Коллектив авторов - Югославия в XX веке. Очерки политической истории

• Название: Югославия в XX веке. Очерки политической истории
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Политика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91674-121-6

Книга отражает современный уровень изучения в России истории югославянских народов в XX в. В опоре на новейшую литературу и доступную источниковедческую базу прослеживается возникновение югославского государства в 1918 г., складывание его институтов и политической системы, большое внимание уделяется событиям Второй мировой войны, освещается период социалистической Югославии, который закончился так называемым югославским кризисом – распадом государства и чередой межэтнических гражданских войн.

Для историков и широкого круга читателей.

---

«Сепаратисту» Кочичу и его «Отаджбине», ставившим на первое место интересы сербского крестьянства, противостоял сербский клуб и газета «Народ» (начавшая после перерыва выходить вновь в ноябре 1911 г.), отстаивавшие единство сербской политики. Политики этой группы до начала Балканских войн считали необходимым продолжать сотрудничество с мусульманами даже ценой уступок в аграрном вопросе. Но дальнейшее расширение югославянского движения, узконациональная направленность хорватской политики в монархии, и в целом проавстрийская и протурецкая ориентация консервативных мусульманских политиков привели к тому, что сотрудничество с мусульманами потеряло для сербов прежнюю актуальность.

Можно сказать, что до появления мусульмано-хорватского блока сербы в саборе следовали единой политической линии, выразителем которой являлась Сербская народная организация. Однако появление мусульмано-хорватской коалиции положило конец единой сербской политике и привело к распаду сербского депутатского клуба и, как следствие, Сербской народной организации.

В начале 1914 г. боснийский сабор начал работу последнего года своего созыва и мирно трудился над преимущественно вопросами официального языка и аграрной политики. Это происходило вплоть до 28 июня 1914 г., до известия об убийстве престолонаследника Франца Фердинанда. Дальнейшее обсуждение всех вопросов было прервано с началом Первой мировой войны, когда сабор был распущен, права граждан значительно урезаны, а политическая жизнь практически остановлена.

Таким образом, к началу Первой мировой войны османская феодальная система осталась практически без изменений, аграрный вопрос – неразрешенным: статус вакуфных владений так и не был определен, имения бегов разорялись, число кметов практически не уменьшалось. Австро-Венгерская власть согласилась лишь на компромиссную меру – «добровольный постепенный выкуп кметов». Займы на освобождение кметы могли получить в банках. Наибольших привилегий добился венгерский Привилегированный аграрный банк, однако предоставлявший займы под столь высокие проценты, что это вызвало волнения в ряде сел. Кроме того, владельцы земель не горели желанием продавать кметам свою землю, приносившую ежегодный доход в 12,4 %. Увеличивалось число и сербских банков, также под высокий процент предоставляющих займы кметам для выкупа. К 1914 г. их стало уже 2643. Сербские торговцы скупали у мусульманских бегов земли вместе с кметами (согласно статистическим данным 1910 г. из общего числа землевладельцев в Боснии и Герцеговине мусульмане составляли 12 550 человек, православные – 1 393, католики – 725 и 66 – «остальных»)44.

Война, начавшаяся в Боснии. 28 июня Таврило Принцип, член национально-революционной сербской организации «Молодая Босния» застрелил в Сараево престолонаследника Франца Фердинанда. После покушения в Сараево, Завидовичах, Мостаре, Шамаце, Добое и других местах Боснии и Герцеговины прокатилась волна антисербских выступлений.

В ходе массовых антисербских погромов, организованных Чистой партией права Франка, уничтожались сербские церкви, православные святыни, имущество сербских граждан (дома, культурные и общественные учреждения, типографии, редакции газет и т. д.). От погромов на территории БиГ пострадала практически каждая сербская семья. Сербы изгонялись из родных мест, особенно проживавшие вдоль границы с Сербией и Черногорией45.

Босния и Герцеговина так и вступила в войну с неурегулированным правовым положением. Намерения австрийских властей использовать ее пространство как яблоко раздора между сербами и хорватами и препятствие в югославянском сближении оказались провальными. С началом Первой мировой войны югославянский вопрос как проблема освобождения и объединения югославянских народов в одном государстве приобрел еще большую остроту и актуальность. Его решение виделось в двух вариантах. Первый отражал возможность триалистического переустройства монархии, при котором объединенные Босния и Герцеговина, банская Хорватия, Далмация, Истрия и словенские земли в рамках империи Габсбургов создали бы третью государственно-правовую единицу как противовес Австрии и Венгрии. По мере рассеивания иллюзий относительно изменения государственного устройства монархии на основах федерализма усиливалось тяготение ко второму варианту – объединение югославянских народов Австро-Венгрии с Сербией и Черногорией вне рамок Габсбургской монархии.

