Ирина Парфенова - Танец в латах

• Название: Танец в латах
• Автор: Ирина Парфенова
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автобиографические записки человека необычной судьбы. Автор, ощущающая себя «тургеневской девушкой», но внезапно оказавшаяся «в латах» тяжелой болезни, рассказывает о своей жизни. Юмор сглаживает трагические моменты ее истории. Уверены, что судьба Ирины никого не оставит равнодушным, а ее книга станет поддержкой не только для инвалидов: прочитав ее, многие иначе посмотрят на свою собственную жизнь, казавшиеся значительными проблемы.

---

Танец в латах Ирина Анатольевна Парфенова

© Ирина Анатольевна Парфенова, 2016

ISBN 978-5-4483-5248-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступление

В психологических тестах часто спрашивают: «Кто твой любимый литературный герой?» Я с трудом могу выбрать любимого, но мгновенно вспоминаю тех, кого с детства невзлюбила. Корчагин и Маресьев. Нет, люди-то они были хорошие, но слишком часто мне приводили их в пример как образец мужества. С тех пор я ненавижу, когда меня ставят в пример кому-либо. Все люди разные, потенциал моральных и физических сил у нас размером от микроба до слона. Как можно сравнивать и судить? Просто попытаться понять другого и то не в наших силах. Слушая чью-то жизненную историю и сопереживая, человек невольно сводит все к своему опыту.

Сколько раз я слышала от разных людей, что должна написать о себе, поделиться своей историей, чтобы стать примером стойкости и… далее по списку. Какое мужество? Какая стойкость? Я никогда не была борцом. Жила как могла, делала все возможное, чтобы удержаться на плаву, но кому нужна вся эта трагедия медленного превращения человека в мошку, застывшую в кусочке янтаря? Постоянно сталкивалась с одной и той же реакцией людей на меня. Восторг при первой встрече, переходящий в увлекательное общение, а далее непонимание с нотками разочарования, если я вдруг начинала делиться наболевшим. «Как?! У тебя депрессия? Не выдумывай! Ты же сильная. Брось капризничать!» Это у других бывают проблемы и неприятности, а я должна излучать позитив без выходных и перерыва на обед.

Некоторые еще подбирают мне миссию, как платье для куклы. Одним кажется, что болезнь послана мне, чтобы лежать и молиться за всех близких, родных и знакомых. Другие считают, что я – орудие воспитания в людях милосердия. Каждый стремится подобрать мне «одежку» по своему вкусу и понятию, но мне кажется, все они забывают, что внутри этого неподвижного тела находится такой же человек, как и они. Если уж и писать о себе, то не для того, чтобы возводить очередной памятник герою нашего времени. Попытаюсь рассказать о человеке, попавшем в определенные условия, изменившие его, но не переставшем от этого быть человеком. Робинзон даже спустя годы, проведенные на острове в одиночестве, так и остался Робинзоном. Моя болезнь – это мой остров.

Родители

При общении с новыми людьми я не могу удержаться от вопроса об их предках. Кому-то хватает информации о профессии собеседника, чтобы сформировался более-менее внятный «портрет» его личности. Мне же всегда хочется копнуть чуть поглубже, а вдруг что интересное откроется. Видно, поэтому я так увлеклась генеалогией. Впрочем, не буду пугать слишком подробным экскурсом в историю своего рода, состоявшего из российского крестьянства, благополучно раскулаченного в свое время. Постараюсь кратенько рассказать о своих ближайших родственниках.

Мои родители прожили вместе 39 лет, и все называли их красивой парой. Но трудно найти более несхожих людей. Однако, несмотря на разницу в интересах, у них получилась спаянная команда.

Маму часто принимали за директора школы. Внешне она очень походила на Людмилу Зыкину, с точно такой же высокой прической, лишь глаза потемнее, более цыганские. Она очень любила цыганские песни, а когда распускала облако вьющихся, длинных волос, то не оставалось сомнений, что через деревню ее предков явно проходил табор и оставил след.

Валя появилась на свет в 1944 году, после того как ее отец вернулся с фронта с тяжелым ранением ноги, сильно хромающим и с тростью, которую он так и не смог бросить. Девочка была самой младшей из шести детей, двое из которых умерли в детстве. Ее отец работал извозчиком, но постоянно занимался чем-то помимо этого. Разводил кроликов, шил из них шапки, валял валенки, выращивал фрукты, торговал всем этим на базаре. Доход должен быть постоянным. Родись он в послеперестроечные времена, думаю, стал бы преуспевающим предпринимателем.

Про бабушку я почти ничего не знаю. Мама рассказывала, что ей пришлось одной ухаживать за своей матерью, умирающей от рака желудка. Старшие сестры жили отдельно. Одна уже была замужем и нянчилась с ребенком, вторая уехала учиться на стоматолога в Душанбе, где жил дедушкин брат, бежавший от раскулачивания со своей большой семьей. А девочка-подросток тащила на себе домашнее хозяйство, уход за лежачей матерью и еще успевала учиться.

