Екатерина Москвитина - Братья и сестры мои меньшие. Рассказы о животных

• Название: Братья и сестры мои меньшие. Рассказы о животных
• Автор: Екатерина Москвитина
• Жанр: Русское современное

Героями новой книги Екатерины Москвитиной стали кошки, собаки, черепаха и даже козы. Трогательные, порой драматичные истории из жизни братьев наших меньших никого не оставят равнодушным. Писатель стремится достойно продолжать традиции таких великих мастеров, как Джек Лондон или Гавриил Троепольский, но при этом ее произведениям свойственна самобытность, особенный, не похожий на чей-либо еще взгляд на мир. Настоящим украшением книги стали рисунки талантливой юной художницы Августины Гайдар.

---

Братья и сестры мои меньшие Рассказы о животных Екатерина Москвитина

Посвящаю эту книгу Наташе

© Екатерина Москвитина, 2017

© Августина Гайдар, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-1784-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зинка и Борька

Вы когда-нибудь дружили с козами? Не думаю. А мне довелось. Пожалуй, это были мои самые первые друзья. Жила я тогда у бабушки с дедушкой на хуторе и было мне в то время от силы года полтора-два.

Бабушка с дедом были потомственные донские казаки. Говорили с сильным южным аканьем, обычаи у них тоже были свои, особенные. Молоко, например, считалось не напитком, а едой. В миску с молоком крошили хлеб и ели ложкой. Ужинать называлось «вечерять», а вместо доброго утра у соседей спрашивали «Здорово ночевали?». Блины пекли толстые, мазали их сверху растопленным маслом, посыпали солью и ели, отрывая небольшие кусочки. Мамины тонкие блинчики пренебрежительно именовали «советскими», а свои называли русскими, настоящими.

Мама давно от них уехала на другой край земли, обычаев тех не соблюдала и разговаривала на чистом русском языке, без каких-либо диалектных слов и акцентов, ведь не зря же она была филологом с университетским дипломом.

Дед, а это был мамин отец, постоянно звал нас всех переехать к нему поближе. И климат, дескать, у них лучше, и питание, да и просто, когда все вместе – как-то легче жить.

Но их неприхотливая жизнь маме казалась невыносимо скучной. Приезжать она соглашалась только в гости и то ненадолго. Да к тому же бабушка, с которой дед жил, была для нее совсем чужая. Ее родная мама умерла много лет назад.

В один из таких приездов принялся дед опять за свое: останьтесь, мол. Ну, куда мы останемся, отвечала ему мама. Ни работы, ни жилья, чем я тут у вас заниматься буду? Что-нибудь придумаем! – уговаривал дед. Домик купим с садом. В школу учитель нужен. Нет-нет, – смеялась мама. Мы лучше домой поедем. А дед никак не унимался: ну дочку оставь хотя бы! Поживет на солнышке, на свежих фруктах с овощами, на молочке козьем. С этими словами он подхватывал меня на руки и кружился в вальсе, и вместе с нами кружились ярко-красные вишни в цветущем саду.

Подумала мама как следует да и решила меня оставить на хуторе.

Ужасный смысл происходящего дошел до меня только на перроне железнодорожной станции, когда мама и старший братик садились в поезд, я же оставалась на руках у деда. Мама, а я? – с такими словами тянула я ручки к уезжающей маме, и ее сердце разрывалось на части.

Мама уехала, и мы стали жить втроем с дедушкой и бабушкой. Заборы в тех местах принято делать высокие, чтобы не заглядывал сосед или прохожий, куда не надо, и не совал свой нос в чужие дела. А скрывать было что, прямо скажем. Дед время от времени напивался, впадал в буйство и гонял бабку. «Дедулька бабульку чайником бил…», рассказывала я потом ошарашенной маме.

Так и росла я за высоким забором, не видя людей, кроме бабки с дедом да их редких знакомых, таких же стариков. Гостил, правда, временами у кого-то из соседей внучок, Сережка, с ним мне доводилось иной раз поиграть, но бывало это довольно редко.

Все остальное время я общалась с козами, Зинкой и Борькой. Правильнее было бы, конечно, сказать, что коза это Зинка, а Борька все-таки козел, но слово какое-то недоброе, обидное. Друзей козлами называть не хочется. Поэтому пусть будут коза Зинка и коза Борька. Борька, кроме имени, ничем никому не запомнился. А вот Зинаида оставила в семейной истории маленький след своего резвого копытца.

Коз старики держали в основном ради пуха, из которого получались отменные платки, да из-за полезного молока, вкус которого нравится не всем, а я вот люблю. Видно, что с детства была приучена. Ухаживать за козочками дело не такое простое – и корм заготовить нужно, и ветеринара вызвать, и много еще чего, но дедушка справлялся, везде успевал, сначала с помощью велосипеда, а позже купил мопед.

