Николаус Вахсман - История нацистских концлагерей

• Название: История нацистских концлагерей
• Автор: Николаус Вахсман
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-07301-3

Известный историк, профессор Бирбек-колледжа Лондонского университета Николаус Вахсман исследовал и представил полную историю нацистских концентрационных лагерей с 1933 по 1945 год. Основываясь на подлинных документальных материалах о лагерях Освенцим, Дахау, Заксенхаузен, Бухенвальд, Маутхаузен, Флоссенбюрг, Равенсбрюк и многих других (двадцать два крупных лагеря и более тысячи лагерей-спутников опутали Германию и Европу), автор представил историю создания, цели, принципы, структуру и систему управления этой чудовищной человеконенавистнической машиной по уничтожению людей, обратив особое внимание на невероятные по жестокости условия содержания в них узников.

Заключая свой колоссальный труд, автор высказывает мысль о том, что «система концлагерей была великим извратителем ценностей, является историей бесчеловечных мутаций совести, сделавших нормой насилие, пытки и убийства». И настаивает: современный мир не имеет права об этом забывать.

В приложении приведены данные о заключенных лагерей, начиная с 1935 по 1945 год.

---

Узники летом 1939 года вздохнули с облегчением после всех неописуемых ужасов предыдущих двенадцати месяцев. «Если бы мы не были заключенными, – писал старший лагеря Заксенхаузен Генрих Науйокс, – вполне можно было бы назвать нашу жизнь в данный момент спокойной»[1098]. Но закоренелых лагерников, к числу которых принадлежал и сам Науйокс, обмануть было трудно. За годы пребывания в лагере они на всякое насмотрелись, чтобы понимать, что обстановка в любой момент могла измениться на куда более худшую.

Одним из таких видавших виды заключенных был и Эрнст Хайльман, на долю которого выпали все возможные лагерные ужасы. Летом 1933 года, как мы уже знаем, он был избит и понижен до «управляющего сортирами» в первом лагере Ораниенбург. Позже он подвергся пыткам в прусском «образцовом» лагере Бёргермор, где охранники ранили его, пытаясь предотвратить попытку самоубийства. Издевательства продолжились и после перевода в Заксенхаузен, а потом в Дахау в результате «упорядочения» системы концлагерей, а с сентября 1938 года – в Бухенвальде, новом специализированном лагере для евреев, где он был поставлен на переноску камней и земельные работы. Именно в Бухенвальде один из заключенных, давно знавший Хайльмана еще в дни Веймарской республики как ведущего политика, случайно встретил его в одном из бараков, зарезервированных для заключенных-евреев вскоре после ноябрьского погрома. Хайльман изменился до неузнаваемости – грязная изодранная одежда, изборожденное морщинами лицо, сбритые усы, руки в царапинах и ссадинах, согбенная спина, надломленный дух. «Он больше не был прежним Хайльманом, человеком, которого я знал, – позже писал знакомый Хайльмана, – он был просто жалким подобием Хайльмана, вконец разрушившимся». Когда они обменялись новостями об общих друзьях и политике, Хайльман рассказал ему об издевательствах лагерных охранников. А когда его знакомый поинтересовался, что Хайльман думает о будущем, тот категорично заявил: «Будет война. У вас, арийцев, еще остается кое-какой шанс – вы им понадобитесь. Но нас, иудеев, скорее всего, просто забьют до смерти». Это мрачное предсказание скоро сбылось для самого Хайльмана, который умер в первые месяцы Второй мировой войны, с началом которой система концентрационных лагерей стала скатываться к террору беспрецедентного уровня[1099].

