Иван Собченко - Казаки долго не живут

• Название: Казаки долго не живут
• Автор: Иван Собченко
• Жанр: Русское современное

Украина. Всегда, во все века исторической жизни выступала из могильного мрака истории под дымкой очарования, поэзии, чего-то чудесного. Героическое, легендарное прошло сквозь всю историю этого великого, но несчастного края. Яркость исторических красок так и бьет в глаза, когда переносишься в прошлое Украины: первые богатыри народного эпоса, стихийные и полумифы, потом богатыри-запорожцы, гетманы, казаки, гайдамаки, чумаки – на всем этом лежит печать поэзии. Многих героев неизвестны ни время, ни место рождения, а иногда и настоящие фамилии – известны только их прозвища. Такими были Палий, Самусь и Гордиенко. О них и повествует исторический роман «Казаки долго не живут».

---

– Нет, – улыбнулся Палий. – На этот раз не всыпал, я их позже попробовал, а тогда он только поглядел на меня и удивился: «Ага, пришел, палиюга!» (поджигатель). С того и пошло: Палий. – Они пошли к столу.

Пировали до позднего вечера, пока все не выпили и не съели. Многие казаки угощали друг друга, пока пьяные не свалились тут же, около бочек.

Полковники ушли отдыхать в шатер.

В шатре полковники разместились на приготовленных для них топчанах. Абазин разместился поудобнее и уснул. Палий, Самусь и Искра начали вспоминать эпизоды своей прошедшей жизни, с чего и как они организовали свои полки.

Палий вспомнил очередную встречу со своей женой Федосьей, а Самусь о поездке в Богуславский полк. Искра думал о своем полке.

X

Все предвещало грозу: и тревожно шелестевшие деревья, тянувшие свои ветви, и жалобные стоны чаек, и лошади, храпевшие при каждом новом порыве ветра.

Солнце совсем скрылось за тучами, стало темно. Вдруг ослепительная весенняя молния рассекла небо, будто кто-то стремительно вспорол его острой казацкой саблей, послышался резкий сильный удар, словно что-то огромное и тяжелое упало рядом в лесу. Невдалеке вспыхнул пожар.

По глухой, давно-давно неезженной дороге, что скрывалась в густых высоких ковылях, ехало человек пятьдесят казаков. При ударе грома лошади испуганно шарахались в сторону, иные вставали на дыбы. Всадники резко осаживали их, стараясь успокоить. Стройный тонкий конь переднего казака повел ушами и скосил глаза, понуждаемый властной рукой хозяина, ускорил шаг.

Этими всадниками были Самусь, Палий и Искра. Возвращались они из Варшавы, очередной аудиенции короля. Два полковника – Палий и Искра – возвращались в свои полки. Самусь присоединился к ним и ехал с инспекцией в Богуславский полк, который он формировал. За ними двигалась их охрана.

Начал накрапывать дождь. Тяжелые капли гулко застучали по плащам. Вскоре хлынул настоящий ливень. Палий повернулся к Самусю, лошадь которого отставала на поллошадиного корпуса.

– Что-то сотника с хлопцами давно нет, не заблудились ли часом? Я его послал вперед хутор найти, в котором должен жить сослуживец по Запорожью.

Тот прижал шпорами своего дончака и, поравнявшись с Палием, густо пробасил:

– Коль заблудились – найдутся. Хуже, если на шляхту наскочили. Да нам где-нибудь и остановиться пора: кони притомились, надо им отдых дать. Все одно до Фастова сегодня не доберемся.

– Сегодня нам и незачем туда ехать. А вот здесь как будто должна стоять большая липа, покалеченная громом. Чуть правее от нее – хутор Микиты Веника, друга моего давнего. Мы на Запорожье вместе бывали. Раз в степи татары нас окружили, а с нами и сотни казаков не было. Когда пробились, один нехристь стрелой плечо Микиты пробил, мы и отвезли друга в зимовник. С той поры больше не встречались. Вот обрадуется старик! – мечтательно улыбнулся Палий.

Гром затих, а дождь все усиливался, плащи намокли, стали тяжелыми, как вериги. За дождем и не услышали, как их догнал посланный Палием в разведку сотник с двумя казаками.

– Как ты нас нашел? – спросил Самусь.

– Чуть не с полудня шастаем по степи за вами. Дождь помог – на след напали.

– Видел Веника? – перебил Палий.

– Да где там! – махнул рукой сотник. – Даже место, где стояла хата, заросло бурьяном. Такая пустыня, что страшно. Только одну животину нашел в бурьянах, да и та одичала. Пришлось пристрелить. – Он толкнул коленом мертвую козу, притороченную к седлу. – По дороге одни пожарища, и только где-нибудь в чащобе, в стороне от шляха, живут люди. Как завидят всадников – или прячутся Бог весть куда, или готовятся обороняться. Меня дед какой-то чуть не застрелил из самопала. Черт его знает, за кого он меня принял – не то за татарина, не то за ляха.

