Олег Северюхин - Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 1—3

• Название: Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книги 1—3
• Автор: Олег Северюхин
• Жанр: Альтернативная история

Приключения русско-советского разведчика полковника Дона Казанова, работавшего порученцем последнего русского царя, особоуполномоченным председателя ВЧК Феликса Дзержинского и доверенным сотрудником начальника Гестапо Генриха Мюллера. Вместе с верным другом знахарем и немножко колдуном дедом Сашкой Дон Казанов раскрывает тайны Третьего Рейха и находит место, где скрывается сбежавший от возмездия Гитлер.

---

– Вы, Дон Николаевич, сначала к домовладельцу зайдите, у нас тут революция была, а девка-то у вас хороша, – он причмокнул и снова начал убирать снег, обильно выпавший ночью.

Глава 19

К домовладельцу всё равно бы пришлось идти. У меня не было ключей. Похоже, что они остались в моём пальто в кабинете в Зимнем дворце. Вряд ли моё пальто уцелело, так как среди выданных мне вещей ключей не оказалось.

Домовладелец выглядел не лучшим образом. Всё чего-то мямлил, чего-то недоговаривал, пытался выставить меня за дверь, пока Мария не прикрикнула на него:

– Давай сюда ключи, буржуй недорезанный.

Домовладелец сжался в маленький комочек. Раньше все дела решала его жена, а сейчас жены видно не было, но мне казалось, что кто кто-то сопит за дверью спальни, прислушиваясь к тому, о чем мы говорим.

– Дон Николаевич, ваше благородие, я здесь не причём, – начал рассказывать домовладелец. – Приходили товарищи в кожанках с обыском вашей квартиры. Понятыми были Степаныч и слесарь Грищенко. Найти ничего не нашли, а Грищенко и спрашивает, а скоро ли хозяин вернётся, а товарищи ему и сказали, что от них не возвращаются.

Грищенко и говорит мне: понял, буржуй, что времена новые. Я в этой квартире жить буду. Хватит бобылём в слесарне ютиться. Бабу найду из образованных и сам буржуем стану. А будешь вякать, так и к тебе товарищи в кожанках придут. И остался Грищенко жить в вашей квартире. Он же пролетарий и на него управы сейчас не найдёшь.

– Давайте запасные ключи, сейчас найдём на него управу, – сказал я и протянул руку.

Взяв ключи, мы поднялись на третий этаж. Квартира была закрыта, и в дверях изнутри торчал ключ. Значит, слесарь был у меня дома.

Я стал стучать. Пьяный голос из-за двери послал меня подальше. Но тут в дело вступила Мария:

– ЧК, открывайте дверь, в случае сопротивления будем стрелять!

За дверью притихли. Потом звякнул замок и дверь открылась. В дверях стоял слесарь Грищенко в грязных кальсонах с цигаркой во рту. Увидев Марию с наганом в руке и меня, он попятился в комнату, где сидели два его собутыльника.

– Кто такие, предъявите документы, – грозно сказала вооружённая женщина.

Собутыльники стали слёзно просить отпустить их, так как они тоже слесари в соседних домах, люди порядочные и к Советской власти лояльные. По движению ствола револьвера они испарились, оставив только запах кислой махорки и каких-то щей.

– Вы хозяин квартиры? – спросила она Грищенко.

– Я, я, – промямлил он.

– Покажите документы на квартиру, – потребовала Мария.

– Да я вот завтра соберу всех жильцов, проведём резолюцию, что эта квартира передаётся в пролетарскую собственность, – начал объяснять слесарь.

– Значит, захват недвижимости разбойным путём, – подытожила сотрудник ЧК.

– Мне ваши разрешили, – запричитал Грищенко.

– Никто тебе не разрешал. А ну, брысь отсюда, контра, – цыкнула Мария. И слесарь, подхватив свои тряпки, умчался прямо в своих кальсонах.

– Да, свинарник тут у вас, – протянула сквозь зубы Мария, – сколько же времени пройдёт, пока пролетарий научится жить так, как вы. Чего встал как столб, – у девушки было врождённое чувство руководителя, и её манера перехода с «ты» на «вы» меня просто умиляла, – давай ведро и тряпку, будем порядок наводить.

– Сейчас найдём, – сказал я, – всё где-то было. Приходящая женщина наводит порядок и оставляет ведро и тряпку здесь.

– Вот буржуи, сами и полы помыть не могут, – сказала Мария, сняв кожанку и ремень с наганом. – Давай, беги за водой.

Вода в кранах ещё была, и я был на подхвате у женщины, для которой мытье полов не экзотика, а повседневная жизнь. Я сгребал веником мусор и складывал в мусорное ведро. Примерно через час квартиру было не узнать. В ней было холодно, но свежо. В каждой из двух комнат Мария сожгла по кусочку газеты, сказав, что газетный дым уничтожает плохие запахи.

Я закрыл форточки и только сейчас почувствовал, что в квартире холодно. Кухонная печь-голландка не топилась давно. Дома не было ни куска хлеба, практически не было моей посуды, да и многого ничего не было.

