Владимир Звездин - Замечательная жизнь людей

• Название: Замечательная жизнь людей
• Автор: Владимир Звездин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-601-4

Я лелеял мечту, что мои воспоминания послужат кому-нибудь добрым советом, предупреждением опрометчивых поступков или ободрят попавшего в затруднительное положение. В конце концов, прожить свою жизнь человеком можно в любой ситуации.

---

Владимир Звездин Замечательная жизнь людей

© ООО «Написано пером», 2016

© Звездин В. С., 2016

Предисловие

В книжном мире существует серия ЖЗЛ – Жизнь замечательных людей. Я подумал: а почему мне не начать серию ЗЖЛ – замечательная жизнь людей?

Я – пенсионер, вот и решил создать свой блог в интернете. Можно подумать: а что ему еще делать? Все равно валяет дурака. Нет, это не так. Жена моя, ей уже за шестьдесят, все еще работает. На заводе. Завод рядом, и по этой причине мы решили жить раздельно – я, чтобы не сидеть у нее на шее, занялся хозяйством, развел на даче живность. Кормлю пару поросят, есть цесарки, куры, индюки, собаки, кошки. Одним словом, есть чем заняться физически, а вот душевно – полное одиночество: жена приезжает лишь на выходные – в баню, отдохнуть. Весь мой перечисленный коллектив души во мне не чает, и я с ними болтаю с удовольствием. Но они, по-моему, меня не очень понимают. Подбегут, рты да клювы разинут и молчат. Им бы только пожрать, а на базаре все дорого. Поболтать, поспорить, что-то рассказать им трудно и бесполезно. А ведь мне есть что рассказать.

За мои семьдесят с лишним лет наша страна прошла огромный исторический путь, все так менялось, столько совершалось, столько пережито. А я был все время внутри ее, и все это так или иначе впитывалось мною. Вот и решил я описать, как сумею, как все отражалось на простом, маленьком, не выдающемся человеке. Может, кому-то будет интересно, а может, и нет. Но я спокойно, без суеты постараюсь осмыслить свою жизнь, освобожу свою головную коробку от ворочающихся в ней воспоминаний. Проходят года, и все дальше события тех лет, очень быстро уходят свидетели той жестокой битвы, прямых участников почти не осталось. Я, конечно, не свидетель боевых действий, но был так близко к ним, жил рядом с людьми, только что прилетевшими с боевого вылета.

Вот пишу эти строки, а один из моих товарищей по настоящей жизни, кошка Муха, сидит на мониторе и не сводит с меня своих умных желтых глаз. Вот напишу в интернет – интересно: кого-нибудь из нынешнего поколения заинтересует, как жили, учились, росли дети войны, как складывалась их судьба. Ведь это наша история.

В интернете выбрал общество «Вестник мечты». Не потому, что решил творить, а просто решил описать то, что я вытворял с детства.

1940–1945 годы

Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство

В 2006 году у меня был юбилей – 70 лет. Я не собрал своих друзей ни в Большом театре, ни в Кремлевском дворце, даже ни в сельском клубе. А я ведь неплохо аккомпанировал на гитаре, пел под нее, даже хвалили. Куда все подевалось? А если подумать, сколько я себя помню, никаких друзей у меня и не было, А помню я себя на удивление очень рано. В 1940 году жили мы в авиагородке Дягилево под Рязанью.

Отец, старшина, служил в автороте. Водители с восторгом встречали меня. Видно было, как они рады, что я пришел. Брали меня на руки, ставили на стол и начинали расспрашивать меня, как я живу, что делают папа и мама, любят ли они меня и друг друга. При этом ржали, как буденновские лошади. Я, конечно, не помню наших диалогов, но их внимание мне доставляло большое удовольствие. Кульминацией всегда было мое выступление – не помню, кто меня научил, но эту песню я нигде не слышал. А пел я ее каждый раз на бис. Вот ее слова:

«Все тихо, не слышно кругом, в тишине идет, спотыкаясь
Пьяный Терешка в рубашке одной и ежеминутно качаясь.

Идет он избитый и весь в синяках,
По пояс измазанный в глине,
Гармошка под мышкой, бутылка в руках.
Идет он к своей Акулине.
«Акулина, ты мой свет,
Скажи, любишь али нет?
А если любишь хоть немножко,
Покажи харю в окошко».
Тут скрипнула ставня, окно растворилось,
Акулька тут встала со сна.
Сначала зевнула, потом почесалась
И так отвечала она:
«И на кой тя черт принес,
Сиволапый старый пес?
Ведь говорила я табе,
Что не ходи боле ко мне».
Тут стало Терешке обидно-досадно,
Опешил он, словно дурак, —
Так променяла Терешку на Ваньку —
И тут отвечал он ей так:
«Эх ты, милка, позабыла,
Кто платок те подарил,
Ведь говорила: я, болван».
«Ведь шаль купил мене Иван»».

