Андрей Козлов - Тревожная служба. Военные мемуары

• Название: Тревожная служба. Военные мемуары
• Автор: Андрей Козлов
• Жанр: Историческая проза

Войну Андрей Петрович Козлов встретил начальником пограничной заставы. О первых боях с фашистскими захватчиками, о роли пограничников в бесперебойной работе Дороги жизни через Ладогу идет речь в первой части воспоминаний. А потом – нелегкая служба командира полка в западных районах страны, фронт без линии фронта. Завершается книга страницами о прославленной дивизии имени Ф. Э. Дзержинского. Воспоминания генерал-лейтенанта А. П. Козлова рассчитаны на широкий круг читателей.

---

Тревожная служба Военные мемуары Андрей Петрович Козлов

© Андрей Петрович Козлов, 2016

ISBN 978-5-4483-5458-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Слово к читателю

Как-то смотрел я телевизионную передачу из Ленинграда. В роскошном дворце собрались юноши и девушки. Играл оркестр. Было шумно и весело. И вдруг в зале воцарилась торжественная тишина. Исчезли улыбки. Стали суровыми лица.

Вошли убеленные сединой люди и стали вручать участникам вечера крохотные ломтики черного хлеба. «Сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам…» Каждый с благоговением принимал в ладони этот необычный сувенир, долго-долго глядел на него. И в только что улыбавшихся юных глазах появлялись слезы. Это были слезы скорби и вместе с тем слезы радости радости победы, торжества жизни.

Эти юноши и девушки родились уже после войны. О блокаде, обстрелах и бомбежках, о героизме наших людей в боях с врагом они знают только из книг да из рассказов ветеранов – таких же вот, как эти поседевшие солдаты фронта и тыла, пришедшие сегодня к ним на вечер. И я подумал: как нужны нашей молодежи правдивые рассказы о тех трудных и славных годах… Именно тогда у меня возникло желание написать книгу воспоминаний.

Великая Отечественная война началась на моих глазах. Вместе со своими товарищами – бойцами и командирами пограничной заставы, я впервые лицом к лицу столкнулся с фашистскими захватчиками, а потом мы, пограничники, вместе с армейцами сражались под Ленинградом.

На моих глазах рождалась и набирала силы трасса, проложенная по льду Ладожского озера, легендарная Дорога жизни.

После разгрома врага народ-победитель приступил к мирному строительству, а для нас продолжалась боевая страда – надо было покончить с бандами фашистских прихвостней – буржуазных националистов, терроризировавших население наших западных областей.

Мне довелось быть участником событий, насыщенных беспримерным мужеством и отвагой. Встречаться с прекрасными людьми.

Те, кто приходит в жизнь теперь, должны знать прошлое Советской Родины, чтобы и пути выбирать с толком, и славу прошлых лет помнить. Берясь за перо, я хотел, чтобы молодые люди – военные и невоенные, прочитав книгу, «потрогали» это прошлое, во весь богатырский рост увидели отцов и старших братьев, не вернувшихся с войны, вспомнили еще раз всех – знаменитых и неизвестных, павших на поле брани, и взяли себе в пример их светлые жизни.

Память довольно полно сохранила все увиденное и пережитое. И все же, работая над воспоминаниями, я то и дело обращался к подлинным документам, хранящимся в архивах Министерства обороны СССР, Главного управления пограничных войск КГБ при Совете Министров СССР, к другим официальным источникам.

Отдаю свой труд, которому посвятил много лет, на суд читателей, особенно сослуживцев, товарищей, друзей – героев этой книги, как упомянутых мною, так и не названных.

В процессе работы над рукописью я получил весьма полезные советы и рекомендации от генерал-лейтенантов Г. И. Заболотного, В. И. Котова, генерал-майора И. С. Розанова, полковников В. Ф. Кравченко, Е. И. Кречета, за что выражаю им сердечную признательность.

А. Козлов

Во имя жизни

Перед грозой

К новому месту службы я ехал на первом пассажирском поезде, следовавшем из Ленинграда в Выборг. В вагоне с жесткими диванами было многолюдно. В основном – военные. И разговор шел о только что закончившихся боях на Карельском перешейке.

За окном проплывали дачные поселки. Хотя был уже конец марта, зима и не думала сдавать своих позиций. Первозданной белизны снег толстым слоем укрывал землю и крыши домов. Высокие красавицы ели баюкали на темно-зеленых лапах тяжелые белые охапки. С затаенной грустью смотрел я на них – ели напоминали мне тайгу, Сибирь, знакомые с детства места, о которых я тосковал.

Поезд шел все быстрее и быстрее. В сплошную пеструю ленту сливались дома и деревья, люди и автомобили. Но вот машинист стал тормозить.

– Пересекаем старую границу с Финляндией! – торжественно объявила девушка-проводница.

