Николай Гаврилов - Господь, мы поднимаемся

• Название: Господь, мы поднимаемся
• Автор: Николай Гаврилов
• Жанр: Повести
• Год: 2016
• ISBN: 978-985-5810-09-5

Легендарному крестовому походу детей посвящены разнообразные произведения искусства. И книга современного писателя Николая Гаврилова в литературном пространстве занимает достойное место. Читателя увлекает живой стиль изложения, а также выстроенная последовательно, в хронике событий, структура произведения.

---

Акробаты в двухцветных красно-синих одеждах на маленьком пятачке истоптанной в грязь земли, вертели сальто и делали стойку на вытянутых руках. Их шапки были украшены бубенцами, а на губах играла нарисованная улыбка. Каждый хотел быть замеченным, глаза разбегались от выставленной напоказ ловкости и немощи.

В этот майский день прогуляться по ярмарочной площади вышли двое знатных мужчин. Один из них, пожилой, с аккуратно стриженной седой бородкой, с бледным лицом, в котором читалось что-то хищное, был одет в дорогой красный кафтан, отделанный у обшлагов серым беличьим мехом, с золотой цепью поверх высокого ворота. Он являлся представителем городского магистрата. Второй, в плаще с капюшоном из добротного фламандского сукна, с золотой пряжкой на мантии, был приором монастыря францисканцев в Париже.

Приезд приора в Сен-Дени можно было назвать случайностью. Он мог приехать сюда на месяц позже или раньше; дела, которые его сюда привели, не требовали срочности, это была обычная рутинная тяжба с местным монастырем по поводу одного спорного земляного надела с находящимся на нём замком, – старинной каменной башней с узкими окнами-бойницами. Бывший владелец составил на нее два разных завещания. Но судьбе было угодно, чтобы настоятель францисканской общины приехал в Сен-Дени именно в дни ярмарки.

Возникший совсем недавно орден францисканцев проповедовал нищету. Приор её тоже проповедовал. На его груди под рясой висела тяжёлая золотая цепь, мантия застёгивалась спереди золотой пряжкой, а кожа на великолепно сшитых сапогах была настолько мягкой, что её, казалось, перед этим полгода вымачивали в винном уксусе. На мизинце неярко играл светом перстень с кроваво-красным рубином. Это был холёный, властный пятидесятилетний мужчина с матовым лицом, бритой макушкой и неуловимыми глазами. В аббатстве поговаривали, что этот пастырь, призванный охранять стадо от волков, сам стал волком для своих овец.

Приор монастыря не верил в Бога. Вернее, почти не верил. Ему, сыну незнатных родителей, духовная карьера представлялась единственной возможностью попасть в мир сильных. Церковь воспринималась им как лестница, ведущая к власти.

Судьбе было угодно, чтобы они непременно встретились: вихрастый деревенский мальчишка и взрослый расчётливый мужчина, использующий веру людей в своих целях. Две нити разных судеб протянулись одна к другой, – оставался лишь один маленький стежок, чтобы они вместе составили единый узор на полотне будущих событий.

Негромко разговаривая, приор вместе с представителем магистрата прошли вдоль скотных рядов, а после свернули на прилегающую к площади узкую улочку. Здесь их внимание привлекла толпа крестьян, плотно окруживших какого-то мальчишку.

Очевидно, мальчишка только что закончил говорить, его глаза блестели, на щеках проступил румянец. В руке он сжимал пергаментный свиток. В толпе выделялась женщина, одетая в чёрное вдовье платье, держащая за руку своего малолетнего сына. Женщина с каким-то ужасом смотрела на стоящего в центре мальчишку. При приближении двух знатных мужчин толпа расступилась.

– Что здесь происходит? – спросил сразу у всех представитель магистрата.

– Да вот – проповедует, – ответил один крестьянин с рябым от оспы лицом. – Говорит, благословение у него. Ангела видел.

– О чём же ты проповедуешь, мальчик? – улыбнулся представитель магистрата.

Мальчишка молчал.

– Говорит, что призван собрать новый крестовый поход, – ответил за него рябой крестьянин. – Только вместо взрослых освободить Гроб Господень должны дети. Невесть что. Письмо у него какое-то к королю Франции.

– Дай-ка письмо, – недослушав крестьянина, подойдя к мальчишке вплотную, потребовал представитель магистрата.

Приор тоже подошел поближе. Толпа слушала.

– Подписано – королю Франции, – насмешливо произнёс представитель магистрата, быстро осмотрев грязный, захватанный пальцами свиток. – Без титулов, без имени, без соответствующего обращения. Просто – королю Франции. На сургуче никаких знаков. Какой-нибудь обученный грамоте сумасшедший ходит по деревням и раздаёт детям свои послания. Бред какой-то. Поход детей. Как вам это, ваша светлость?

Приор промолчал, задумчиво глядя на мальчишку.