Глава 4. Война

Утром 1 сентября 1939 года Адольф Гитлер, облачившись в серую военную форму без знаков различия, обратился с речью к спешно созванному в Берлине рейхстагу. Необычно взвинченный фюрер объявил слушавшим радиотрансляцию миллионам немцев – и выстроившимся на плацах переклички заключенным конц лагерей – о начале войны с Польшей. В своей речи Гитлер выставил рейх как жертву. Он утверждал, что Германия вынуждена была ответить на польские провокации и нарушения границы; лишь минувшей ночью таких инцидентов было как минимум три. «Ночью, – утверждал Гитлер, – польские солдаты впервые учинили стрельбу на нашей территории. До 5:45 утра мы огнем на огонь не отвечали, но теперь бомбам противопоставим бомбы!»[1100] На немецко-польской границе в Верхней Силезии действительно имели место столкновения. Но все они были спровоцированы самой Германией: грандиозный спектакль политического театра – инспирированный Гитлером и Гиммлером, поставленный Гейдрихом и разыгранный нацистскими диверсантами – ради получения надуманного предлога для германской агрессии. «Победителя, – как в открытую заявил Гитлер своим генералам несколькими днями ранее, – никто не спросит, правду он сказал или нет»[1101].

Зловещий заговор готовился заранее, а 31 августа в преддверии неотвратимого нападения Германии Гейдрих дал отмашку своим людям в Верхней Силезии. В тот вечер переодетые в форму польских военных диверсанты захватили радиостанцию в приграничном немецком городе Глейвиц (ныне Гливице, Польша). Размахивавшие пистолетами люди заявили в эфире о захвате станции польскими повстанцами; для большей убедительности на заднем плане раздавалась стрельба. Позднее той же ночью другие нацистские спецназовцы разыграли «польские нападения» на территорию Германии, о которых говорил Гитлер в своей речи перед рейхстагом. Задействованные в акциях эсэсовцы и полицейские несколько недель тренировались на секретных базах, даже разучивали польские песни и отращивали бороды и бакенбарды, чтобы соответствующим образом выглядеть. Наиболее тщательно репетировали инсценировку нападения на Хохлинден, где вскоре переодетые в польское обмундирование и громко кричавшие по-польски диверсанты обстреляли немецкую пограничную заставу, а другой спецгруппе, уже в форме немецких пограничников, предстояло отразить атаку.

Заговорщики решили, что для придания фарсу большей убедительности необходимы тела убитых «инсургентов». И в поисках людей, которых можно было бы без проблем казнить, взоры их устремились на узников концлагерей. В середине лета 1939 года шеф центрального отдела гестапо Генрих Мюллер организовал из Заксенхаузена, Флоссенбюрга и других концентрационных лагерей сверхсекретную отправку заключенных – или «консервов» на жаргоне заговорщиков – в тюрьму в Бреслау (ныне Вроцлав, Польша), где каждого из них поместили в одиночную камеру. А 31 августа 1939 года некоторых вытащили из камер. Эсэсовский врач, видимо, накачал их наркотиками, после чего их бесчувственные тела одели в польские мундиры и в черных лимузинах «мерседес» с закрытыми жалюзи доставили в Хохлинден. После начала постановочной атаки тела вытащили, разбросали на территории пограничной заставы и в упор расстреляли. Чтобы скрыть личности погибших, их лица убийцы разбили молотками и топорами. Затем они сделали фотографии убитых, которые отправили в Берлин как «доказательство» польского нападения. На следующее утро, когда немецкие войска уже вторглись в Польшу, зондеркоманда поспешно захоронила трупы узников в лесу вблизи Хохлиндена[1102].

Можно сказать, что именно заключенные концлагерей стали первыми жертвами Второй мировой войны. Вскоре последовали новые, и когда шесть лет спустя война наконец завершилась, она унесла жизни более 60 миллионов мужчин, женщин и детей, в том числе более 1,7 миллиона узников концлагерей[1103]. Нацистские вожди уже давно не ставили заключенных ни во что, их варварский образ мышления еще весной 1938 года емко выразил Йозеф Геббельс, записавший в своем дневнике частный разговор о концлагерях с Гитлером и Гиммлером. «Там сидят исключительно подонки, ради блага и процветания народа их следует уничтожить»[1104]. Это были отнюдь не пустые слова. Во время Второй мировой войны почти во всех лагерях началась массовая гибель заключенных. И хотя пик ее пришелся на вторую половину войны, смертоносный поворот системы концлагерей начался раньше, в 1939–1941 годах.

