Николай Ольков - Сухие росы. Собрание сочинений. Том 4

• Название: Сухие росы. Собрание сочинений. Том 4
• Автор: Николай Ольков
• Жанр: Русское современное

Да разве бывают сухие росы? Оказывается, бывают. Поздней осенью, в конце уборки урожая, когда крестьяне понимали, что погода вечно стоять не будет, выпадали им две-три ночи без росы, сухие ночи, можно до утра молотить. Кто-то умный назвал это явление сухими росами. Прижилось и долго жило, теперь отмирает вместе с романтикой осенней страды и гордостью за хороший урожай…

---

Сухие росы Собрание сочинений. Том 4 Николай Максимович Ольков

© Николай Максимович Ольков, 2016

ISBN 978-5-4483-5505-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

И гимн, и реквием

Николай Ольков известен в Тюменской области как журналист и писатель сугубо деревенский, и в этом качестве он утверждает себя двумя десятками художественных и публицистических книг, сериями «Почетные граждане» Сладковского и Голышмановского районов», очень острой и актуальной библиотечкой «Диалоги о наших временах». Почти десять лет назад он издал книгой свои журналистские работы «Деревенские перемены», о ходе реформирования тюменской деревни. Там были интервью с лидерами аграрного бизнеса, рассказы о непростой жизни новоявленных фермеров и свободных земледельцев, и почти всегда возникали вопросы: а что же дальше? что будет с деревнями, не попавшими в границы крупных ЗАО и ООО, поддерживаемых властью? как выживать крестьянам? Сегодня ответы дает сама жизнь: деревни затихают, стареют, абсолютное большинство крестьян не находит применения своим силам, все больше памятных камней на месте бывшей активной жизни.

Роман «Сухие росы», можно сказать, итожит почти полувековую работу автора по накоплению материала, по его осмыслению. Роман этот деревенский, хотя тут довольно и любовных историй, и житейских ситуаций, и непростых судеб. Главный герой – сибирская советская деревня 1965—1990 годов. Это наиболее осмысленный и продуктивный период. Выстояв и победив в Великой Отечественной войны, накопив в сложнейших условиях «холодной войны» солидный потенциал, освободившись от политических и экономических реформаций, которые в пятидесятые и в начале шестидесятых годов больно ударили по сельскому хозяйству, государство, наконец, повернулось к деревне и к своему кормильцу – крестьянину.

В 1980 году в сельском хозяйстве Советского Союза было занято более 26 млн. человек, обрабатывалось 226 млн. гектаров пашни, имелось 115 млн. голов скота, в том числе 43 млн. коров. Деревня производила 189 млн. тонн зерна, 15 млн. тонн мяса, 33 млн. тонн молока. За пятилетку с 1976 по 1980 годы капитальные вложения в сельское хозяйство составили 171 млрд. рублей, в три с лишним раза больше, чем за период 1961—65 годов. (Советский энциклопедический словарь, 1982 год).

В книге нет этих цифр, но положительные перемены читатель замечает на каждом шагу, деревня росла и развивалась вместе с людьми, он все-таки был, ныне осмеянный трудовой энтузиазм, руководители хозяйств, механизаторы и животноводы работали в полную силу и были уверены в завтрашнем дне.

Роман нельзя назвать документальным, но реальные люди и события угадываются. И хотя автор назвал район Пореченским, за ним четко виден его

родной Казанский район, как и в первом секретаре Хмаре узнаваем Василий Федорович Кныш. Многие известные люди района написаны под собственными именами. Общее стремление сделать больше, сделать лучше объединяет трудовой коллектив района. Сегодня об этом не принято говорить, но автор, верный исторической правде, честно отводит решающую роль партийному руководителю, райкому КПСС, показывает определяющую роль рядовых коммунистов.

Первый секретарь райкома Хмара патриот своего района, благополучие которого составляет смысл его жизни. Отсюда жесткая требовательность, вплоть до беспощадности, отсюда конфликты с областными руководителями, но тут же заботливое отношение к людям, привязанность к ним, что сильно проявилось в связи с неожиданной смертью лучшего директора Долгушина. Любовное увлечение первого секретаря у меня, например, вызывает много вопросов, но надо отдать должное автору: он так тонко провел героя по острию «любовного ножа», что ни одна тень не упала на авторитет партийного руководителя.

Еще о двух героях книги, реально живших людях. Это народный академик, великий знаток земли Терентий Семенович Мальцев, у которого многому учится Хмара, и писатель Иван Ермаков, уроженец казанской земли, с которым первый секретарь дважды встречается в книге.

