Нурали Латыпов - 50 оттенков серого кардинала: кто правит миром

• Название: 50 оттенков серого кардинала: кто правит миром
• Автор: Нурали Латыпов
• Жанр: Политика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-084860-7

Выражение «серый кардинал» впервые было употреблено во Франции XVII века. И первым таким кардиналом был вовсе не Ришелье, как принято думать вот уже второе столетие. Действительно, во времена короля Людовика XIII страной де-факто управлял красный (по цвету головного убора) кардинал Ришелье, огромное влияние на которого оказывал капуцинский монах отец Жозеф, предпочитавший при этом держаться в тени. И именно отца Жозефа, носившего серую сутану, называли «серым кардиналом».

В этой же книге собраны реальные «серые кардиналы», определившие лицо не только прошлого, но и нынешнего века: Бжезинский, Суслов, Киссинджер и далее по оглавлению книги.

Как турбулентность сегодняшнего мира явилась следствием вчерашней тактической победы одного «серого кардинала» над другим и при этом, как ни парадоксально, стратегическим поражением обоих? Кто реально «делает» историю? Блистательные первые лица или их серые тени? Ответы на эти и другие вопросы читатель узнает из книги, написанной живым языком при строгом следовании историческим фактам.

---

По мнению Бжезинского, «Штатам не следовало оставлять Афганистан без внимания после выхода оттуда советских войск. Страна в буквальном смысле лежала в руинах, отчаянно нуждаясь в экономической помощи, чтобы стабилизировать обстановку хотя бы минимально. Однако и Буш – старший, и Клинтон проявили пассивное безразличие. Образовавшийся вакуум в 1990-х заполнили талибы, за которыми стоял Пакистан, пытавшийся таким образом занять геостратегически выгодные позиции по отношению к Индии. Вскоре “Талибан” пригрел под своим крылом “Аль-Каиду” – дальнейшее всем известно. После 11 сентября у США не осталось другого выхода, кроме как ответить силой на силу». Но своей вины или просчётов дальновидный стратег признать не готов.

Бжезинский переживает и по поводу конфронтации США (и их ближневосточного сателлита – Израиля) с Ираном. Её продолжение может привести не только к росту шиитской ветви исламского радикализма (та скорее компенсирует суннитскую ветвь, буйно разросшуюся на нефтедоллары Саудовской Аравии), но прежде всего к глобальному нефтегазовому кризису. Между тем Иран стал фундаменталистским как раз в то время, когда Бжезинский работал у Картера и отвечал за внешнюю политику США по всему миру – в том числе и в Иране. Теперь политик вкушает плоды своей тогдашней близорукости. Более подробно об этом – ниже.

Глава 4. Иранский провал

Ещё один провал Бжезинского случился в бытность его советником по национальной безопасности президента Джеймса Картера. Совместными усилиями они проиграли одного из ключевых союзников – Иран.

Курс США на тесный союз с Ираном исходил из трезвого расчёта. Иран не только был мощной опорой стабильности в регионе и противостоял возможной советской экспансии на юг. Это был ещё и очаг вестернизации. Увы, его высшие руководители внедряли западные ценности так усиленно, что довольно скоро добились прямо противоположного результата.

1978 год семьи президента США и шаха Ирана Мухаммеда Пехлеви встречали вместе. Американский президент рассыпался в комплиментах. Он назвал Иран надёжным островком стабильности в одном из самых горячих регионов мира, а руководителя страны – гарантом этой стабильности. Он восхитился уважением, с которым народ Ирана относится к своему монарху. И всё это – в тот момент, когда из-под шаха стала с небывалой скоростью уходить почва.

В аппарате Бжезинского и всём Совете по национальной безопасности не было сколько-нибудь серьёзных специалистов по Ирану. Разведка, обязанная поставлять исходные данные для переваривания в аналитических органах, жаловалась: потребители хотят слышать благостные вести, а не реальные сведения. В итоге руководство США даже не предполагало, что установленным шахом порядкам приходит конец. В конце сентября 1978-го американская военная разведка докладывала: в ближайшие десятилетия шах останется у власти. В обоснование приводился удивительный по интеллектуальной мощи аргумент: в прошлом шах преодолевал серьёзные кризисы. Замечательный пример линейного мышления людей, обязанных мыслить как раз нелинейно.

Вдобавок до американских разведчиков не дошёл поставленный французскими врачами ещё в середине 1970-х диагноз шаха: лейкемия. Онкологические заболевания не способствуют не только долголетию, но и разумности поведения. А без неё на такой руководящей высоте – никуда.

По советам американских специалистов шах развернул широкомасштабную программу либерализации. В частности, предоставил практически полную свободу студентам. Поразительная параллель с Горбачёвым, проводившим политическую либерализацию на фоне нарастающего хаоса в экономике и порождённой ею нестабильности в обществе. Впрочем, Горбачёв вряд ли способен усваивать хоть какие-то уроки: он, судя по его постсоветскому поведению, и на своих ошибках не учится, не говоря уж о чужих. Во всяком случае, результаты у шаха и Горбачёва оказались очень схожи.