Мелодии не будет, нотами я не владею, хотя аккомпанирую аккордами на семиструнной гитаре. Слухач. Конечно, в то время я инструментом не владел. Пел, приплясывая, прихлопывая, притопывая. Чем добавлял куража выступлению.

Рядом с территорией гаража, в ограждении из колючей проволоки был проделан проход и протоптана тропа в деревню, куда я самостоятельно к кому-то ходил.

И еще один факт. Выпал из внимания момент появления моего брата. Интересно, родился он в 1940 году, а помню его только в 1941-м зимой, в городе Карталы Челябинской обл. Ну об этом подробно узнал лет через пятьдесят. Рассказала мать, что они с отцом отдавали меня молодоженам, у которых не было детей. Но в эвакуацию меня забрала мать с собой.

Мама работала в офицерской столовой. Столовая находилась напротив нашего дома. Когда я был закрыт в комнате нашей коммунальной квартиры, а не шатался по городку или аэродрому в поисках приключений, четко помню себя как бы со стороны, сидящего на подоконнике, а передо мной на газете куча обрезков от пирожных. Ем пирожное, швыряю игрушки в мышей, а когда они кончаются и нечем кидаться, начинаю реветь.

Все дети нашего городка так и проводили счастливое детство. Ни садика, ни яслей в этот период я не помню. Так я встретил начало войны и во время первых налетов немецкой авиации там же, на том же подоконнике, и сидел.

Война

1941 г. Из жизни в этом году я помню тревожную шумную, со слезами эвакуацию, погрузку в товарные вагоны. Грузились семьи военнослужащих. Место погрузки было возле элеватора. Напротив авиагородка, за шоссе Рязань – Москва. И все.

Как уехали? Стерлось из памяти. Так я думал. А на самом деле наша семья не грузилась. Я там находился по собственной инициативе. И только моя популярность спасла меня и вернула родителям – все в городке знали, кто я такой и на какие фокусы и поступки способен, не удивились отсутствию родителей и доставили меня обратно в городок.

Помню страшную зиму 1941 года в уральском городке Карталы. Как, буквально падая, с маленьким на руках мать волокла меня за руку навстречу метели ни свет ни заря. Темень глаз выколи. Через пустынный парк в садик, а Валерку дальше в ясли. Таких метелей и морозов, прожив тогда уже на свете пять лет, я не видел, даже не слышал, хотя уже умел читать. Чем прославился в садике, как плут, читая в книжке у воспитательницы ответы на загадки, поражая ее своей сообразительностью, и очень долго морочил ей голову.

Лета как будто не было совсем, оно промелькнуло, не оставив в моей памяти ничего, кроме яркого случая, который через шестьдесят лет помог мне без труда найти барак на ул. Орджоникидзе, 9, где в комнате в коммунальной квартире на втором этаже ютились мама, годовалый Валерка и я. Случай банальный: с дружком забрались в школьный огород за морковкой. Перекусываем тут же под забором с наружной стороны, и вдруг чуть ли не на голову нам перелезает очень большая тетя. Гналась она за нами до самого дома – хорошо, что в те времена удобства были во дворе. Что нас вначале и спасло – мы закрылись там на крючок. Но сердобольные соседи выдали нас, сообщив ей, что мы за фрукты. Досталось нам крепко. Лупили нас, как сидоровых коз. А когда по зову ностальгии через 61 год я приехал в Карталы и нашел школу – правда, вместо огорода там был стадион – я вспомнил ту морковку, свесившуюся через забор ногу, ужас тех дней, рванул бегом и прибежал прямо к бараку. Туалета во дворе нет, дом благоустроен, газификация, отопление. Но что этот ряд бараков существует до этих пор, я был поражен.

Зима 1942 года мне показалась еще крепче. Возможно, оттого, что повзрослел на целый год. Все ребята в садике усиленно рисовали танки, самолеты, корабли. Всем хотелось как-то помочь – ну если не фронту, то хотя бы маме. Я уже понимал, что такое голод. Иногда в садике я не доедал свой хлеб и приносил кусочек маме, но она как-то умудрялась скармливать его нам. Однажды вечером шел от знакомых, дали они мне замечательную книжку «Три поросенка». Вечер чудесный: тихий, морозный, с яркими звездами. Тянуло, видно, на размышление, поэтому и встал я около колодца поразмышлять, долго стоял. Колодец был знатный, с красивым резным навесом, а ручка ворота была блестящая, как из серебра, прямо светилась в темноте. Подошла с ведром тетя: «Что, милок, лизнуть хочешь?» – «Да», – говорю. – «А ты послюни пальчик и тут, с краю, ручку потрогай». До сих пор я благодарен этой умной и доброй женщине.