Очень колоритен председатель колхоза Макар Чуклеев, один из старой гвардии хозяйственников, не очень грамотных, но преданных земле, деревне, колхозу. Интересно показан Юрий Долгополов, молодой агроном, ставший директором крупного совхоза, вобравший в себя черты нескольких реальных

руководителей, в частности, Ю. Н. Шустова.

Книга оканчивается запретом Коммунистической партии, сценой встречи первого секретаря с начальником милиции у опечатанного райкома. Трагедия Хмары воспринимается как часть грядущей трагедии народа и государства. Потому роман Николая Олькова «Сухие росы» я бы назвал и гимном родной советской деревне, и реквиемом по несостоявшейся ее судьбе.

Ю. Р. Клат,начальник облсельхозуправления (1976—79),заместитель председателя облисполкома (1979—85),секретарь Тюменского обкома КПСС по сельскому хозяйству (1985—90)

Сухие росы Роман

Моей милой родине – Казанскому району,

его людям, бывшим и нынешним,

которыми горжусь и которых люблю.

Автор

1

Весна каждый год ожидаема, как девушка на свидание, и является она всякий раз по-разному, одна на другую не похожа. Может раным-рано объявить о себе вдруг потеплевшим солнцем, и тогда уже в апреле осядут снега, могут даже птицы южные обмануться и залететь, а ночами морозно, по утрам туманы, будто грибные августовские, деревья куржаком оденутся, красиво, а радости нет, потому что выхолащивает мороз влагу – что днем натаяло, ночью вымерзло. В такой год крестьяне добра не ждут, земля откроется рано, может даже прогреться в первых днях мая, а сеять не то чтобы опасно – нельзя сеять. Вот и стоит мужик на полосе, в одной руке лукошко, в другой грабельцы, ворохнет почву, а там сорняк дружно в рост пошел, надо его переждать, заборонить, и тогда только к лукошку подступаться. А иная весна и того чудней – крепится-крепится, да как навалится, мощно, с напором, ее еще дружною называют; в несколько дней все приберет, что зима накопила, весь снег расплавит и крутыми ручьями спустит в низины, озера и речки; в Реку столько воды падет с Горы по логам и оврагам, что она и лед стряхнуть не успевает, подопрут его чужие талые воды, взломают, освободится Река и вздохнет. Опять у крестьянина не все так, как надо: была влага, да нет ее, унеслась на радостях в большую дорогу, словно и не было ей природного предназначения зернышко напитать и колос вырастить человеку; опять крестьянин на кромке поля в великих раздумьях и сомнениях: глубоко заборонить семя, чтобы надежно втиснулось оно в царство верной полю влаги и долго, до самых долгожданных дождей, пило бы и питалось, или чуть только притрусить землицей, чтоб схватилось лишь и быстро в рост пошло, обогнав поганый сорняк и угрозу засухи отодвинув.

2

Юра Долгополов, можно сказать, совсем случайно оказался в Пореченском районе. При распределении выпускников агрономического факультета сельхозинститута он, буйная головушка, заявил, что готов ехать туда, куда никто не согласится, дескать, закрою собой кадровую брешь в родном сельском хозяйстве. Члены комиссии отнеслись к порыву с пониманием, все знали активного студента и комсомольца как человека очень правильного и агронома перспективного, обсуждалось даже предложение оставить его на кафедре и оформить в аспирантуру, но в предварительном разговоре Юрий предложение отклонил, сославшись на долг и обязанность работать непосредственно на производстве. Аспирантуру согласились отложить и направили энтузиаста в приличный Пореченский район, чтобы он хлебнул практики, охолонул и сам пришел с просьбой уже, а не с согласием, предаться, наконец, чистой науке.

Что надо молодому человеку, чтобы определиться в деревне? Председатель отправил его к бабушке Усихе, у которой живали все три предыдущих агронома. Председатель Макар Наумович Чуклеев, не обремененный теоретическими познаниями и к грамоте вообще относящийся снисходительно, как к неизбежному для сегодняшнего дня человеческому недостатку, агрономов считал людьми ненужными, но обязательными для колхоза, потому что в районе власти перестали по всем вопросам обращаться к председателю, а вновь избранный первый секретарь Хмара неожиданно заявил, что в растениеводстве главной фигурой должен стать агроном. С «фигурами» Макару не везло, один посевную кое-как провел и уехал, другой уборочную закончил, отчет в район увез и не вернулся, третий с год в кабинете просидел, людей боялся, землю не любил, даже с председателем разговаривал бухтельно, нехотя, пришлось предложить уволиться по собственному желанию.