Лейла Салем - Два брата: век опричнины

• Название: Два брата: век опричнины
• Автор: Лейла Салем
• Жанр: Историческая проза

Средневековая Русь – страшное, но интересное время. Роман повествует о двух родных братьях, живших во времена кровавой опричнины. Младший Александр пошел по стопам отца – жестокого и безжалостного опричника. Старший же Андрей лишил себя всего ради добра. Как-то пересекутся их пути?

---

На его счастье мимо кладбища шел отец Алексий в простой рясе и черном клобуке. Упираясь на посох, седовласый владыка остановился подле юноши и позвал:

– Даниил? Ты ли это?

Молодой человек оторвался от работы и пустыми, заплаканными глазами уставился на него. Ничего не хотелось говорить в ответ.

– Даниил, – ласково проговорил отец Алексий и шагнул ему навстречу, – люди поведали мне о случившимся горе. Я искренне соболезную тебе и прочитаю над умершими молитву как требует обычай, а в храме поставлю свечи на их упокой.

– Благодарю, владыка, – дрожащим голосом произнес юноша и, наклонившись, снова принялся рыть могилу.

Отец Алексий долго смотрел на его сгорбленную спину, на пропитавшуюся потом и пылью рубаху, и в его душе родилась жалость к сему юноше, бедному сироте. Дабы хоть как-то облегчить страдания его, священник сказал:

– Помолись, облегчишь тем самым душу свою.

Даниил бросил лопату на земь и, не поднимая голову, язвительно спросил:

– Отче, это ты мне говоришь сие? Какая молитва облегчит мои страдания? Или может быть, молитва вернет к жизни родных, которых я сам своими руками хороню? Знаешь ли ты, что чувствую я сейчас, что чувствовал в тот миг, когда увидел вместо родного дома пепелище? О каких молитвах ты говоришь сейчас?

– Не говори так, сыне, не бери грех на душу. Смирением и молитвами ты найдешь покой сердца своему.

– О каком покое ты говоришь, владыка? Какой такой грех я совершил? Почему, я хочу услышать это от тебя, почему добрые люди страдают, а подлецы живут в хоромах, сытые, одетые, обутые? Почему с хорошими людьми случаются несчастья, а лиходеи, у которых руки по локоть в крови, не ведают ни страха, ни раскаяния? Что же за Бог такой, если не карает преступников и татей?

– Никто не знает ответ на сие вопросы. Но Господь милосерден и справедлив.

– Где же Его справедливость, если невинные люди страдают и умирают в мучениях, а негодяи счастливо доживают до старости в окружении семьи? Мой отец был честным человеком, добывающий хлеб тяжелым трудом. Почему тогда он умер в пытках? Моя мать была добродетельная, набожная женщина, почему ей досталась такая судьба? Посмотри, отче, на эти саваны – в них завернуты мои мать, брат и сестры. Чем они прогневались пред Господом, что заслужили такую смерть?

Отец Алексий тяжело вздохнул, тугой комок подступил к его горлу, но он силился говорить ровным голосом, сохраняя видимое спокойствие.

– Я тебе расскажу, – начал он, – жил некогда богач, одевавшийся в порфиру и виссон, каждый день пировавший. И жил нищий, который лежал у ворот богача и питался крошками со стола, и псы, проходя мимо нищего, лизали его пятки. Умер нищий и ангелы отнесли его в лоно Авраамово. И умер богач и попал в ад на вечные мучения. И увидел некогда богач, что нищий стоит подле Авраама и завопил: «Отче Аврааме! Умилосердись надо мной и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохлодил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сём». На Авраам сказал: «Чадо. Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое. Ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь. И сверх того всего между нами и вами туверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к вам не переходят». Тогда сказал он: «Та кпрошу тебя отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения». Авраам сказал ему: «У них есть Моисей и пророки; пусть слушают их». Он сказал: «Нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются». Тогда Авраам сказал ему: «Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто из мертвых воскрес, не поверят».

Даниил выпрямился, прищурил глаза и, пожав плечами, спросил:

– Владыка, это ты мне сказки рассказываешь?

– Почему сказки? Это Бибилия.

– Да… Бибилия… Только я уже вырос и понимаю, что зло сие ненаказуемо. Хорошо живет лишь тот, у кого золото полные сундуки и амбары ломятся от зерна и муки. Богачи и судей подкупают, и управы на них нет. А мы, бедные, обездоленные сироты по миру скитаемся, на хлеб у паперти милостыню просим, не веря уже ни в милость Господа, ни в Его справедливость, ибо никому мы не нужны на этом свете… да и на том тоже…

– Эх, Даниил, молодой ты еще, мало в жизни поведал. Смотрю на тебя и вижу: красив ты и лицом и статью, да и здровьем и разумом Богом не обделен. Встанешь на ноги, заживешь, тогда горе и мытарства забудутся, а родных мы сейчас отпоем да молитвы с их именами закажем. Найдут успокоение они на том свете. В раю будут ждать тебя.

