Софи Вёрисгофер - Из Лондона в Австралию

• Название: Из Лондона в Австралию
• Автор: Софи Вёрисгофер
• Издательство: Паблик на ЛитРесеd7995d76-b9e8-11e1-94f4-ec5b03fadd67
• Жанр: Морские приключения

«Это было больше, чем сто лет назад. В одной маленькой грязной матросской харчевне, в Лондоне, за отдельным столиком сидели два человека и вполголоса разговаривали между собою. Они были вполне поглощены предметом своей беседы и не обращали никакого внимания на остальную публику. С первого же взгляда можно было догадаться, что это были отец и сын…»

---

– С корову, мой милый. Туземцы на ней ездят верхом.

– Ах! А вы сами пользовались такой птицей, вместо лошади, сэр?

– Сотни раз. Вот при подъеме на горы эти великолепные белые и золотистые птицы иногда обнаруживают нетерпение, отказывают, так сказать, в повиновении своему седоку и начинают подниматься на воздух.

– О, Боже! в то время, когда на них едут?

– Конечно! Я таким образом попал на одну высочайшую, недосягаемую вершину, – удобнейший способ восхождения на горы, на мой взгляд. Только вот одного надо беречься.

– Чего же именно? – вскричали десять голосов.

– Не надо слезать с неё, иначе эта предательская птица улетит, и пропадешь в вечных льдах.

– Ах, так там есть и лед?

– Еще бы! Внизу тропические фрукты на каждой ветке, плодородие неслыханное, а вверху великолепная санная дорога, – так, приблизительно, на половине горы. А на самой вершине лежат ледяные глыбы, вышиной с башню.

– Туда поднимаются, чтобы отдохнуть немного от зноя долин… перемена чрезвычайно приятная.

– Можно представить! Но, – знаете, мистер Мульграв, – мне бы очень хотелось знать…

– Еще стакан грога для этого господина и мне, – вскричал унтер-офицер, потом развязно махнул рукой и прибавил: – Спрашивайте дружище! Спрашивайте! Это показывает любознательный ум, который я очень ценю в молодых людях.

Польщенный малый делается совсем красным от удовольствия.

– Мне бы хотелось знать, как собственно запрягают такую верховую птицу, – говорит он сконфуженно.

– И только-то? Ты бы и сам мог догадаться, любезный. У этого зверя есть своя собственная упряжь, как у лошади или осла. Так же дают шпоры и подгоняют кнутом.

– Желал бы я увидать собственными глазами, – вскричал молодой человек.

Том Мульграв протянул ему с достоинством руку.

– Ничего не может быть легче, – сказал он, – стоит только, отправиться вместе со мною на эти счастливые острова. Там ты сразу разбогатеешь, потому что там пока сколько угодно еще незанятых земель, – пока, говорю я, но скоро уже будет иначе. Сотни людей едут туда нищими, а возвращаются миллионерами. Свои владения я, конечно, поручил надежному управляющему.

– Ах, так вы сами еще туда поедете?

– Само собой. Если бы мне не нужно было в Лондоне привести в порядок кой-какие дела, я нарочно не вернулся бы сюда. По ту сторону моря живут так, как у нас только первейшие богачи, – это заманчиво.

В одном углу трактира давно уже сидел человек довольно захудалого вида и, попивая грог, прислушивался к россказням Мульграва. Тут он с нерешительной улыбкой обратился к своему соседу. – Извините, сэр. Верите вы этим историям?

Тот пожал плечами. – Ни одному слову, – ответил он. – Новые острова открыты, это известно всему миру, а остальное все вздор. Кому есть охота драться с дикарями и жить в нездоровом климате, тот, пожалуй, может переселяться; только уж тогда надо проститься со всеми благами цивилизации.

Первый собеседник вздохнул. – Это-бы еще куда ни шло! – сказал он, – да вот башмак мне давит правую ногу.

Сосед пытливо посмотрел на него. – Так, так! В бумагах что-нибудь не ладно, хэ?

– Может быть! Не знаете ли вы, как помочь горю?

– Надо раздобыть другие, вот и все.

Оборванец подавил вздох. – Если б это было возможно! – проворчал он.

– Это даже очень легко, – только стоит малой толики денег…

– Может быть, вы согласились бы уступить мне свои собственные документы, сэр? Они с вами?

– Разве уж так к спеху? Вас так рьяно розыскивают, дружище? Следят по пятам?

Оборванец огляделся вокруг робким взглядом. – Ничего подобного! – прошептал он. – С чего вы это взяли? Была драка, а больше ровно ничего. На беду, тот, кому я закатил затрещину, сынок важного барина; потому, если они меня поймают, так, того гляди, угодишь в петлю.

Собеседник посмотрел на него с насмешкой. – Понимаю, – сказал он. – За бесчинство вы боитесь наказания и потому хотите уехать… вполне понимаю.

– Бумаги с вами, сэр?

– Нет, право же, нет. А впрочем, сколько бы вы дали, мой милый?

– Так вы согласны продать документы? Настоящие, конечно.

