Ольга Соколова - Вопросы ответственности за преступления против порядка управления

• Название: Вопросы ответственности за преступления против порядка управления
• Автор: Ольга Соколова
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4475-3609-1

Статьи, включенные в сборник, посвящены признакам ряда преступлений против порядка управления, предусмотренных главой 32 Уголовного кодекса РФ, и правилам их уголовно-правовой оценки. Рассматриваются вопросы уголовно-правовой теории, законодательной техники и правоприменительной практики. Предлагаются решения проблем регламентации преступлений против порядка управления и применения отдельных норм главы 32 УК РФ. Делается акцент на вопросах привлечения к уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных ст. ст. 318, 319, 320, 321, 322.1, 328, 330, 330.1 УК РФ.

---

Ольга Соколова Вопросы ответственности за преступления против порядка управления

Преступления против порядка управления: римское и современное уголовное право

До сих пор остается недостаточно изученным публичное римское право. В основном, учеными анализируется право частное. В литературе можно встретить утверждения, что «настоящим правом Рима было право частное (ius privatum), в то время как публичное право (ius publicum) не было стабильным, – и уж тем менее установлением писанным и твердым1». Дженнаро Франчози объясняет данную нестабильность чувствительностью ius publicum к колебаниям в политической жизни и, в конечном счете, эволюционирующим вместе с ней.

В последнее время стали появляться работы, посвященные, например, изучению уголовно-правовых узаконений в римском праве. Но, к сожалению, следует констатировать, что ученые практически не упоминают о наличи положений, устанавливающих ответственность за преступления против порядка управления.

Вопрос о преступлениях против порядка управления в его соотношении с римским правом может быть рассмотрен с разных позиций: 1) существовал ли данный вид преступлений непосредственно в римском праве; 2) какие противоправные деяния могли бы с точки зрения современной терминологии называться «преступлениями против порядка управления»; 3) можно ли проследить историю становления в российском законодательстве норм об уголовной ответственности за преступления против порядка управления, начиная с Законов XII таблиц (Leges XII tabularum). Наибольший интерес вызывает последний из указанных аспектов, поскольку затрагивает вопрос о соотношении, взаимосвязи римского права и российского уголовного права.

Именно в этом ключе и будут проанализированы уголовно-правовые нормы, охраняющие порядок управления.

Но прежде определим, какие из деяний были отнесены некоторыми учеными к преступлениям рассматриваемого вида (заметим, что ими не проводится четкая параллель с российским законодательством, т.е. они, на мой взгляд, изучают данный вопрос со второй позиции, отмеченной выше).

Так, например, Е.А. Скрипилев отмечает, что к преступлениям против порядка управления надо отнести т.н. ambitus, т.е. буквально «происки», «обход». Под этим понималось домогательство и получение какой-либо должности с использованием при этом влияния (в том числе, в позднее время, императорских фаворитов). Ученый упоминает также и закон о подлогах (Lex cornelia de falsis), который был издан при Сулле. Этим законом предусматривались разнообразные деяния, совершаемые в корыстных целях: подкуп судьи, подлог в счетах и документах и пр.2

О.А. Омельченко также пишет «о подделке и вранье с правовыми последствиями». Смысл этой группы преступлений заключается, по его мнению, в наказуемости посягательств на установленный порядок правовых отношений и управления, а также правосудия: подделка завещаний, фальшивомонетничество, подделки в отношении права и закона (ложное истолкование закона судьями или адвокатами и пр.), подделки в отношении мер и весов. Для одних видов преступлений этой группы подразумевался специальный субъект – судейские и юрисконсульты …3.

Можно предположить, что с точки зрения некоторых ученых именно эти специальные субъекты имеют отношение к установлению порядков, к их охране. Как отметил А.И. Бойко, «попутное овладение азбукой Таута (древнейшая письменность) позволяет перевести разрозненные ритуальные действия во внятные писанные правила. Рядом с земными, … прагматичными нормативами появляется новый слой управленцев, испытывающих пиетет перед jus, а не fas. Это – юристы»4. Соответственно, этих лиц, непосредственно связанных с управлением, некоторые ученые называют субъектами преступлений против порядка управления.

Соглашаясь с мнением Е.А. Скрипилева и О.А. Омельченко, относящих деликты подделки к разряду преступлений против порядка управления, отметим также, что в римском праве встречаются узаконения, направленные на урегулирование отношений, связанных с охраной порядка призыва на воинскую службу и порядка осуществления своего действительного и предполагаемого права. Следует утверждать, что в римском праве можно найти нормы, с которыми будут соприкасаться ст. ст. 328 и 330 УК РФ.

