Иван Державин - Дочь за отца. Зов крови

• Название: Дочь за отца. Зов крови
• Автор: Иван Державин
• Жанр: Русское современное

Героиня повести «Дочь за отца» – девятнадцатилетняя москвичка, недавно вышедшая из больницы, в которой пролежала шесть лет на грани жизни и смерти после зверского надругательства над ней. Не такая уж редкая трагедия в девяностые, да и в наши годы в России. Но не каждая дочь после пережившего отважится на поиски бесследно исчезнувшего сразу после той страшной ночи отца. А она отважилась.

---

– У тебя есть особая причина придти к нам?

– Сейчас она у всех одна, – уклончиво ответила Лида, однако, увидев, что Маргарита Витальевна продолжает идти рядом в направлении к ее дому, неожиданно для себя добавила. – Мне по работе обязательно нужно за три дня научиться драться или хотя бы иметь представление о том, как это делается.

– Кто-нибудь домогается и предъявил ультиматум?

Наверное, оттого, что в голосе тренера не было насмешки, а, напротив, сквозила тревога, Лида честно призналась, что ей предложили в кино роль девушки, которая мстит за смерть родителей и жениха. Там она и дерется и стреляет, а Лида ничего этого делать не умеет и боится, что, узнав об этом, режиссер передумает ее брать.

– Тебя об этом на пробах спрашивали?

– Нет. Наверное, забыли

– Успокойся, они не забыли. Для этого есть дублеры. Я знаю, я когда-то была одной из них.

– О дублерах они говорили мне совсем по другому поводу.

Маргарита Витальевна внимательно посмотрела на Лиду и, увидев, что она остановилась у подъезда, решительно проговорила:

– Давай сделаем вот что. В шесть тридцать утра жди меня на школьном стадионе Мы полчаса побегаем, а потом пойдем в наш тренажерный зал. Согласна?

Лида радостно кивнула.

– Запомни, – сказала Маргарита Витальевна. – Сила и умение драться – все это вторично. Главное – твердость духа и решительность. У тебя, я вижу, они есть. Все у тебя получится.

***

Через три дня, получив благословение Маргариты Витальевны, Лида входила в кабинет Мытаркина, чуть уставшая, но с более или менее чистой совестью, имея хотя бы теоретически представление о видах борьбы. Совсем не случайно на ней был вельветовый джинсовый костюм, а на голове кепка с большим козырьком, под которым огромные под цвет костюма глаза горели решимостью дать отпор любому обидчику. Весомым подтверждением этому был также лежавший в ее перекинутой через плечо сумке крохотный газовый пистолет, иметь который всем домохозяйкам порекомендовала Маргарита Витальевна, рекламой и продажей которого она попутно занималась. Всех подкупило, что на его ношение не требовалось разрешение милиции и по цене он был доступен даже пенсионеркам. Маргарита тут же обучила ее, как им пользоваться: «Выхватываешь, нажимаешь и в морду».

Но до Мытаркина Лидина решимость почему-то не дошла. Оглядев ее, он потянулся к телефону и сказал:

– Кроткова ко мне.

Вошедший в кабинет молодой человек был высок, широкоплеч, голубоглаз и с есенинским пробором посередине светлых кудрей. Он не безразлично взглянул на Лиду и молча уставился на Мытаркина. Тот сказал ему:

– Познакомься – наша героиня, зовут Лида. А этот Есенин, – повернулся режиссер к Лиде, – в жизни почему-то Кротков Саша – наш завхоз, моя правая рука, а для души еще и каскадер. Нет ничего на свете, чтобы он не делал лучше других. Но и у него есть недостаток: слишком болтлив. Аж в ушах свербит. – Мытаркин посерьезнел и сказал Саше. – Поскольку наш отъезд задерживается, займись-ка ты Лидой, свози ее в свой спортклуб, пусть она там жирок свой растрясет. Если сценарий осилил, то должен знать, что она там запросто расправляется с преступниками, пролезает во все дыры, убегая от них. Да и вот что. Обучи ее стрельбе, в жизни ей пригодится. Если не умеет, покажи, в какую сторону крутить баранку. Понятно, да?

Лиде очень хотелось сказать, что она уже не та, что была три дня назад, но подумала, что лишняя тренировка ей не повредит, и промолчала.

Она никогда не забудет, как впервые выстрелила. Мишенью был человеческий силуэт по пояс. Cаша подал ей пистолет, для первого раза поддерживая ей руку, и сам нацелил на грудь. Когда он отступил назад, она перевела мушку выше, туда, где должен быть ревущий или произносящий непонятное слово рот, дождавшийся, наконец, своего часа.

Надавив на курок и не ожидая такого громкого звука и такой сильной отдачи, она выронила пистолет и виновато посмотрела на Сашу. Он молча поднял пистолет и вернул ей. Она вновь выстрелила в рот. На этот раз пистолет она удержала. Увидев, что она опять целится не в грудь, стоявший рядом Саша спросил:

– Конкретно?