Все прильнули к окнам: хотелось поскорее увидеть, каков же он, Карельский перешеек?

Пропал, словно его сдули, снег, исчезли высокие красавицы ели. Вся земля окрест была перепахана бомбами и снарядами. Черными столбами высились расщепленные, без крон, деревья; тут и там – брошенное врагом оружие, исковерканная техника, печные трубы на местах сгоревших домов…

– Наш полк действовал на Рапалавском направлении, – рассказывал коренастый смуглолицый капитан. – Признаться, мы не думали, что на нашем пути окажется столько укреплений.

– Да, постарались шюцкоровцы1, – поддержал его попутчик, капитан инженерных войск. – Строили укрепления по последнему слову военно-фортификационной техники. Да вы послушайте свидетельство авторитетного лица… Вот что говорит старший инспектор бельгийского участка линии Мажино генерал Баду, технический советник барона Маннергейма… Капитан открыл свою полевую сумку, покопался в ней, извлек листок бумаги и начал читать:

«Нигде в мире природные условия не были так благоприятны для постройки укрепленных линий, как в Карелии. На этом узком месте между двумя водными пространствами – Ладожским озером и Финским заливом – имеются непроходимые леса и громадные скалы, – читал капитан. – Из дерева и гранита, а где нужно – и из бетона построена знаменитая линия Маннергейма. Величайшую крепость линии Маннергейма придают сделанные в граните противотанковые препятствия. Даже двадцатипятитонные танки не могут их преодолеть. В граните финны при помощи взрывов оборудовали пулеметные и орудийные гнезда, которым не страшны самые сильные бомбы. Там, где не хватало гранита, финны не пожалели бетона».

И как бы в подтверждение сказанного, за окном поплыли мощные противотанковые завалы и рвы, высокие гранитные надолбы. Вплотную к железнодорожному полотну подходили одетые в железобетон зигзагообразные траншеи. Так выглядели лишь промежуточные позиции предполья. Сама линия Маннергейма с сотнями железобетонных и тысячами деревоземляных сооружений находилась дальше, в глубине Карельского перешейка.

– Да, нелегко нам было все это одолеть, – продолжал капитан-пехотинец. – А тут еще сорокаградусные морозы… Противник сопротивлялся отчаянно. Но все же наша взяла!

На одной из стоянок мы с любопытством осмотрели находившийся поблизости дот – «миллионный», как его называли финны. Это была настоящая подземная крепость. Толщина бетонных стен достигала двух метров. Глубоко под землей таились боевые казематы, помещения для боеприпасов и продовольствия, казармы примерно человек на сто, комнаты для офицеров, кухня, машинное отделение, помещения различного назначения. Подступы к доту прикрывали проволочные заграждения, гранитные надолбы, минные поля и противотанковый ров. О том, что бой здесь был упорным и жарким, говорило многое: «с мясом» выворочена массивная металлическая дверь, вдребезги разбиты броневые купола, на боковых стенках – бреши прямых попаданий. Здорово поработали наши артиллеристы!

И снова наш поезд тащится вперед по только что восстановленному пути. Колеса вагона отсчитывают стыки рельсов. Слушаю рассказы фронтовиков. Молчу. У меня пока боевого опыта совсем мало. Месяца два назад я, досрочно выпущенный из Саратовского пограничного военного училища лейтенант, был назначен командиром пулеметного взвода в отряд особого назначения НКВД, которым командовал комдив П. А. Артемьев. В отряд зачислили и моих товарищей по училищу лейтенантов Тюрякина, Антипина, Тихонина и других. Январской ночью 1940 года воинский эшелон, уходивший из погруженного в темноту Ленинграда, взял курс на север. Фонарь «летучая мышь», подвешенный к потолку теплушки, ритмично раскачивался из стороны в сторону. Исходила жаром дымная «буржуйка». В дощатом вагоне было тихо, но я догадывался, что никто не спит – каждый думает нелегкую думу. Не на маневры едем – в бой.

Я знал: людей в отряд отбирали придирчиво. В моем взводе было семьдесят пять человек. Все рослые, один к одному, все коммунисты и комсомольцы, и все… старше меня по возрасту. Как-то сложатся мои отношения с ними?

Слышу тихий разговор на нижних нарах.

– Вот пойдем мы в бой, – начал один. – А кто нас пот ведет? Мальчишка! Небось в училище экзамены по шпаргалкам сдавал.

– Для боя шпаргалки и конспекты не годятся, – вздохнул другой. – В бою надо мозгами шевелить.

– Вот и я говорю.

– «Мальчишка»… Ну и что? – загорячился третий. – Нынешние командармы тоже когда-то были юнцами. Лишь бы толковый парень был. Помогать ему будем. Если настоящий – поймет, что мы ему добра желаем…