– Извини, угостить нечем, но сейчас я займусь приготовлением «жареной воды», а ты пройдись по комнатам и посмотри постельное белье в шкафу, – сказал я. – Себе постели в маленькой комнате на кровати, а мне на диванчике в гостиной.

Я высыпал мусор в печку, доломал изрядно поломанное кресло и растопил печь. Нашёл эмалированную кастрюльку, помыл её, наполнил водой и поставил на открытую конфорку. Когда закипит, услышу.

Мария как-то неуверенно осматривала шкафы. Постельного белья не было. На моей кровати была грязная простыня и подушка с засаленной наволочкой. Всё это я снял и бросил в печку. Погорячился, да всё равно бы пользоваться ими не стал.

Кипячёная вода на ужин не Бог весть какое кушанье, так, немного согрела нас перед сном. Где-то около полуночи я проснулся от того, что не могу попасть зубом на зуб от холода. Печка на кухне была еле тёплая. Я потихоньку начал ломать остатки кресла и разводить огонь. Вряд ли это я разбудил Марию. Холод выгнал её из спаленки, и она пришла на кухню, где в печке начали разгораться обшивка и покрытые лаком куски дерева.

Мы сидели с ней рядом на маленькой скамеечке, и каждый думал о своём. Я думал о том, как жить дальше. Вряд ли нужно оставаться в Питере без знакомых и средств. Сейчас нужно где-то раздобыть немного денег, расплатиться за квартиру и поехать в Москву к родителям. О чем думала Мария, я не знаю. Ей, как мне кажется, её новое задание было не по нраву, но дисциплина обязывала.

Глава 20

Утро застало нас на кухне на этой же скамеечке. Измученные мы спали, привалившись спиной к шкафу, укрытые моим пальто. Голова Марии была на моей груди. У меня затекла нога, и я боялся пошевелиться, чтобы не потревожить девушку, но она проснулась сама, не понимая, где она и что здесь делаю я.

Оттолкнув меня, она встала, привычно хлопнула себя по правому боку и замерла. Не было под рукой кобуры с наганом. Она бросилась в комнату и через минуту вернулась, с деловым видом подпоясывая себя широким ремнём. Наскоро ополоснув лицо холодной водой, она вытерла его каким-то платком, который скрылся в большом кармане кожаной куртки.

– Так, – произнесла она с расстановкой, – доложите, чем вы намерены сегодня заниматься?

– Интересно, – подумал я, – не дай Бог, если ещё заставит письменно излагать свои планы, и карандашиком будет отмечать процент их исполнения.

– Чем заниматься, спрашиваете, – переспросил я с долей раздражения, – хлебом насущным. Есть-то чего-то нужно. Или вы питаетесь революционным духом, барышня?

– Не смейте называть меня барышней, – вскипела девушка, – называйте меня товарищ Мария или товарищ сотрудник ЧК. Хотя, какой я вам товарищ? Тамбовский волк вам товарищ.

– Понесло, – снова подумал я, – назначь простого крестьянина от сохи тюремным надзирателем, и он в мгновение ока превратится в вертухая с задатками сверхчеловека, помыкающего людьми, оказавшимися в его полном распоряжении по воле других людей. Это уже не гены, это какой-то должностной вирус.

– Так вот, сударыня, – сказал я, – кушать хотят и сотрудники ЧК, и тамбовские волки. Сейчас мы с вами произведём ревизию в квартире. Где-то у меня припрятано столовое серебро, подаренное родителями по случаю окончания университета. И вообще, производим новый в обыск в надежде на то, что если найдём что-то ценное, то сможем продать это на рынке и купить съестные припасы. Вы меня поняли? И не вздумайте мне возражать, потому что я несу ответственность за вас, так как ваши начальники бросили вас на произвол судьбы, привязав вас ко мне.

– Меня никто не бросал, я – сотрудник ЧК, – гордо произнесла Мария и принялась за осмотр квартиры.

У меня было смутное подозрение, что вряд ли мы что-то найдём, так как до нас эту квартиру шерстили уже не раз. Я перебирал оставшиеся вещи и думал, к кому из знакомых мы напросимся в гости, чтобы нас напоили чаем или налили тарелку похлёбки на первое время. Мысль о еде вызвала такое чувство голода, что у меня закружилась голова.

– Как хорошо было в тюрьме, – пронеслось в моих мыслях, – сидишь себе, ничего не делаешь, утром чай с куском хлеба, в обед похлёбка, вечером ещё какая-нибудь гадость, зато нет такого изнуряющего чувства голода.

Серебра никакого не было, из посуды остались какие-то фаянсовые плошки, даже ложек простых не было.

– Вот буржуи, – донёсся до меня раздражённый голос Марии.

Подойдя к ней поближе, я увидел, что она ковыряет каким-то маленьким ножичком в углу платяного шкафа.

– Что случилось, – спросил я.

– Смотри сюда, – она ткнула пальцем в нижний дальний угол отделения для одежды. – Видишь планочку, которой вроде бы какой-то изъян на дереве заделали? Так вот эту планочку не на клей посадили, а сделали её чуть-чуть побольше выреза и вогнали молотком. Вот следы от молотка. И планочку неоднократно извлекали, поддевая стамеской. У тебя сил больше, сними эту планочку.