Юрий Жуков - Три дня в столице абсурда. Письмо из коллективного бессознательного, или Поэма о внутренних диалогах

• Название: Три дня в столице абсурда. Письмо из коллективного бессознательного, или Поэма о внутренних диалогах
• Автор: Юрий Жуков
• Жанр: Научная Фантастика

Мудрые люди, медитативно наблюдавшие жизнь (скажем, К. Юнг), указывают на проявления параллельной реальности в самом привычном для нас мире. Они же советуют вести себя с этим осторожно. Но случается, что кто-то наступает ногой куда не следовало и оказывается лицом к лицу с тем, что в виде «странностей» периодически перетекает к нам. Призывы к здравомыслию ему уже не помогут, так как законы там иные. Такой случай достоин описания, но из него выйдет не детское фэнтези, а скорее мужской сюрреализм.

---

Три дня в столице абсурда Письмо из коллективного бессознательного, или Поэма о внутренних диалогах Юрий Юрьевич Жуков

© Юрий Юрьевич Жуков, 2016

ISBN 978-5-4474-7877-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Здесь представлена запись истории, происшедшей с человеком, путешествовавшим на вертолете и попавшим в аварию. В вертолете произошла какая-то поломка и он почти полностью вышел из управления. Пилоты изо всех сил пытались создать плавное снижение. Однако, на небольшой высоте от земли, вертолет рухнул и, как и полагается в таких случаях, разбился. Некоторым членам экипажа и пассажирам удалось уцелеть. И кто-то из них даже оставил несколько заметок о том месте, в которое его скинула злая и насмешливая судьба. Как у потерпевшего получилось создать свои заметки, в какой последовательности он это делал – остается только гадать. Трудно гарантировать также адекватность этих описаний (все-таки стукнулись неслабо). Поэтому попрошу не судить о записанном слишком строго, а просто занять наблюдательную позицию (так может быть и удастся разобраться что там было на самом деле).

………………………………………………………………………………….

…16 октября. Вертолет упал в окрестностях большого города. Некоторые погибли. Многим требовалась помощь. Мы кричали. Ни одна машина не останавливалась, проходившие люди старались не обращать внимания.

17 октября. Во второй половине дня к нам подъехал большой автобус, несколько машин с репортерам и какая-то спецтехника с полицией. Несмотря на наши стоны перед нами был развернут концерт, а после – проверены все наши уцелевшие документы. Затем покойников и сильно больных увезли на одной машине в одну сторону, а целых и живых – на автобусе в другую. Разговорный язык представлял из себя междометия и жесты, сперва нам было очень трудно разобраться в ситуации, но скоро я стал ориентироваться и все понимать (все диалоги в этих записках составлены с учетом моего перевода). Нас повезли в город. Там накормили и положили спать, объяснив что завтра будет тяжелый день.

18 октября. Начало было действительно нелегким. Завтрак отменили. Правда потом все пошло как по маслу. Мне дали гида – девушку, и мы поехали на экскурсию по городу.

Оказалось, что в городе три дня не было электричества, сегодня дали свет, но отключили воду. Я стал наблюдать: население ехало на работу. Не умытое, не побритое, не позавтракавшее. Ехать на работу – совершенно здоровый инстинкт, но мне стало казаться, что население едет не «само по себе», а так, будто его «что-то ведет». Может быть оно могло делать что-то еще, но оно, возможно, не знало что и потому продолжало ехать на работу. Выглядело это тоже слегка по особому. В действиях людей проявлялась замеченная мной хаотичность. Видимо в этом сказывались автохтонные, коренные черты населения.

«Закрепленная» за мной девушка сказала, что сперва стоит прокатиться в метро. У меня же довольно сильно болела ушибленная при падении в вертолете нога, о чем я поспешил сообщить ей. Но девушка решительно приободрила меня и сменила настрой метко найденными словами.

– А вы хотели упасть и ничего себе не сломать? Сейчас вам станет так интересно, что вы забудете про свою ногу.

Фраза имела магический эффект. Я подумал: «И впрямь – мужчина я или нет?»

Сперва ничего особенного в метро не попадалось. Вестибюль как вестибюль. Правда очень грязный. Турникеты тоже обычные. Только преграждающие элементы у них были похожи не на дверцы или планки, а на какие-то топоры. Промышленным дизайном я никогда не увлекался и смотреть бы на все это не стал, но девушка-поводырь затормозилась с сосредоточенным лицом. И не говорила ни слова. Я попытался узнать как здесь оплачивается проезд, но она не отвечала. Мне показалось, что она наблюдает за контролерами, сидящими в служебной кабинке. Наконец она заметила, что я на нее смотрю и улыбнулась в пол-рта.

– Что-что? – сказала она небрежно, хотя в этот момент я у нее ничего и не спрашивал.