Политическая жизнь югославянских народов Австро-Венгрии, практически замершая с началом войны, оживилась после смерти Франца Иосифа (1916). В БиГ актуализировался вопрос о ее государственно-правовом положении. Новый император Карл I в прессе неоднократно заявлял о своем стремлении создать под своим скипетром южно-славянское королевство, включающее Хорватию, словенские земли, БиГ, Сербию, Черногорию и Албанию46. Большинство сербских политиков БиГ, вынужденные с началом войны эмигрировать (в первую очередь, в США), оповещали американскую и мировую общественность о тяжелом экономическом положении и терроре австро-венгерской власти против боснийских сербов.

Ш. Арнаутович, один из наиболее влиятельных лидеров Объединенной мусульманской организации, 17 августа 1917 г. выступил с меморандумом, в котором предложил урегулировать вопрос о государственно-правовом положении БиГ путем присоединения ее территории к Венгрии и предоставления автономии. Арнаутович подчеркивал, что при османской власти боснийский язык, являющийся «самым чистым языком славянского юга», стал государственным языком, сформировалась особенная социальная структура провинции, выдающиеся боснийцы становились великими визирями (Мехмед-паша Соколович – «славнейший помощник Сулеймана Великого») – все это, по мнению автора меморандума, даже несмотря на ряд конфликтов с турецкой властью, свидетельствует об уникальности ситуации в БиГ, где существует один в этнографическом плане народ, но разделенный на три вероисповедания и три культуры. Соответственно, наиболее близкий пример Швейцарии (которую не стремятся присоединить к себе ни немцы, ни французы, ни итальянцы) показывает, что «единство истории и традиции важнее единства языкового и этнографического», выразив убеждение, что «боснийско-герцеговинские мусульмане считают бесполезным и вредным объединение», которое «им принесет один лишь вред»47.

В начале сентября 1917 г. А. Корошец прибыл в БиГ и провел ряд встреч с мусульманскими лидерами, на которых рейсул-улем Чаушевич, Дервиш-бег Миралем и Сайфутдин Хусейнагич (как представитель Адем-аги Мешича) высказались против предложения Арнаутовича о присоединении БиГ к Венгрии, поддержав идею сотрудничества и объединения южных славян. Молодые боснийские интеллектуалы, прежде всего, Хусейнагич, выступили за возвращение конституции и предоставление БиГ автономии, за сотрудничество с «братьями по крови» – сербами и хорватами, за создание югославянского государства под скипетром Габсбургов. Секретарь Торгово-ремесленной коллегии Сараево М.Спахо заявил, что мусульманская интеллигенция БиГ и широкие народные слои видят свое спасение в единстве сербов, хорватов и словенцев, триалистическом переустройстве монархии и решении югославянского вопроса на основах Майской декларации. Чаушевич добавил: «Делайте что хотите… хватит с нас турецкой и немецкой власти»48.

Хорватские политические круги, в том числе и католическая иерархия (кроме Штадлера), и боснийские францисканцы, всецело были на стороне Майской декларации Югославянского клуба. Штадлер от имени духовенства и светских граждан Сараево резко раскритиковал декларацию, в содержании которой он указал на тройную опасность: для хорватских национальных интересов, католической церкви и монархии. Для хорватов угроза, по его мнению, заключалась в утрате своего суверенитета, для католицизма – в возможности «растворения в православии», для монархии – в исчезновении49.

Сербские политики выразили свою позицию в отношении Майской декларации в ноябре 1917 г., заявив старчевичевской газете «Хрватска држава», что они «не принимают и не поддерживают Майскую декларацию»50.

Однако когда в октябре 1917 г. в венском парламенте Югославянскому клубу австровенгерская власть объяснила, что она не стремится к югославянскому объединению, позиция хорватских политиков в отношении Майской декларации начала меняться. Под влиянием внутренних и внешних факторов (Октябрьская революция в России) все больше сторонников приобретала Корфская декларация. Против обеих деклараций выступили только франковцы. 3 марта 1918 г. в Загребе состоялось совещание хорватских, сербских и словенских политиков, на котором по инициативе старчевичевской Партии права (во главе с М. Старчевичем) была принята резолюция о создании основанного на демократических началах (принципах Корфской декларации) нового государства словенцев, хорватов и сербов. Резолюцию со стороны представителей БиГ подписали Д. Димович, Дж. Джамония, К. Майкич, Й. Сунарич и В. Шола51.