Другие американские советники требовали ужесточить меры: провести репрессии, подключить армию. Был даже план проведения военного переворота. Это вносило ещё больше сумятицы в принятие решений по непрерывно усложняющейся обстановке. А её было кому усложнять.

Блестящий пропагандист и религиозный фанатик, люто ненавидящий Америку, аятолла (в переводе с арабского – откровение бога; в шиитской ветви ислама – высший богословский авторитет) Рухолла Мусави Хомейни сумел стать демонической фигурой. За ним, как за знаменем, устремилось дезорганизованное население Ирана. В то же время в New York Times – рупоре демократической партии, куда входят Бжезинский и Картер – появилась статья о терпимости Хомейни, о прогрессивных взглядах его команды, о его способности создать гуманистическую власть. Похоже, в это и впрямь кто-то верил.

Вот так под мудрым руководством Бжезинского Иран ушёл из объятий США. Не только одним источником нефти в американской зоне влияния стало меньше. Появилось государство, способное при желании дестабилизировать едва ли не весь юг Азии, включая и арабский мир: арабы с иранцами враждуют уже полтора тысячелетия. Великий стратег Бжезинский создал стратегическое препятствие всем дальнейшим американским планам.

Глава 5. «Чёрная дыра» в самом центре Евразии: Россия

Немецкий публицист Хауке Ритц уверен, что «Бжезинский даже после крушения СССР и падения берлинской стены не изменил своего крайне негативного отношения к России. Конечно, понять Бжезинского можно: являясь одним из главных стратегов холодной войны и посвятив всю свою осознанную жизнь этой борьбе, он хотел, наверное, после 1991 года сполна насладиться плодами победы в этой войне».

В 1997 году в «Великой шахматной доске» Бжезинский сравнивает распад СССР с появлением «чёрной дыры» в самом центре Евразии и выделяет в этой связи две задачи для Америки:

1. Незамедлительно нужно было снизить вероятность политической анархии или восстановления враждебной диктатуры в разрушающемся государстве, владеющем мощным ядерным арсеналом.

2. Долгосрочная задача состояла в том, чтобы, с одной стороны, поддержать экономическое восстановление и демократическую трансформацию России, с другой – не допустить возрождения евразийской империи, которая могла бы противостоять появлению в будущем евроатлантической системы[18].

Развал Советского блока привёл к появлению вакуума силы в центре Евразии. По мнению пана Бжезинского, замешательство и слабость были характерны не только для новых государств, но и для самой России. Травма нации усугубилась вооружённым вмешательством России в Таджикистане[19] и вторжением России в Чечню[20]. Наиболее болезненно для россиян было осознание падения авторитета страны в мире: одна из двух мировых супердержав стала оцениваться как региональная держава «третьего мира».

Новым для России стало изменение геополитической ситуации на Дальнем Востоке, хотя в этом регионе не произошло ни территориальных, ни политических изменений. На протяжении столетий Китай был гораздо слабее России. Однако Бжезинский пишет, что невозможно не заметить, что Китай находится на пути становления и преобразования в более развитое и благополучное государство, нежели Россия. «Экономическая мощь Китая в совокупности с динамической энергией его 1,2-миллиардного населения существенно меняют историческое уравнение между двумя странами с учётом незаселённых территорий Сибири, почти призывающих китайское освоение», – подчёркивает американский стратег.

Дружественная позиция, занятая США в отношении нового российского руководства, ободрила постсоветских «прозападников» в российском внешнеполитическом истеблишменте. Новым лидерам приятно быть накоротке с высшими должностными лицами, «формулирующими политику единственной в мире сверхдержавы, и они легко впали в заблуждение, что они тоже лидеры сверхдержавы». Когда Америка стала говорить о «зрелом стратегическом партнёрстве» между бывшими соперниками по холодной войне, России грезилось, что этим был «благословлен новый демократический американо-российский кондоминиум, пришедший на смену бывшему соперничеству».

Американский стратег польского происхождения дает красочное описание, как бы дразня россиян:

Этот кондоминиум будет глобальным по масштабам. Таким образом, Россия будет не только законным правопреемником бывшего Советского Союза, но и де-факто партнером в мировом устройстве, основанном на подлинном равенстве. Как не устают заявлять российские лидеры, это означает не только то, что остальные страны мира должны признать Россию равной Америке, но и то, что ни одна глобальная проблема не может обсуждаться или решаться без участия и/или разрешения России. Хотя открыто об этом не говорилось, в эту иллюзию вписывается также точка зрения, что страны Центральной Европы должны каким-то образом остаться, или даже решить остаться, регионом, политически особо близким России. Роспуск Варшавского договора и СЭВ не должен сопровождаться тяготением их бывших членов к НАТО или даже только к ЕС.