Тут вдруг возле одного из турникетов раздался крик и брань. Я опять лишился собеседницы. И, вместо этого, увидел довольно отвратительное зрелище. Оказалось, что в одном из проходов преграждающие «топоры» зажали мужчине ногу. Причем было видно, что держат они ее крепко, а по штанам у «пойманного» довольно сильно течет кровь. Я не успел открыть рот от удивления, потому что надо было удивляться уже другому феномену. В вестибюле как будто проскочила какая-то искра. Люди начали двигаться намного быстрее, производить какие-то метательные движения возле кабины контролеров, «нарезать» круги и подпрыгивать (как будто пытаясь перепрыгнуть через турникеты). При этом никто не интересовался страждущим и истекающем кровью потерпевшим. Наконец одному мужчине удалось запрыгнуть на турникет. Он повернулся, наклонился и стал подавать руку своей даме, чтобы она смогла достичь того же, что и он. Некоторые стали подпихивать ее снизу. Контролеры выскочили из своей кабины и начали препятствовать нарушению закона. К крику и вою добавилась еще перебранка… Но тут в ближайшие проходы устремился такой огромный поток людей, что «топоры» оказались тут же завалены сумками и другими вещами. По всем этим «баррикадам» народ устремился к эскалаторам. Тут я заметил, что моя девушка улыбается, да еще во весь рот. Вот бред! Чему тут улыбаться?!

– Пойдемте быстрее пока нет полиции! – сказала она неожиданно серьезно и пошла к турникетам.

Я за ней. На эскалаторе тоже была толчея, но, слава Богу, без крови. Я не знал даже что спросить, так как увиденное оставило какой-то мерзкий осадок, а говорить сразу о плохом в чужом городе казалось мне не этичным.

– А что будет с тем мужчиной, которому зажало ногу? – наконец решился спросить я.

Девушка посмотрела на меня. Потом пожала плечами, как-то безразлично.

– Если отключат сегодня опять электричество, тогда турникеты «вырубятся»…

Эскалатор кончился.

Оказавшись на платформе станции я увидел некоторые предметы на путях. Это были шляпы, шарфы, перчатки, зонты. Часть людей, стоявших на платформе, неспешно добавляли к этому свои носовые платки, хозяйственные пакеты и прочее. Причем делали это как-то очень обыденно, как само собой понятное, так же как мы, допустим, покупаем себе билет или жетон для проезда.

Мне стало интересно с чем связаны такие действия и я обратился за разъяснением к своему гиду.

– Здесь когда-то на пути упал мужчина и его раздавило поездом, – ответила мне девушка очень спокойным и ровным голосом.

Я наполнился сочувствием и добавил еще вопрос:

– И его вещи оказались раскиданы по путям?

– Да, так было. И они кидают эти вещи, потому что такая традиция. Дань памяти.

– Дань памяти этому мужчине? – спросил я растроганно.

– Нет. Этому событию. Понимаете – это событие, это как бы визитная карточка нашего метро.

Ответ поразил меня, но я не стал открывать своего удивления. Наконец из тоннеля показался поезд. Издали обычный – поезд как поезд. Когда вагоны поравнялись со мной, то в глаза тут же бросились странные рисунки на дверях, стенах и окнах. Скажу больше: это были вообще не рисунки. Поезд затормозился. «Рисунки» оказались чем-то вроде покрашенных в красный и черный цвета и приклеенных полиэтиленовых пакетов, веревок, волос, кусков ткани. На одной из дверей я опознал висящий на ниточке «человеческий глаз»…

Девушка вовремя отбросила меня в сторону, потому что толпа из вагона стала выходить довольно быстро и мощно, и повалила тех, кто стоял на платформе. А так как задние ряды продолжали выходить, то идущие впереди не имели иных шансов, как пойти по поваленным ими ожидателям. При этом возникла перебранка, которая легко переросла в потасовку с применением тяжелых сумок с острыми краями.

Когда мы оказались в вагоне, я продолжил (без удовольствия) разглядывать диковинные «барельефы» на стеклах.

– Это тоже какая-то традиция? – наконец спросил я у девушки.

– Вы способный, – ответила она. – Ловите просто на лету. Лет десять назад был случай, когда в дверях зажало женщину. Мужчины изнутри стали помогать ей и втаскивать в вагон. А другие, на платформе, потащили обратно. Естественная конкуренция. Поезд тронулся. А в это время по платформе еще ехал сотрудник на уборочной машине. Скорость у него была огромная, затормозить не успел и с ходу врезался во всю эту толпу. Вот их внутренности и волосы и размазались по вагону.

Я был ошарашен и даже не знал, что еще спросить. Наконец сообразил.

– А почему же сотрудник на уборочной машине не затормозил?

– А почему он должен был тормозить? – ответила девушка. – Он подавал предупредительный сигнал. Внимательней надо быть на дороге.

Все это вызвало у меня неприятные ощущения и стали даже возникать позывы к рвоте. Заметив это, девушка (дай ей Бог здоровья) сжалилась надо мной и предложила дальше добираться на автобусе. С ее слов это должно было быть очень интересно. Я не нахожу ничего интересного в езде на автобусе. Девушку звали Макрица. Она говорила то много, так что я почти ничего не мог понять, то умолкала, впадая в некую задумчивость и не реагируя на мои вопросы. Из слов Макрицы я не смог сообразить куда мы должны добираться, но выбора у меня все равно не было, поэтому я последовал за ней.