Окружающая местность в самом деле являла собою пустыню. Много лет Россия и Левобережная Украина вели войну с Польшей. В 1686-ом году между Россией и Польшей был подписан «Вечный мир». Украинские земли на правом берегу Днепра оставались в составе польского государства, украинцы уходили на левый берег Днепра. После войны усилились татарские набеги, и за последние годы татары полностью разорили Правобережье. Не пахали хлеборобы землю, дворы зарастали высокими бурьянами. Только обгорелый дымоход, чахлый садик да остаток тына, колеса от воза или полузасыпанный колодец говорили о том, что здесь когда-то жили люди.

Но, хотя и считалась пустынею Украина, она скрывала в своих степях и лесах самовольно гнездившихся удальцов, которые, ища воли, проживали в кустах и камышах, вкушая незатейливой пищи из пойманной рыбы или застреленной дичины, шатались по безбрежной и бездорожной пустыне, нападали на татарские загоны, ходившие через степи ловить ясыр в волынских селах и городах, доставали от них оружие и добычу, освобождали из неволи своих братий-христиан. Этих людей и приглашал Палий в свой полк. Даже использовал и поездку на чествование наказного гетмана, посылая по пути разведчиков для поиска таких жителей.

Отряды Самуся и Палия приблизились к хутору. Вот и старая липа: постояв несколько минут на месте, казаки свернули вправо. Здесь дорога была еще глуше, приходилось то и дело нагибаться, чтобы не зацепиться за ветку. Усталые кони, почуяв близкий отдых, ускорили шаг. Неожиданно дорогу преградил, словно выросший из-под земли, забор из заостренных вверху кольев.

– Тьфу, черт! Чуть лоб не расшиб, – выругался какой-то казак.

– Федосья все богатеет. Вон, какие стены возвела! – пошутил Палий.

Он постучал в тяжелые, в три щита ворота. Во дворе бешено залаяли собаки. В воротах осторожно открылось маленькое оконце.

– Свои, открывай, не то на приступ пойдем! – весело проговорил Палий, слезая с коня. – Забогател – и друзей не признаешь!

– Вот так свои – на приступ собираются идти! – раздался в ответ сильный женский голос. – Хоть бы и разбейте – не открою.

– Открывай, Федосья. Это я, Палий.

– Семен!

Ворота распахнулись, и навстречу выбежала высокая дородная женщина. Она схватила Палия за руку, подалась вперед и на мгновение заколебалась, но Палий привлек ее к себе.

– Челом, челом тебе, хозяйка, – заговорил он, выпуская женщину из объятий. – О, да ты все молодеешь.

– Где уж мне молодеть, – в тон ему откликнулась женщина. – Мне с тобой не равняться, вон, как усы подкрутил! А целуешь, вроде парубок.

– Потому что жениться надумал, – засмеялся Палий.

Самусь стоял у своего коня и с любовью смотрел, как цвели Палий и Федосья, словно молодые птенцы.

– Да что я стою? Надо вам на ночь устраиваться. Ведите коней в сарай, он сейчас пустует. А вот куда остальных поставить? – забеспокоилась хозяйка.

– Мама, а если мы корову перегоним в клуню, а в хлев поставим еще коней? – сказал молодой статный паренек, которого только сейчас заметил Палий.

– А и правда, сынок, так и сделаем.

– Так это ты, Семашко? – удивился Палий. – Прямо не узнать. Недавно я вас навещал, ты еще под столом ползал, а сейчас, гляди, за короткий час как вырос. Помнишь, как ты хотел меня за усы подергать?

Паренек смутился и тихо ответил:

– Помню, как Вы и на коне меня катали.

– Не забыл? – ласково улыбнулся Палий.

Вмешался Самусь:

– Слушай, Семен, пускай корову не перегоняют в клуню, всех лошадей не укрыть, а людей поместить в клуню, там в тепле переночуют.

Двор оказался богатым: хата, клуня, два хлева, овин, сарай. Хозяйка пригласила всех гостей в дом. Один за другим сходили с лошадей казаки. В хату вошли пять человек: Палий, Самусь, Искра и еще два сотника. Остальные пошли в клуню. В хате стало шумно и тесно. Федосья села рядом с Палием на лавке. Она рассказывала ему, как ей одной приходится вести хозяйство. Жить было нелегко, край обезлюдел. Спасало то, что хутор находился в лесу, далеко от дороги, по которой сновали татары и шляхтичи.

Палий расспрашивал, селятся ли в их местности люди, особенно интересовался тем, что делается в его отсутствие в Фастове. Выяснилось, что люди здесь оседают редко. В немногие оставшиеся села вернулись из Польши паны, и все пошло по-старому. Крестьян силой заставляют работать по пять, а то и по шесть дней на барщине. Вернулся на днях какой-то шляхтич в Фастов. Крестьяне не хотят его признавать, но он привел отряд рейтар и с их помощью принуждает крестьян отбывать барщину.

– Вот какие наши дела невеселые, – закончила Федосья.

Все, кто был в хате, запечалились, беседа не клеилась. Хозяйка принялась готовить ужин. К столу позвали глухого деда. Он не ушел на Левобережье, когда люди оставили село. «Никуда, – сказал, – я не пиду, не хочу трясти свои старые кости, помру на отцовском дворе». А его хату сожгли, старику некуда было деться, Федосья и приютила его. После второй чарки все за столом оживились, особенно дед, он охотно рассказывал о своем казаковании в старые, как ему казалось, добрые времена. Палий с Федосьей вышли на крыльцо.