Владимир Соловьев - Образы русской истории Сергея Иванова

• Название: Образы русской истории Сергея Иванова
• Автор: Владимир Соловьев
• Жанр: Публицистика
• Год: 2013
• ISBN: 9-785-485-00461-3

Люди на его картинах и чувства, их волновавшие, кажутся очень знакомыми. Художник неизменно точен в передаче духа и примет времени. Но даже если бы он их избегал, так что нельзя было бы по одежде, лицам, бытовым деталям определить, к какому народу, к какой стране и к какой эпохе принадлежит изображенный человек, что-то обязательно подсказало: это Россия.

---

Владимир Михайлович Соловьев Образы русской истории Сергея Иванова

Время без границ

С.В. Иванов. Фотопортрет

Люди на его картинах и чувства, их волновавшие, кажутся очень знакомыми. Художник неизменно точен в передаче духа и примет времени. Но даже если бы он их избегал, так что нельзя было бы по одежде, лицам, бытовым деталям определить, к какому народу, к какой стране и к какой эпохе принадлежит изображенный человек, что-то обязательно подсказало бы: это Россия.

Творческое наследие академика живописи Сергея Васильевича Иванова (1864–1910) – свыше ста картин. Он автор монументальных полотен и камерных портретов, серий жанровых и исторических картин и великого множества эскизов, этюдов, рисунков, офортов.

Поскольку, однако, степень таланта измеряется не количеством, а качеством, число произведений не имеет принципиального значения и скорее представляет чисто справочный интерес.

За исключением родных и близких, запечатленных С.В. Ивановым, большинство персонажей его работ остаются неизвестными. Конечно, они взяты из жизни, списаны, как правило, с натуры, и их реальность не вызывает сомнения. В этом отношении люди, обретшие бессмертие на полотнах художника, абсолютно достоверны, и невольно веришь: они существовали на самом деле.

Сергей Иванов, безусловно, один из тех больших мастеров, кому было дано добиться высочайшей художественной правды в отображении типического, не только передать с убедительной подлинностью отдельные фигуры и конкретные лица, но и поднять их до обобщения исторического события.

В советское время Иванова обычно превозносили за обращение к революционно-освободительной тематике. Бурные события в России конца XIX – начала XX века, будь это крестьянский бунт, стачка рабочих или вооруженное восстание в Москве в 1905 году, его в самом деле очень волновали, но яркое дарование художника не менее блистательно проявилось в бытовом жанре, а еще больших вершин достигло в отображении прошлого родной страны. Причем удивительным образом эффект присутствия, живое дыхание эпохи отличают картины Сергея Иванова, посвященные «делам давно минувших дней». Исторические сцены периода Древней или Московской Руси под его кистью выходили столь убедительными, словно он, работая над ними, с помощью машины времени переносился на два-три, а то и несколько столетий назад.

Безусловно, это признак большого мастера – непостижимое умение вжиться в прошлое, впустить его в себя, осязаемо почувствовать вкус и запах стародавних лет так, как дано было не всякому современнику событий. Безошибочное чутье и редчайшая интуиция помогали ему не поддаться соблазну лубочной стилизации и не впасть в грех анахронизма – внесения в изображение какой-либо эпохи черт, ей несвойственных. Попадание в нужную хронологическую нишу, в искомый исторический слой, в самую плотную ткань событий у него было стопроцентное, как будто границы времени для него не существовали.

Мемориальная доска С.В. Иванову на Арбате, дом 30

Город Руза. Московская область

Неодолимая тяга

Интерес к живописи у Иванова пробудился еще в раннем детстве. В Рузе, где он родился, в доме его отца, акцизного чиновника из обедневшего дворянского рода, висела на стене олеография с картины Ореста Кипренского «Дмитрий Донской на Куликовом поле», и маленький Сережа подолгу ее рассматривал, одолевая взрослых вопросами о Мамаевом побоище. Допускали мальчика и к альбому с гравюрами, изображавшими батальные сцены Крымской войны. Хозяин дома сам не один год отдал военной службе, прошел Севастопольскую кампанию, участвовал в сражении при Черной речке и, бывало, рассказывал детям о жарких боях на суше и на море.

Когда будущему художнику было шесть лет, семья переехала в Первопрестольную, и вся его дальнейшая жизнь связана с Москвой и Подмосковьем.

