Николаус Вахсман - История нацистских концлагерей

• Название: История нацистских концлагерей
• Автор: Николаус Вахсман
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-07301-3

Известный историк, профессор Бирбек-колледжа Лондонского университета Николаус Вахсман исследовал и представил полную историю нацистских концентрационных лагерей с 1933 по 1945 год. Основываясь на подлинных документальных материалах о лагерях Освенцим, Дахау, Заксенхаузен, Бухенвальд, Маутхаузен, Флоссенбюрг, Равенсбрюк и многих других (двадцать два крупных лагеря и более тысячи лагерей-спутников опутали Германию и Европу), автор представил историю создания, цели, принципы, структуру и систему управления этой чудовищной человеконенавистнической машиной по уничтожению людей, обратив особое внимание на невероятные по жестокости условия содержания в них узников.

Заключая свой колоссальный труд, автор высказывает мысль о том, что «система концлагерей была великим извратителем ценностей, является историей бесчеловечных мутаций совести, сделавших нормой насилие, пытки и убийства». И настаивает: современный мир не имеет права об этом забывать.

В приложении приведены данные о заключенных лагерей, начиная с 1935 по 1945 год.

---

Страдания этих австрийских евреев начались задолго до прибытия в Дахау. Что было странным, составы из Вены сопровождали эсэсовцы из Дахау, а не полицейские, и охранники из «Мертвой головы» подвергали арестованных избиениям на протяжении всего пути из Австрии в Баварию. Несколько заключенных-евреев умерли в пути. По прибытии в лагерный комплекс Дахау составы встречали озверелые эсэсовцы, толкавшие и избивавшие новых заключенных прикладами винтовок, пока те в панике не бросались бежать к лагерю. Взбешенные охранники спешили за ними, их поддразнивали глазевшие на жуткую сцену из окон свободные от службы коллеги; дорога к лагерю была усыпана головными уборами, шарфами, одеждой и обувью только что доставленных евреев. Всплеск насилия эсэсовских охранников был настолько силен, что приблизительно 70 % заключенных только одного транспорта получили ссадины и колото-резаные раны, некоторые даже представляли опасность для жизни. Вскоре в лагерь прибыла комиссия – представители государственного прокурора для проведения расследования, впрочем, как обычно, дело решили замять[1039].

Весной 1938 года, когда поток австрийских евреев в Дахау еще не иссяк, полиция приступила к следующему раунду массовых арестов, на сей раз по всей территории Третьего рейха. Инициатива, скорее всего, исходила от самого Гитлера, возможно вдохновленного рейдами в Вене и в конце мая 1938 года потребовавшего арестовать всех «евреев-асоциалов» и «преступников»[1040]. Гейдрих живо дополнил директивы предстоящей облавы на «асоциалов», приказав региональным чиновникам криминальной полиции подвергать евреев мужского пола, «отбывших тюремный срок не менее месяца», превентивным арестам с содержанием под стражей в полиции. Хотя приказ об арестах евреев и асоциальных элементов уже содержался в той же самой директиве июня 1938 года, власти руководствовались совершенно иными мотивами. Если дело касалось евреев, власти не были заинтересованы подвергать их принудительному труду; скорее они стремились оказать давление на как можно большее число евреев, заставить их, отказавшись от принадлежавшей им собственности, бежать из страны. И самым главным было заклеймить их преступными элементами и, соответственно, лицами, нежелательными для Германии[1041].

Облавы начались в середине июня 1938 года, как и было запланировано. Одновременно с арестами так называемых асоциальных элементов полиция хватала и евреев – у них дома, в общественных местах – ресторанах, кафе и кинотеатрах. Мелких преступников, многие из которых уже сталкивались с нацистскими антисемитскими законами, подвергали арестам как опасных преступников; в Берлине эти аресты сопровождались разгулом насилия на улицах. Члены многочисленной еврейской общины были потрясены и шокированы как никогда раньше – многие опасались, что их бросят в концлагеря. Надо сказать, для подобных опасений имелись все основания[1042].

В концентрационных лагерях оказалось намного больше евреев, чем когда-либо. В результате июньских рейдов 1938 года за колючую проволоку нацисты бросили почти 2300 мужчин-евреев, доведя общее количество заключенных-евреев приблизительно до 4600 человек (на конец июня 1938 года); в сравнении с мартом того же года их число выросло в 10 раз. Евреи теперь составляли около 20 % всех заключенных всей концлагерной системы Третьего рейха. Столкнувшись со столь стремительным ростом, нацистские власти вынуждены были отказаться от первоначального плана использования уже переполненного Дахау как централизованного лагеря для содержания евреев. Вместо этого самую многочисленную группу «евреев-преступников», схваченных в ходе июньских облав, то есть приблизительно 1265 мужчин-евреев, отправили в Бухенвальд, лагерь, где лишь несколькими неделями ранее содержалось 17 (семнадцать) заключенных-евреев. Бухенвальд мгновенно превратился в самый летальный концентрационный лагерь для евреев[1043].