В древнейшее время участие государственной власти в гражданском правосудии было еще неизвестно. Государство того времени – это военный союз, военная организация, которая образовалась, оставив почти неприкосновенной первоначальную общественную организацию5. Первые крупные шаги в развитии государственного устройства в VI веке до н.э. представляла реформа Сервия Туллия, которая также была связана и с военной реформой6. Речь идет о серьезном увеличении римской военной силы за счет введения воинской обязанности не только для патрициев, но и плебеев (для всех полноправных граждан), что сказалось и на формировании органов управления7.

В.Н. Токмаков указывает на наличие случаев уклонения от записи в войско. Но таких лиц нередко брали под защиту плебейские трибуны, пользовавшиеся правом интерцессии, а сам набор часто становился ареной противостояния патрициев и плебеев, инструментом борьбы за власть и господство в римской civitas8. О каком либо наказании за уклонение автор не пишет. Подчеркивает, что уклонение от военной службы рассматривалось изначально как нарушение высших законов (fas), что было связано с сакральным смыслом присяги (принимая присягу, воины утрачивали гарантии свободного гражданина и как бы обрекали себя головой милости богов). Добавим, что текст Дигест свидетельствует о том, что «в древности уклонявшиеся от призыва (в ополчение) отдавались в рабство, как предатели свободы»9.

Но с постепенным отделением военной организации от гражданства и превращением войска в орудие государства сакральная основа воинской дисциплины стала уже недостаточной и начала дополняться системой государственного принуждения, публично-правового регулирования10.

Уклонение от военной службы, по мнению В.Н. Токмакова, уже воспринималось как измена общине (perduellio). Она каралась не только в силу империя магистрата (смертью), но и государственными мерами принуждения: штрафами, телесными наказаниями, заключением в тюрьму.

Е.А. Скрипилев называет также в качестве наказания за неявку на призыв конфискацию имущества. Так, Ливий неоднократно воспроизводит ситуацию в V— III вв., когда тот или иной консул штрафами и угрозами наказаний приводит военнообязанных граждан к присяге11.

Как видим, это деяние обретает статус государственного правонарушения.

Что касается отношения в римском праве к самостоятельному осуществлению кем-либо своего действительного или предполагаемого права, то исследователи отмечают, что первоначально защита частных прав (личных и имущественных) осуществлялась заинтересованным лицом путем расправы с виновным12.

В древнем римском праве для обозначения данного явления существовало два термина: 1) talio – частное мщение, подразумевавший под собой причинение обидчику того же зла, какое он причинил потерпевшему. Потерпевший имел право на возмездие к правонарушителю за совершенное им бесправие (любое действие противоречащее праву), обозначаемое как iniuria13. 2) иным значением обладал термин vim dicere. Этот термин подразумевал объявление о применении силы при отказе возвратить вещь по доброй воле и тем окончить спор. М. Бартошек замечает, что термин vindicatio – самоуправная отместка за оскорбление, и защита от нападения, и безусловная власть собственника при розыске и возврате спорной вещи, а впоследствии: преследование потерпевшим любого беззакония – происходит исторически именно от термина vim dicere14.

Только постепенно от самосуда переходят к защите прав через посредство органов государства как организованного аппарата власти. Потерпевший или полагающий, что претерпел нарушение своего права, должен теперь обращаться за помощью к государству и не вправе прибегать к самовольным действиям, которые противоречат допустимым (разрешенным) способам самозащиты. Это правило было отражено в термине vi clam precario (насильственно, тайно, прекарно), который обозначал способы осуществления недозволенного самоуправства при нарушении или лишении владения. Юридические дефиниции каждого из них были в достаточной мере представлены в законах:

Vi factum id videtur esse, qua de re quis cum prohibetur, fecit. – Сделанным насильно считается то, что кто-либо сделал вопреки запрету (Muc.Scaev. Q.D.50. 17. 73. 2). Vis est et tunc, quotiens quis id, quod deberi sibi putat, non per indicem reposcit. – Насилие происходит и тогда, когда кто-либо, полагая, что имеет право требовать что-либо, добывает это без обращения в суд (Coll. D. 4.2.13).

Основываясь на этих правилах, исследователь М. Бартошек небезосновательно пришел к выводу, что термин vis в частном праве означал самоуправное нарушение запрета, налагаемого законом, путем применения силы или принуждения, способное вызвать у противоположной стороны страх, особенно в области владельческих отношений15.