В 15 лет, наполовину осиротев, Валя уехала из провинциального Ртищева в Саратов и поступила в кулинарное училище. Ее отец почти сразу же женился. Мачеха оказалась простой, доброй женщиной, но все же это была чужая тетка.

Для меня она стала настоящей бабушкой, хоть и не родной. Баба Нюра постоянно что-то готовила, чистила, полола. Я не помню ее сидящей без дела. Дед Вася был строгий, его мы побаивались, а она – сама доброта. Обнаружив, что я перетаскала собаке больше половины коробки сахара в кусочках, бабушка даже не ругалась, только поохала. Пришлось признаться, что сахар пошел на мирное урегулирование напряженной обстановки на тропе к туалету. Огромный пес Ноян каждый раз бросался на меня с лаем, до предела натягивая цепь и вгоняя меня в ступор. Для шестилетки это был фильм ужасов. В итоге мы подружились, не без помощи сладкой взятки, а баба Нюра лишь попросила меня сократить дневную норму сахара для собаки.

Валя выучилась на кулинара и продолжила дальше учебу, став зав. производства. Характер командный, деловая хватка от отца, даже юный возраст не помеха при таких данных. Любая работа выходила на отлично.

На фото тех лет она очень яркая и красивая, словно сошла с экрана какого-то аргентинского фильма. Умение шить и вязать скрашивало дефицит красивых вещей в магазинах.

Моя мама в начале 60-х годов

Вот такой ее и увидел мой будущий отец. Его тоже бог не обидел внешностью. Разглядывая семейный альбом, многие говорили, что он похож на комиссара Катани из итальянского сериала «Спрут». А в детстве Толя был блондином с веснушчатым лицом. В старших классах эта солнечная напасть вдруг пропала, и одноклассницы замучили его расспросами, выпытывая про чудо-крем, не веря, что все прошло само.

Папа родился в Саратове в сентябре 1941 года, когда его отец уже был на фронте. Перед самой войной его мать, Мария, потеряла своего отца, умершего после операции, а тут муж уходит в неизвестность, оставляя ее беременной с двухлетней дочерью. Мальчик был настолько слаб, что врачи сказали – не жилец. Тетя, работавшая в госпитале, даже принесла ткань для похорон. Страшная деталь, дошедшая по рассказам. Но судьбу обманула какая-то добрая женщина, подошедшая к плачущей Маше на улице и посоветовавшая ей уехать в деревню, отпаивать малыша молоком от одной и той же коровы. Ради спасения сына она бросила работу на военном заводе и уехала к родителям мужа в деревню под Саратовом. В то время это считалось дезертирством, и отчаявшейся матери пришлось скрываться от милиции. А сын окреп и пошел на поправку.

Долго не было вестей от мужа. Он служил в разведке, попал в плен, бежал из концлагеря вместе с несколькими товарищами и вновь воевал, снова оказался в концлагере, теперь уже в Австрии. Именно этот факт впоследствии не позволит моему отцу получить высшее образование. С анкетой, где указано, что отец был в плену, никаких шансов. А способности у мальчика были. Дипломат или юрист получился бы отменный.

В шесть лет он сам себя устроил в школу. В те годы все начинали учиться с восьми лет. Когда выяснилось, что его не берут и придется подождать еще хотя бы годик, Толик отправился к директору школы, побеседовал, убедил. Родители так и сели, когда он заявил: «Дайте денег на учебники, я иду учиться».

Правда, поучиться ему дали недолго. В десять лет закончилось детство. Отца посадили, и следующие шесть лет на мальчике были все мужские дела по хозяйству. После войны семья перебралась в сельскую местность, где легче было выжить. И теперь вместо игр со сверстниками Толя занимался заготовкой дров, уходом за коровой, курами и прочими насущными вещами. Младший брат только родился, сестра тоже не помощница. Не пойдет же она выкорчевывать корни спиленных деревьев на дрова или заготавливать сено на зиму. Все одному делать.

Пролетели шесть лет, отец вернулся, начали строить дом на окраине Саратова, а тут и школа закончилась. Выбор пал на речное училище. Удивительным образом отразился давний детский поступок. Не устрой Толя себя в школу раньше положенного возраста, драить бы ему со всеми юнгами палубу на практике. А тут оказалось, что по возрасту ему еще не положено работать, и пришлось встать к штурвалу. Пока остальные проходили практику простыми матросами, он изучал лоцию и тонкости навигации. А уже по окончании учебы стал вторым штурманом – в 19 лет. Это приблизительно так же необычно, как быть пятнадцатилетним капитаном.