Конечно, я не могу сама помнить ни Зинку, ни Борьку, но из писем деда и рассказов мамы знаю, что Зинка была «моей» козочкой, с ней, видимо, я больше всего и дружила. Мне почему-то кажется, что она была беленькая. Наверное, так оно и было. Не раз пыталась я взобраться ей на спину, но бабушка строго запрещала мне такие игры и тогда я жаловалась козе: «да, Зинка, мне бабуля не разрешает наверхом…».

Такие мои беседы с козой приводили всю округу в большой восторг и умиление. Ведь говорить я научилась там у них, у деда с бабушкой. И моя речь, в отличие от грамотной маминой, сплошь состояла из диалектных слов и выражений. Со стороны это смотрелось, рассказывали мне потом, необыкновенно забавно.

И не беда, что разговаривать было особо не с кем, ведь у меня были друзья – Зинка и Борька, они-то всегда со вниманием выслушивали мои жалобы на «бабульку», да и сами, должно быть, не один раз делились со мной своими козьими горестями, как стегает их по хребту хворостиной дед.

Может, в память о моей дружбе с Зинкой да потому еще, что сильно дедушка с бабушкой скучали по мне после моего отъезда, и оставлена была Зинка, как почетный член семьи, «на завод», то есть для разведения потомства.

А из Зинкиного пуха бабушка связала пышный платок и прислала его в подарок ко дню моего рождения. Платок тот мы очень берегли. Он согревал нас много-много лет, пока не обветшал вконец и не превратился в тоненькую серую тряпочку, уже совсем ни на что не годную.

Мурка

Эту кошку я совсем не помню. Так, несколько смутных отрывков. Все, что я о ней знаю, известно мне со слов мамы. Да и много ли запомнишь в три-четыре года. Внешне она была непримечательная, серенькая в полоску, обычная кошечка. Мы жили на первом этаже и в доме водились мышки. Мурка отлично справлялась со своей кошачьей работой. Каждый день она приносила маме новую добычу. От чего мама всякий раз взвизгивала и запрыгивала на стол, потому что мышей она боялась до безумия.

Помимо трудолюбия Мурку отличала большая сообразительность и самостоятельность. Гулять она ходила строго в окошко на кухне. И всегда возвращалась к вечеру. Если окно было закрыто, она громко мяукала, и ее тотчас впускали в дом.

Однажды в доме наступила какая-то странная суета. Взрослые бегали по коридору и не пускали нас, детей, в комнату. Но скоро шум и беготня стихли и нам разрешили войти. На большой застеленной кровати, прямо в самой ее середине, внутри пододеяльника лежала утомленная, но счастливая Мурка в окружении маленьких разноцветных котят. Котятки довольно попискивали, потягивая муркино молоко, а она тщательно облизывала их и зорко следила, чтобы никто посторонний не приближался к ее семейству.

Через несколько месяцев мы уехали из тех мест навсегда. Мурку мама оставила на попечение своих знакомых, но часто о ней с грустью вспоминала и сильно сожалела, что не взяла ее с собой.

Рекс и Гриша

В тот вечер отец вернулся из города поздно. Он долго добирался домой на попутном грузовике и в дороге встретил старого приятеля, который подарил ему щенка. Я редко видела, чтобы отец улыбался. Но в этот раз он вошел в нашу комнату, где мы, дети, уже улеглись спать, как был с улицы, прямо в верхней одежде и с доброй улыбкой вытащил из-за пазухи крохотный пятнистый комочек. Так у нас впервые появилась своя собачка.

Наутро мы с мамой придумывали щенку имя. Это был кобелек и мама предложила назвать его так, как всегда называли собак у них дома: Рекс или Верный. Мы выбрали – Рекс. Отец сказал, что это охотничья собака, спаниель. Его нужно держать на привязи, на улице и приучать к охоте. Эта информация была принята нами к сведению и полностью проигнорирована. Мы с братом не спускали песика с рук и постоянно воевали, в чьей кровати он будет сегодня спать.

Отец немного повозмущался для приличия, но потом махнул рукой и пустил дело воспитания пса на самотек. Тем более, что охотой он и сам совершенно не интересовался. Да и оказался наш спаниель немножко ненастоящим. У него была абсолютно гладкая, короткая шерсть и маленькое тельце, чуть крупнее той-терьера. Только цвет соответствовал окрасу русского спаниеля – черные пятнышки на серо-белом фоне. Отец говорил, что это, по всей видимости, короткошерстный спаниель, но звучали его слова как-то не слишком убедительно.

Довольно быстро выяснилось, что имя Рекс для нашей собачки подходит не совсем. Носитель такого имени обязан вид иметь солидный и грозный, а наш щенок подобных задатков не обнаруживал. Он был ласковый, игривый, всегда в дружелюбном настроении и как будто сам являлся той светлой улыбкой, с которой отец внес его в нашу комнату. Поэтому мы стали звать его Рексик.