– Говорит, зайдите в храм, посмотрите на мощи святого Дионисия, – вновь принялся рассказывать словоохотливый крестьянин. – Они все в золоте и драгоценных камнях. Посмотрите на нити из его одежды. Они тоже в золотом ларце. А такова ли судьба гробницы самого Господа? Пойдите за море и посмотрите. Вы, говорит, все лжецы. Идёте в крестовый поход, чтобы грабить, и верите так, как вам удобно. Мол, поэтому Господь и избрал детей. А если, говорит, меня никто из детей не услышит, пойду освобождать святыню один. Вот такие его слова, господин.

Мальчишка оставался внешне спокойным, словно речь шла не о нём. За время ухода из Клуа он похудел ещё больше, на лице, кроме веснушек, выделялись одни глаза, наполненные лихорадочным блеском. Пока всё шло не так, как ему предсказывал ангел. Он шёл в Сен-Дени долгих шесть дней, проповедуя на каждом постоялом дворе, но, казалось, его никто не слышит. Многие при словах о детском воинстве крутили пальцем у виска. Но мальчик не понимал, что идёт позади своей известности. Над ним смеялись, называли безумцем, но о нём говорили, рассказывали другим.

Ещё одна загадка для будущих исследователей. Ангел приказал мальчишке обращаться только к детям, а он начал свои выступления среди взрослых. В свои одиннадцать лет он как-то сумел понять, что завоевать авторитет пророка у детей будет слишком сложно, что вначале о нём должны заговорить взрослые. И тогда деревенскому мальчишке не будет нужды убеждать в своем избранничестве каждого встречного ребёнка, дети сами придут к нему, изначально зная о нем, как о вестнике неба.

– Разворачивайся и возвращайся в свою деревню, к родителям, крестоносец сопливый, – возвращая ему письмо, с насмешкой произнёс представитель магистрата. – Ещё раз услышу, что ты здесь смущаешь народ, я тебе уши надеру.

– А зачем вам меня прогонять? – вдруг бесстрашно ответил молчащий до этого мальчик. – Если моё дело от людей, оно рассыплется само собой. Надо мной только посмеются, вот и всё. А если от Бога – берегитесь, чтоб вам не стать Богопротивником!

– Ого, – выдохнул кто-то в толпе.

Знатный мужчина с аккуратно стриженной седой бородкой даже опешил, настолько дерзки и в то же время разумны были слова ребёнка.

– Гаманиил. Иудейский мудрец, – тихо произнёс приор, не отрывая от пастушка крайне внимательного взгляда. – Ты в какой книге прочёл это, мальчик?

– Ни в какой. Я не умею читать, – застенчиво признался мальчишка.

– Не умеешь читать? А как зовут тебя, чудесный ребёнок?

– Стефан. Стефан из Клуа, святой отец.

– И ты встречался с ангелом, Стефан из Клуа?

– Это истинно так, отче, – светло улыбаясь, подтвердил мальчишка. – Он сказал, что Гроб Господень можно освободить только верой. И что сделать это должны дети. Я передаю людям его слова. И если вы меня отсюда прогоните, я пойду в другой город. Прогонят оттуда – пойду в следующий. Я буду ходить по всей земле, пока не исполнится предначертанное.

Приор продолжал пристально изучать мальчика. Кто знает, как бы развивалась дальше судьба пастушка, если бы не эта встреча. Может, о необычном мальчишке поговорили бы, посудачили, и на этом всё и закончилось. Знамени нужны руки, чтобы поднять его вверх. За минуту их разговора священник понял главное: неважно, кого на самом деле повстречал ребёнок на пологих холмах Клуа; важно, что он сам поверил в свою избранность, а поверив, мог заставить поверить в неё других. Приор отвёл взгляд от босых ног мальчишки, рассеянно посмотрел на стоящих кругом крестьян, на скотные ряды, серую громаду готического собора. Затем зачем-то посмотрел на небо. Мальчишка продолжал светло улыбаться, заслоняясь рукой от солнца.

– Нечего тебе проповедовать здесь, на краю ярмарки, возле коров и свиней, – вдруг неожиданно ласково сказал ему священник. – Я поговорю с настоятелем храма, чтобы он разрешил тебе обращаться к народу со ступеней церкви. Будешь ночевать в соборе. Никто тебя отсюда не прогонит. Ты прав, Стефан из Клуа. Если это дело от Бога, то кто такие мы, грешные, чтобы ему мешать?

Ангел говорил: «Я всегда рядом, я могу принять любое обличье, я буду стоять под видом слушателя, и ты меня не узнаешь». И сейчас Стефан не сомневался, что этот добрый священник с золотой пряжкой на мантии и есть его ангел, вновь спустившийся с небес, чтобы ему помочь.

– Я знал, что сегодня встречусь с вами, – негромко сказал он священнику, когда тот с представителем магистрата уже выходил из толпы.

– Конечно. Ты же пророк, – не стал спорить приор.

Некоторое время знатные мужчины шли молча, не замечая толчеи и шума. Представитель магистрата с некоторым удивлением посматривал на своего попутчика. Но лицо приора было непроницаемым. Разрешение проповедовать со ступеней собора означало очень многое. Церковь как бы давала людям понять, что поддерживает этого мальчишку, а значит, он действительно встречался с ангелом, и его безумные речи на самом деле могли быть посланием с небес.