Концлагеря СС во время войны

«Началась война, – вспоминая нацистское вторжение в Польшу, писал Рудольф Хёсс в первые месяцы 1947 года, – а вместе с ней значительный поворот в жизни концлагерей»[1105]. Как минимум в этом Хёсс был прав. Численность заключенных менее чем за год удвоилась, достигнув в конце 1940 года примерно 53 тысяч человек, и продолжала расти. Еще год спустя, в начале 1942 года, за колючей проволокой сидело около 80 тысяч мужчин и женщин, многие из них – в новых концлагерях. Ведь с ростом числа заключенных разрасталась и система концлагерей в целом. Осенью 1939 года под началом СС находилось 6 главных лагерей, а в начале 1942 года – уже 13[1106]. Рассматриваемое в отдельности, расширение концлагерей может показаться чем-то исключительным. Но концлагерная система была частью более широкой нацистской сети террора, также существенно разросшейся в первые годы войны; повсеместно процветали уже существующие и возникали новые лагеря, гетто, тюрьмы, где содержались миллионы мужчин, женщин и детей. И тем не менее война ничего не изменила по существу; прежде всего прежним оставался сам Третий рейх[1107]. В том, что касалось концлагерного террора, никакого разрыва с прошлым не наблюдалось. Всем продолжали заправлять эсэсовцы, не видевшие необходимости кардинально менять что-либо. Способность системы концлагерей на протяжении всех ближайших лет адаптироваться к изменениям и продолжать бесперебойно выполнять поставленную ей основную задачу стала одним из самых ужасающих отличительных признаков.

Наследство Эйке

Гитлер видел в войне с Польшей нечто большее, чем обычную военную кампанию. Его представление о поляках как о расовых противниках – славянских «недочеловеках», которых следовало поработить или же уничтожить, – способствовало превращению Польской кампании в первую расовую войну нацистов[1108]. Пришла пора Гиммлера. С лета 1939 года его заместитель Рейнхард Гейдрих руководил формированием специальных подразделений СС и полиции, призванных следовать за вермахтом и вести борьбу против «антигерманских элементов»[1109]. После германского вторжения эти специализированные полицейские подразделения сеяли хаос на оккупированной нацистами территории Польши, терроризируя политиков, чиновников, священников и дворян, а также местных евреев. Свирепствовали и другие подразделения, и после быстрой победы Германии уже к концу 1939 года десятки тысяч мирных жителей Польши были убиты, в том числе не менее 7 тысяч евреев[1110]. В числе самых жестоких убийц на только что оккупированной территории Польши были подразделения отрядов СС «Мертвая голова» во главе с самим Теодором Эйке. Эйке уже давно именовал себя «политическим солдатом», а теперь с воображаемого внутреннего концлагерного отправился на настоящий фронт. Во время вторжения он командовал тремя штандартами (полками) СС «Мертвая голова», отдавая приказы из хорошо охраняемых бронированных вагонов поезда Гитлера. Несколько недель его люди опустошали польские села и города, грабили, арестовывали, мучили и убивали местных жителей. В награду ненасытному Эйке доверили формирование дивизии СС «Мертвая голова». Постепенно, по мере того как пребывание Эйке на фронте стало постоянным, упомянутая дивизия перестала в организационном плане зависеть от системы концлагерей. В ряды дивизии влились тысячи эсэсовских охранников, а также несколько высокопоставленных концлагерных чинов, занявшие в ней практически все командные должности (позже некоторые вернулись в лагеря СС). И вновь Эйке вдалбливал основные эсэсовские ценности – жестокость, расизм, беспощадность – в головы своих людей, и те его не подвели. Дивизия СС «Мертвая голова» повинна в бесчисленных военных преступлениях и стала одним из самых грозных боевых формирований Второй мировой войны[1111].