Юноша ничего не ответил, только чувствовал он, как тяжелый камень, сковывавший душу и сердце, упал, уступив место тихому горю. Поставив с помощью отца Алексия кресты на могилах, Даниил тяжелой поступью отправился в деревню, не имея представления как жить дальше. По дороге ему встретился всадник на старой лошади. Всадник свесился с седла и окриком остановил его:

– Даниил, постой. Я уже знаю, какое горе обрушилось на тебя. Но не плачь, у меня есть просьба к тебе. Зайди к брату моему, что кузницу держит, ему как раз помощник нужен, а уж хлеб и кров он тебе даст.

– Спасибо тебе, Емельян, – отозвался юноша и облегченно вздохнул – жизнь, кажется, стала налаживаться. Может быть, и прав был отец Алексий, когда рассказывал о справедливости Господне?

Жаркий май сменился прохладным, дождливым июнем. Целыми днями над землей нависали темные тучи, по ночам сильный дождь стучал в окна. Улицу и тропы утопали в лужах. Люди искали спасение в молитвах и простаивании служб в храмах и церквях, ибо знали, что неиссякаемая влага погубит только что посеянный урожай. Бог внял мольбам верующих. Через три недели дождливая погода сменилась солнечным светом и теплом, в лужах и на влажной траве весело заискрились блики лучей. Детвора, высыпавшая из домов, с крикам и хохотом рванула по улицам, заполнив пространство райским щебетом.

Анастасия Глебовна, нареченная Александра, стояла в предбаннике, развязывая на шелковой рубахе длинные кисти. Зеленый, украшенный бусинами жемчуга, сарафан валялся наподалеку на скамье. Раздевшись, девица с наслаждением потянулась словно кошечка и открыла дверцу, из которой клубом потянулся пар. Служка молодец, подумала она, успел таки приготовить баньку. Вдыхая горячий воздух, перемешанный с паром и запахом березового веника, красавица села на скамью и прикрыла глаза, чувствуя, как тело ее млеет, на коже раскрываются поры, очищая организм от всякой скверны. Длинные, взмокшиеся волосы упали на пол. Белыми руками Анастасия связала жгутом толстые пряди и скрепила их на затылке тугой заколкой, дабы они не мешали поту течь по спине. Постепенно дремота от горячего воздуха и безмятежность взяли ее сознание в свои цепи. Девушка легла на скамью и с блаженной улыбкой припомнила последние дни ее жизни. После одобрения сватовства она по-настоящему почувствовала себя поистинне счастливым человеком. Будучи в некотором роде строптивицей, девушка на сей раз стала слушаться свою добрую, старую нянюшку, которая то и дело советовала ей как можно больше есть, дабы приобрести женственные формы и румянец. Теперь-то она знала, для чего старушка это все говорила: жена должна быть упитанной и сильной, дабы вынести и родить здорового ребенка, а ежели она худа и бледна, какой прок от нее? Каждое утро под пение птиц няня будила свою подопечную, принося в ее горницу только что испеченные пироги с медом да яблоки наливные. После завтрака, умывшись и переодевшись в чистую одежду, Анастасия вместе с кормилицей шли гулять по саду, дышать чистым воздухом, взирать на голубое небо, срывать мелкие цветочки и потом плести из них венки. Глеб Михайлович дал дочери некоторую свободу, ограничив ее при этом от внешнего мира, от простолюдинов и холопов. Часто, когда никто не видел, затворница припадала лицом к забору и сквозь высокие ставни глядела в незнакомый, закрытый для нее мир: там сновали туда-сюда люди – мужчины, женщины, молодые девицы в простых сарафанах и платочках, юноши в потертых штанах, дети, но все они не видели ее, не знали, что там, за тем забором спрятана прекрасная сербалинка, райская птичка, заточенная в золотую клетку. Даже если бы они знали про нее, что она для них: дочь дворянина, чья судьба определялась отцом и законом власти. То было днем, а вот вечером, когда на землю спускались сумерки и в небе появлялись звезды, девушка подходила раз за разом к той яблоне, где произошла их тайная встреча с Александром. Вспоминая об этом, красавицу бросало то в жар, то в холод, учащалось дыхание, замирало сердце от сладостных мечтаний вновь оказаться в объятиях любимого, вновь почувствовать его теплоту, его сильные руки, с такой нежностью ласкающих ее тело. Вновь и вновь возвращаясь к греховным мыслям, Анастасия блаженно улыбалась куда-то вдаль, словно чувствовала, что желанный ее где-то рядом, пусть мысленно, но рядом. Так сроднившись со своей страстью, она уже на яву слышала его приближающиеся шаги, слышала его взволнованное дыхание, ощущала прикосновение его горячих рук. Не в силах более сдерживать себя, девушка поднялась со скамьи и крикнула: «Саша, где же ты?»