Первые карандашные наброски Сергея никто из его родных и близких всерьез не воспринял и значения им не придал. На то и дитя, чтобы рисовать, а то, что рука мальчика, водя карандашом по бумаге, не только цепко ухватывает предметы обихода или всякую домашнюю живность, но и похоже воспроизводит то лица братьев, то профиль отца, то характерный силуэт матери, то одутловатую физиономию вечно пьяного соседа, так что из того – приноровился малец, ловко у него получается, да какой из этого прок? Правда, в школе, где в целом успехи Сергея оставляли желать лучшего, его хвалили как раз за способность к рисованию. Однако стоило ему заикнуться о желании стать художником, как он столкнулся с резким возражением со стороны отца. Тот очень хотел видеть сына чиновником, считая, что так он обеспечит себе надежный кусок хлеба, а художество в глазах Иванова-старшего было всего лишь блажью и баловством.

С.В. Иванов. Деревенский мальчик

Карл-Фридрих Петрович Бодри. Крестный ход у Благовещенского собора в Московском Кремле

П.А. Боголюбов. Вид храма Христа Спасителя с Пречистенки в Москве

Но Сергей упорно стоял на своем. Не по годам самостоятельный, рано повзрослевший, он летом подолгу жил вне дома: или у материнской родни на Волге, или отцовой – на хуторе в Воронежской губернии, где фактически был предоставлен сам себе, не чурался никакой работы, но обязательно находил время для рисования.

Тяга к живописи его не оставляла, и он не успокоился, пока после долгих споров с отцом не был найден компромисс – поступление в Межевой институт. Паренька совсем не прельщало быть землемером или инженером-геодезистом, но все-таки выбранный вариант был лучше, чем определение в гимназию. К тому же, как слышал Сергей, у межевиков было хорошо поставлено черчение – дисциплина, уверенное владение которой требовало точной руки, профессионального навыка изображать что-либо на плоскости, развивало пространственное мышление, приобщало к законам перспективы. Все это Сергей поначалу находил для себя полезным и необходимым, но вскоре сделал неприятное открытие, что черчение с рисованием и живописью далеко не одно и то же. Отсутствие интереса к учению и хроническая неуспеваемость превратили пребывание Иванова в стенах Межевого института в сущую муку и привели к конфликту с отцом.

С.В. Иванов. Девушка в платке

Покровская церковь в городе Рузе Московской области

Пять рублей на краски

Но неожиданно родитель смягчился и принял сторону сына. Он понял, что, если будет продолжать давить на него, рискует перегнуть палку и вконец испортить с ним отношения, ибо у юноши сильный характер, он целеустремлен, а раз так, то лучше не препятствовать ему, а поддержать в принятом решении учиться живописи.

В качестве отступного отец выдал сыну целых пять рублей на краски. Для Сергея это была нешуточная сумма, но он не знал, как ей лучше распорядиться и что именно покупать. В лавке, где продавались всякие принадлежности для художников, ему предложили, помимо масляных красок, гуашь и акварель, кисточки из свиной щетины, меха колонка и красного соболя, мольберты разных видов и другие приспособления, а он понятия не имел, как к этому подступиться, что выбрать, и потому так и вернулся домой ни с чем, не потратив ни копейки.

На помощь пришел отец. В четвертом округе Московского акцизного управления, где он служил, выполнял разовую каллиграфическую работу Петр Петрович Синебатов. Этот грузный пожилой человек некогда больше десяти лет отучился в знаменитой Императорской академии художеств, но, ведя разгульно- богемный образ жизни, так ее и не закончил, что не мешало ему считать себя непризнанным гением, отпустить длинные, до плеч, седые лохмы и появляться в публичных местах в лоснящейся по краям и на локтях бархатной блузе цвета темного бутылочного стекла. Иванов-старший, почтительно называя коллегу маэстро, как тот любил, попросил просветить сына по художественной части и по возможности позаниматься с ним. Синебатов не заставил себя долго уговаривать, согласился дать несколько уроков, и вскоре Сергей уже внимал его велеречивым, но доходчивым наставлениям о преимуществах красок на льняном масле, достоинствах хлопкового холста перед всеми прочими, о способах смешения пигментов… Старик учил Иванова, как приспособить под палитру простую дощечку, как наносить на материю грунт и кистью или мастихином – специальным ножом из нержавеющего металла – готовить смесь нужной консистенции.

Здание Московского Межевого института

С.В. Иванов. Пейзаж с мостиком

Выпускники Императорского Межевого института

Москва, 1898

«Начинать, – вразумлял Синебатов Сергея, – надо с прописей, а прописи в нашем деле – хорошие образцы». Образцами послужили олеографии – цветные литографии, часто покрытые лаком, обычно с грубоватыми воспроизведениями масляной живописи. И вот копированием этих «постеров» Иванову и пришлось вплотную заняться под руководством вошедшего в роль учителя несостоявшегося художника. Не прекращал он делать и наброски, зарисовывая то бытовые сценки, то диковинный тарантас, увиденный на улице, то высокую поленницу дров.