– Это еще неизвестно. Говорите вашу цену.

Оборванец вынул из кармана что-то, завернутое в тряпки, и осторожно стал развертывать, пряча под столом.

– Взгляните-ка сюда, сэр. Это еще память моей матери.

Собеседник запустил любопытный взгляд под стол и увидел кольцо и булавку с драгоценными камнями большой стоимости. – Ах ты! – сказал он. – Видно, ваша матушка была любительница настоящих бриллиантов. Есть у вас еще такие же?

– Нет, но я думаю, и этого довольно.

– А я не думаю. Надо еще прибавить сюда часы с бриллиантами, потом колье и…

– Шш! Что вы там такое мелете? Моя мать была…

– Оставьте добрую женщину, пусть покойно спит в своей могиле, а давайте-ка лучше, без скандала, остальное. Украдены у Плюмгет и Джек, в Регентстрите, с выставки. Видите, я все знаю.

Оборванец был ошеломлен; он открывал и закрывал рот, как рыба, вынутая из воды. – Чепуха! сказал через силу.

– Так хотите, чтобы я поднял скандал? рассказать историю во всеуслышание?

– Да вы взбеленились? Взбесились? Из-за чего вы хотите меня погубить?

– Так не надувайте, не врите. Товарищей по делу обманывать не следует; это подло и показывает бесчестные намерения.

– Какие мы товарищи по делу? – прошептал оборванец, сердито сверкая на него глазами. – С каких это пор, сэр?

– С тех пор, как вы хотели купить у меня подложные документы и в уплату предлагали краденую булавку.

Оборванец задрожал. – Меня преследует важная особа, – сказал он. – За мной шпионят и гонятся, – два раза мне удалось спастись только чудом.

– Так выбирайтесь отсюда. Точно жить можно только в Лондоне!

Оборванец раскрыл перед ним свои пустые руки. – Нет денег, – с досадой сказал он. – Полиция приняла меры, и никто не решается купить у меня вещи.

Собеседник постарался скрыть свою радость. – Приходите завтра вечером опять сюда, – прошептал он. – Я посмотрю нельзя-ли чего сделать.

Затем он встал и отошел с коротким поклоном в одну сторону, а оборванец направился в другую. Некоторое время они оба еще побыли в трактире, где унтер-офицер продолжал громким голосом свои рассказы, направо и налево пожимая руки молодым парням. – Даю вам слово, сударь, я буду иметь вас в виду, непременно, непременно.

Так продолжалось до ночи. Хозяин делал хорошие дела, но начинал побаиваться. Если тут начнется вербовка, то за его заведением навсегда установится дурная слава.

На следующий вечер хозяин озаботился, чтоб и в задних комнатах, которые всегда стояли запертыми, были зажжены лампы, и, кроме того прибил новую доску со словом «выход». Когда все обычные посетители собрались, он открыл туда дверь, и тогда всякий мог видеть, что, в случае нужды, можно спастись через выход, ведущий на другую улицу.

На этот раз в числе прочих посетителей находился молодой человек, занявший место в самом темном углу комнаты.

Это был Антон. За обедом он получил от лейтенанта Фитцгеральда письмо, по которому явился как раз к назначенному сроку, чтоб дать себя завербовать. Сердце его билось от невольного страха й беспокойства. Каждую минуту он ждал, что к нему подойдет полисмен арестовать его; необычный шум оглушил его, присутствие такого множества людей возбуждало его нервы. С реки доносился скрип якорных цепей, и Антон с ужасом представлял себе палубу и пушки, направленные на стены, обнесенные железной решеткой; он думал о том моменте, когда его, со связанными руками, как животное на бойню, поведут на один из этих кораблей, и ждал с минуты на минуту увидать лейтенанта с отрядом морских солдат. Но время шло, а никто не являлся. Антон держал в руках газету, хотя так мало понимал по-английски, что читать её не мог. Сердце его билось неровными толчками, он чувствовал себя бесконечно одиноким и несчастным, таким несчастным, как еще никогда.

Вскоре появился унтер-офицер и тотчас начал рассказывать собравшейся кучке молодых людей чудеса о земном рае, перед которым все сказочные царства, со всеми их прелестями, казались скучной пустыней.

Были тут и два вчерашние собеседника, которые с жаром о чем-то шептались. Оборванец принес много драгоценных вещей, а его товарищ разные документы, и несколько наличных денег. Они долго втихомолку торговались, потом обменялись своим товаром, а через пять минут тот, который принес бумаги, исчез в толпе.

Антон беспрестанно посматривал на дверь. Неужели еще нет? Когда стрелка больших часов над столом подошла к половине десятого, на улице раздался шум от многих тяжелых шагов. Дверь распахнулась, и на пороге показался лейтенант Фитцгеральд, в сопровождении двадцати-тридцати морских солдат, к которым тотчас же присоединился унтер-офицер Том Мульграв.

У каждого солдата на кушаке висел нож, а в руках была толстая палка; у иных вокруг талии были намотаны длинные веревки.