Общие условия в Бухенвальде летом 1938 года были ужасающими, но для евреев, жертв июньских массовых арестов, они стали просто невыносимы. Поскольку бараков явно не хватало, эсэсовцы согнали несколько сотен только что прибывших заключенных, большое число из которых были евреи из Берлина, в овчарню; в течение многих месяцев заключенные спали на покрытой хворостом земле. И хотя все недавно арестованные «асоциальные элементы» были традиционным объектом издевательств лагерных охранников, эсэсовцы на этот раз все же предпочли им евреев. Охранники были на седьмом небе от счастья – шутка сказать, столько этих еврейских свиней, этих заклятых вражин! Эсэсовцы орали: «Ну, наконец мы до вас добрались, еврейские свиньи! Все здесь подохнете, все!» Часто эсэсовцы даже оставляли в покое других заключенных, чтобы выместить злобу на евреях. Как всегда, самой страшной пыткой для них был и оставался труд. «Надо научить евреев работать», – объявили эсэсовские фюреры Бухенвальда и стали назначать их на самые изнурительные работы – таскать глыбы в каменоломне, передвигаться только бегом, работать по 10 или больше часов в день; даже больные и пожилые люди должны были переносить камни – работать в буквальном смысле до упаду[1044].

Вскоре в Бухенвальде заключенные-евреи стали массово умирать. С июня по август 1938 года погибло по крайней мере 92 человека, что было намного больше, чем среди других категорий заключенных. Было столько смертельных случаев, что глава Инспекции концентрационных лагерей Эйке уже 21 июня 1938 года внес предложение оборудовать в Бухенвальде крематорий в целях поберечь силы своих эсэсовцев-охранников, вынужденных постоянно транспортировать покойников в Веймар в аналогичные муниципальные заведения[1045]. И этот список погибших в Бухенвальде был бы намного длиннее, если бы полиция не освободила несколько сотен заключенных-евреев по истечении нескольких недель после ареста, как правило при условии их скорейшей эмиграции. Те, кто вернулся из Бухенвальда, были психически надломлены и одержимы страхом. Как говорилось в одном тайном сообщении из лагеря: «Очень часто люди начинают рыдать, стоит их только спросить о чем угодно»[1046].

Не каждый концентрационный лагерь походил на Бухенвальд, как бы то ни было. Несмотря на все усилия нацистов скоординировать антисемитский террор, унифицировать его, существенные различия оставались. В период наибольшей смертности заключенных летом 1938 года число смертельных случаев среди заключенных-евреев Дахау было приблизительно в 10 раз меньше[1047]. В сентябре 1938 года численность заключенных продолжала расти – прибытие [в Бухенвальд] еще приблизительно 2400 евреев из Дахау сделало этот лагерь бесспорным центром для содержания заключенных-евреев[1048]. Согласно данным на 4 октября 1938 года, в Бухенвальде содержалось 3124 заключенных-евреев (приблизительно 30 % от численности всех заключенных). Такое число узников намного превышало вместимость лагеря[1049]. Однако число смертельных случаев среди заключенных-евреев резко упало: с 48 человек в июле до восьми в октябре, когда заключенных все же перевели из временных жилищ (например, из овчарни) в постоянные[1050]. Это, вероятно, могло означать краткое затишье в антисемитском терроре, который вскоре вспыхнет с новой силой.

Погром

Утром 7 ноября 1938 года юноша-еврей из Ганновера Гершель Гриншпун явился в германское посольство в Париже, достал револьвер и смертельно ранил немецкого дипломата. Этот одинокий и отчаянный акт протеста – родители Гриншпуна и его родные братья были высланы из Третьего рейха через польскую границу вместе с приблизительно 18 тысячами других польских евреев – стал искрой, воспламенившей общенациональный погром. Два дня спустя нацистские лидеры, собравшиеся в Мюнхене для ритуального празднования годовщины неудавшегося путча Гитлера 1923 года, ухватились за факт убийства немецкого дипломата, чтобы развязать общегерманскую оргию насилия и разрушения, позже получившую саркастическое название «хрустальная ночь». Спровоцировал погром вечером 9 ноября 1938 года сам Йозеф Геббельс, которого поддержал Адольф Гитлер, считавший, что для евреев настало время «почувствовать ярость людей» – как Геббельс отметил у себя в дневнике. Нацистские лидеры высшего эшелона дали указания своим головорезам во всей Германии, и уже несколько часов спустя весь Третий рейх бурлил[1051].

Погром сопровождался массовыми арестами, после того как Гитлер распорядился о срочном задержании десятков тысяч евреев[1052]. Незадолго до полуночи 9 ноября Главное управление гестапо приказало сотрудникам готовить аресты 20–30 тысяч евреев, в особенности представителей зажиточных слоев. Более детальные указания последовали менее двух часов спустя, на сей раз они исходили непосредственно от Рейнхарда Гейдриха: офицеры полиции должны арестовать как можно больше евреев, прежде всего состоятельных, физически здоровых и молодых мужчин; сначала подвергнуть их временному задержанию, а позже незамедлительно направить в концентрационные лагеря[1053].