Евгений Медреш - Идеи и отношения

• Название: Идеи и отношения
• Автор: Евгений Медреш
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4475-2581-1

Эта увлекательная, остроумная и глубокая книга не случайно вышла в серии «Искусство быть живым». Автор, известный психотерапевт, работающий в технике гештальттерапии, разговаривает с читателем о наиболее редком и малоисследованном искусстве – искусстве насыщенной, творческой, и, вместе с этим, устойчивой жизни. Искусстве быть живым человеком среди других живых людей. Книга адресована широкому кругу читателей: и тем, кто профессионально занимается или изучает психологию и психотерапию, – и всем тем, кто интересуется смыслом и вкусом собственной жизни.

---

Евгений Медреш Идеи и отношения

Херлуф Бидструп.

Читатели одной книги

Предисловие

Эта книга обязана своим появлением интересу автора к людям, а в особенности – к феномену наличия у человека сознания и души. Есть сознание – есть чем и о чем размышлять, есть душа – есть чему болеть. Свой интерес автор реализует в сравнительно молодой традиции, именуемой гештальт-терапией.

Поэтому данная книга адресована тем, кто занимается гештальт-терапией непосредственно, а также их родственникам, друзьям и знакомым. А также тем, кто нашел слово гештальт в Интернете и выяснил его значение. Ну и тем, безусловно, кто собирается его выяснить, поскольку уже дочитал до этого места.

Много сложностей было с выбором названия. Его первый вариант звучал так:

«Книга о смысле жизни и терапии души»

Автору он изначально нравился, поскольку верно передавал желаемый замысел. И все же формулировка слегка смущала широтой захвата, а также некоторым пафосом уверенного зна ния.

Вдобавок один серьезный коллега, в ходе подробного двухминутного знакомства с рукописью, задал таинственный вопрос: по какой, собственно говоря, проблеме автор собирается защищаться? Но поскольку автор менее всего хотел, чтобы на него кто-нибудь нападал, то название несколько уточнилось, детализировалось, и теперь звучало так:

«Книга междисциплинарных сомнений и предположений о смысле жизни и гештальт-терапии души»

Но после этого оно уже не нравилось и вскоре отошло в фон, уступив место другим вариантам. Среди которых были:

«Блюз в манере Гештальта», «Конфигурация форм»,

и даже

«Побудьте с этим»

(Кстати, автор не исключает, что приведенные выше названия могут ему еще пригодиться, и сохраняет за собою право вернуться к ним впоследствии).

В итоге данная книга получила название «Идеи и отношения» и состоит из двух разделов, первый из которых – это «Идеи», а второй, с некоторой очевидностью, – «Отношения».

Работы, вошедшие в первый раздел, связаны между собою, прежде всего, тем, что автору про это интересно думать и разговаривать. Будучи собранными вместе, они скорее напоминают не какое-либо плановое строение, но самостоятельно растущие деревья, взаимно расположившиеся в состоянии вольной природной гармонии.

Второй раздел включает в себя описание отношений, возникших у некоторых людей между собой, а также с автором – вследствие того, что они более или менее сознательно доверили ему право быть их терапевтом.

Свои представления касательно теории, методологии и практики гештальт-терапии, а также о некоторых трудных и красивых местах в искусстве быть живым человеком среди других живых людей, автор попытался изложить в искренней и дружелюбной к читателям форме. Насколько это удалось – судить именно читателям, встреча и отношения с которыми также являются очень привлекательной для автора идеей.

ИДЕИ

Гештальт как жизненная практика

В ранней юности я не особенно интересовался этой жизнью. Я не видел в ней тайны. Жизнь представлялась мне преимущественно плоским, четко размеченным и хорошо просмат риваемым вплоть до самого конца трактом, различные повороты которого были более или менее привлекательны, но дух не захватывали. Деньги и власть совсем не трогали моего воображения, слава и почет чуть больше, но все равно явно недостаточно, чтобы я ради этого… Ценным оказывалось только творчество, но я всегда считал его делом странным, таинственным, и с жизнью не соотносил.

Зато я очень интересовался той жизнью. Меня увлекали иные, невидимые, предыдущие и последующие уровни бытия. Все, что касалось религиозного знания и опыта, эзотерической философии, мистических традиций и священных книг, – это определенно была моя потребность, мой путь и сокровенное послание, адресованное именно мне.

Сейчас меня все это увлекает еще больше. Но уже не только это.