Она кивнула. Саша ткнул себя пальцем в грудь.

– Надежнее. Потом, куда хочешь.

Через неделю она попадала в рот с первого раза.

Остальное далось ей легче. У папы были «Жигули», и она быстро вспомнила, чему он ее обучил. Уже через три дня Саша разрешил ей вести свою «девятку» по тихим переулкам в спортзал. Там он сразу догадался, что и здесь она кое-что смыслит. Сам он владел практически всеми видами борьбы, а любимым у него было – «кунфу». Лида с замиранием сердца смотрела, как он взлетал в воздух и бил босыми ногами по груше. Кое-каким похожим приемам он обучил и ее, но больше заставлял подниматься по канату, лазать по шведской стенке, бегать по бревну. И целый вечер отрабатывал с ней уже известный ей прием отражения внезапного нападения. На последнем занятии он подвел к ней парня с не очень приятной рожей и сказал:

– Поработайте.

А сам демонстративно вышел из зала, оставив их наедине. Парень оглядел ее и спросил с щербатой ухмылкой:

– Ты как, сама добровольно под меня ляжешь или через сальто-мортале?

Не успела она разозлиться, как он схватил ее за руку, крутанул и обхватил сзади за шею. Ее попытки вырваться ни к чему не привели. А парень, хихикая, уже хватал ее за грудь. На миг она испугалась и перенеслась в ту страшную ночь, но быстро вспомнив наставления Маргариты Витальевны и Саши, ухватила парня за руку, с силой наступила на ногу, двинув одновременно локтем в живот. Когда рука, сжимавшая ее шею, ослабла, она развернулась и врезала коленом между ног парня. Она удивилась, услышав его крик, будто убили насмерть.

Их тотчас окружили, прибежал обеспокоенный Саша, но увидев согнувшегося парня, засмеялся и похвалил Лиду.

– Я ее нарочно лапал, а она ударила всерьез, – пожаловался ему парень. – Подумаешь, недотрога.

Саша нахмурился и направился к нему. Тот вскочил и, держась за живот, убежал. Больше Лида его не видела.

– Саша, я хочу еще заниматься, – попросила она.

Она научилась лазать по канатам, прыгать с высоты на пустые коробки, ходить по карнизу балкона.

***

У нее началась совсем другая жизнь, не похожая на прежнюю, бедную и серую. Выйдя из больницы в последний раз год назад, она хотела пойти работать и помочь матери, получавшей мизерную зарплату, но та настояла, чтобы дочь вначале закончила школу, а сама, чтобы прокормить их обеих, ушла из института и устроилась с помощью друзей мужа работать на газозаправочную станцию. С деньгами заметно полегчало, но Лиде не нравилось, что мама приходила очень усталой и нередко выпившей.

Из-за своей длительной болезни она смогла закончить лишь восемь классов. Идти в восемнадцать лет в дневную школу к малолеткам она посчитала стыдным для себя и отважилась на сдачу выпускного экзамена экстерном. Год не вылезала она из-за стола, превратилась в былинку и шаталась без ветра, но аттестат зрелости получила. Троек в нем оказалось предостаточно, и поэтому поступать в этом году в институт без дополнительной подготовки она разумно посчитала бесполезным. Да и засомневалась, нужно ли это делать в новых условиях. Когда-то она хотела пойти по стопам мамы, став филологом. А кому сейчас они нужны? Чтобы работать на бензоколонке? Да еще, если повезет туда устроиться. А на какие деньги учиться? Бесплатной учебы в стране не стало.

Единственная слабая надежда была у нее на театральный институт или какую-нибудь актерскую студию, куда, как она надеялась, должны были принимать по божьему дару. Только как узнать, есть ли он у нее? Тетя Люба говорила, что есть.

И вот эта встреча с Андреем. Значит, все-таки он в ней сидит, этот дар актрисы. Ей все об этом говорили с детсада. Но в детстве многим говорят об их талантах, только реализуются они очень редко. Поэтому она не придавала особого значения предсказаниям в отношении себя да и не до этого ей было в больнице. А тетя Люба даже там его в ней рассмотрела и верила в нее.

Она несколько раз была на ее могиле. На ней нет памятника, лишь железный крест с кособокой надписью: «Лебедева Л. И. 1925—98.» Хорошо хоть есть, куда к ней ходить. А у папы и того нет.

Господи, господи, молилась она, только бы это не было сном. А то проснусь и снова беспросветная темнота.

В том, что это не было сном, она окончательно убедилась на начавшихся съемках, где ей было не до сна как из-за напряженной работы, так и из-за непривычной для нее обстановки, в которой она оказалась и где поняла, насколько она отстала от жизни. Она совершенно не была готова к общению с людьми и тем более с киношниками с их свободными нравами, живя все еще той старой жизнью с понятиями и ценностями, привитыми ей безумно любившими друг друга родителями. А тут было все наоборот.