Что-то начало меняться тогда, когда истощилось старое нудное советское вранье, а новое еще не началось. Торжество раскрепощенного дилетантизма окончательно добило экспери ментальный театр СССР. «Перестройка» была похожа на про буждение в реальность поздним похмельным утром, и эта реаль ность оказалась не то что предопределенной, а вообще неизвест ной. Ажитация сменялась мрачной тревогой, надежда – своей противо положностью. Но все это стало ощущаться как важное, имеющее смысл.

И что-то странное стало происходить с эзотерикой: сложные вещи, требующие внутренней свободы, отрешенности и глубины, оказались внезапно модными, коммерчески выгодными и едва ли не очевидными для всего советского народа. Разнообразная мистическая литература заполнила собою книжные лотки – и респектабельные, там где раньше лежала Н. К. Круп ская про коммунистическую мораль, и совсем случайные, мало отличимые от овощных. Эзотерика стала расхожим достоянием масс… Диагностика кармы, проктология ауры, разработка и переработка астрального и ментального, как достичь Всевышнего немедленно и заработать на этом деньги…

Эстетические критерии иногда оказываются самыми точными: если какие-то человеки могут принять внутрь себя бутылку портвейна, или чего-то понюхать, и после этого ощутить, что вот они сместили точку сборки, врубились в суть, вышли в астрал, долго и продуктивно бродили в астрале, – то я явно хочу бродить в другом месте.

Я испытал что-то похожее на чувство солидарности с вот этой, проявленной в здесь-и-сейчас повседневной жизнью, с ее однократными, бессмысленно-волшебными бытовыми и историческими подробностями, событиями и заботами. Законы и нормы «правильной жизни» потеряли для меня свою однозначность, благодаря чему сама жизнь приобрела глубину и самостоятельную ценность. Реальность «по эту сторону» стала интересна мне. Реальность прижизненных смыслов, – и реальность человеческих чувств и отношений, которым, правду говоря, я придавал куда меньшее значение, чем концептуальным основаниям отвлеченных начал.

Интерес этот привел к тому, что вскоре на моих книжных полках рядом с «Бардо Тодол» и «Новой моделью Вселенной» появились «Толкование сновидений» и «Значение тревоги».

***

Первоначальный мой интерес к современным психологическим учениям и направлениям психотерапии,– сначала к психоанализу, а затем к гештальттерапии,– основывался на том, что это трезвые, сложные и профессионально состоятельные экспериментально-клинические научные теории и лечебные практики, описывающие структуру и формы осуществления высшей нервной деятельности, а также нормальные и патологические варианты развития и функционирования человеческой личности, мышления, коммуникации.

Освоив эту теорию и техники, специалист получает в руки весьма полезную и востребованную профессию: достаточно надежно диагностировать и оказывать адекватную помощь другим людям.

В современном человеческом пространстве гештальттерапия чувствует себя вполне устойчиво, свидетельством чего являются многочисленные пародии и шаржи на нее. Методами и техниками гештальттерапии можно, по достоверным свидетельствам специалистов и «потерпевших», помогать людям, находящимся в депрессивных или различных иных болезненных состояниях, переживающим кризисы, вызванные разладом в значимых близких отношениях, телесными недугами, утратами, травмами, фобиями, трудностями в социальной адаптации…

Но это медицинская практика. А нужна ли она человеку, субъективно полагающему себя здоровым? Применима ли она в той жизни, которую принято называть «нормальной»? Может ли она быть достаточным ценностно-смысловым основанием для жизни, могут ли практические принципы гештальттерапии сравниться по глубине и эзотеричности с такими вещами, как повседневная личная гигиена, чистка зубов и уборка жилища? Могут ли эти идеи стать частью меня, моей философией, жизненной позицией – или их удел быть лишь рабочим инструментом в моих руках, разновидностью производственной спецо дежды?

Впрочем, начало моего обучения гештальт-терапии (в профессиональном просторечии – «гештальту») не было вызвано сугубо теоретическим интересом или поиском нового ремесла. Оно было связано как раз с переживанием утраты смысловой опоры под дао ежедневной жизни, утраты прежних увлечений и уверенностей при отсутствии новых. Проще говоря, я находился в кризисе. Сценарий предыдущей части моей жизни был закончен, а в новый период жизни, с новыми смыслами, ощущением собственной уместности, по-новому осознанным и структурированным жизненным пространством прорваться не удавалось. При наличии большого объема работы было ощущение, что делать нечего. Воспринималось это тяжко – почти как невозможность жизни, как хаос в глухом тупике.