Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам

• Название: Главная тайна горлана-главаря. Сошедший сам
• Автор: Эдуард Филатьев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-4425-0011-0

О Маяковском писали многие. Его поэму «150 000 000» Ленин назвал «вычурной и штукарской». Троцкий считал, что «сатира Маяковского бегла и поверхностна». Сталин заявил, что считает его «лучшим и талантливейшим поэтом нашей Советской эпохи».

Сам Маяковский, обращаясь к нам (то есть к «товарищам-потомкам») шутливо произнёс, что «жил-де такой певец кипячёной и ярый враг воды сырой». И добавил уже всерьёз: «Я сам расскажу о времени и о себе». Обратим внимание, рассказ о времени поставлен на первое место. Потому что время, в котором творил поэт, творило человеческие судьбы.

Маяковский нам ничего не рассказал. Не успел. За него это сделали его современники.

В документальном цикле «Главная тайна горлана-главаря» предпринята попытка взглянуть на «поэта революции» взглядом, не замутнённым предвзятостями, традициями и высказываниями вождей. Стоило к рассказу о времени, в котором жил стихотворец, добавить воспоминания тех, кто знал поэта, как неожиданно возник совершенно иной образ Владимира Маяковского, поэта, гражданина страны Советов и просто человека.

Текст печатается в авторской редакции

---

Владимир Маяковский своего наставника и советчика послушал. И стал сочинять рекламу. И не только её.

Совместная пьеса

Иосиф Сталин в отпуск уходил, как правило, осенью. В 1926 году он своей привычке не изменил и уехал отдыхать на Кавказ. И вскоре в Москву прилетела тревожная весть: генеральный секретарь отравился. Причём случившееся очень напоминало то, что произошло с Лениным в мае 1922 года, когда он в Горках, поужинав рыбой, почувствовал себя плохо, и на следующее утро врачи поставили диагноз: инсульт. Поскольку Сталин тоже ел в этот день рыбу, случившееся очень походило на отравление. И встревоженная жена генсека, Надежда Аллилуева, бросив шестимесячную дочь Светлану, поехала на Кавказ, где её встретил муж, живой и от отравления оправившийся.

А Владимир Маяковский и Осип Брик 6 сентября подписали договор с Московским театральным издательством на написание пьесы к девятилетию Октябрьской революции. В октябре пьеса была готова. Её название – «Радио-Октябрь». Осип Максимович был автором прозаической части, Владимир Владимирович создал стихотворную. В 11 томе собрания сочинений Маяковского об этой пьесе говорится:

«Постановки “Радио-Октября” подготовил к девятой годовщине Октябрьской революции ряд групп (эстрадных коллективов) “Синей блузы”, выступавших в рабочих клубах и на концертных площадках».

Напомним, что «Синей блузой» назывались тогда самодеятельные коллективы, участники которых выступали обычно в синих рабочих блузах, сопровождая свой показ коллективной декламацией, а иногда и гимнастическими номерами.

Что же за пьесу написали Брик и Маяковский? Биографы поэта о ней почему-то не упоминают. Полное название этого произведения такое:

«“Радио-Октябрь”. Революционный гротеск в трёх картинах».

Перескажем вкратце содержание пьесы:

«Д е й с т в и е   п е р в о е

Кресло. На столе с одной стороны огромный календарь, на верхнем листке “7 ноября”. С другой – колокол, как на вокзале.

С ц е н а   п е р в а я

В кресле сидит  Б а н к и р.  Перед ним, склонившись, стоит  м о н а р х  в короне, мантии, со скипетром и державой.

Б а н к и р

Осточертела мне ваша монархия! Никакого от неё толку… Вы зашились с вашими парадами, приёмами, коронациями. Каждый день балы, реверансы. Дамы, кавалеры, придворные. Вам некогда делом заниматься. Безобразие!

(Монарх хочет сказать.)

Знаю, знаю!.. Главное ваше занятие – в теннис играть… Но когда вы приходите клянчить лишний миллиончик на то, на сё, на ремонт мантии, на починку коронки то на зуб, то на голову, тогда вы – монарх. А когда дело делать, так вы – теннисист. Хорошенькие штучки!.. Вот сегодня: годовщина Октября. А что сделано? Какие приняты меры? Никаких!.. Рабочие все на свободе… Срам! (Встаёт.) Сейчас же принять меры! И никаких коронаций! (Уходит.)

С ц е н а   в т о р а я

Монарх выпрямляется. Садится в кресло. Звонит в колокол 1 раз. Входит  п р е м ь е р.

М о н а р х

Осточертело мне ваше ответственное министерство, все эти ваши палаты и парламенты. Никакого от них толку… Партии, фракции, лидеры, комиссии, пленумы. Чепуха! А дело не делается.

(Премьер хочет сказать.)

Как сверхурочные клянчить, так вы – представитель власти, премьер. А как дело делать – так “конституция”. Безобразие! Сегодня годовщина Октября. Какие приняты меры? Никаких! Рабочие гуляют на свободе… (Встаёт.) Сейчас же принять меры! И никаких конституций! (Уходит.)

С ц е н а   т р е т ь я

Премьер садится в кресло. Звонит 2 раза. Входит  п р о к у р о р.

П р е м ь е р

Осточертели мне ваши законы и прочие юридические фигли-мигли!.. Копаетесь в циркулярах, а дело стоит.

(Прокурор хочет сказать.)

Знаю, знаю!.. Как на полицию добавочную ассигновку клянчить, так вы – прокурор, блюститель порядка. А как в тюрьму сажать, так – законное основание. Безобразие!.. Сегодня годовщина Октября. А какие приняты меры? Никаких! Рабочие на свободе гуляют… Стыд! (Встаёт.) Немедленно принять меры! И никаких параграфов! (Уходит.)»

В следующих сценах (четвёртой, пятой и шестой) появляются жандармский генерал, потом – полицмейстер, затем – городовой. И каждый с возмущением заявляет, что ему «осточертели» бездействия нижестоящего чиновника и требует: «Немедленно принять меры!»

Изящный драматургический ход, когда один персонаж отчитывал молчащего второго, затем второй почти что теми же словами и за то же отчитывал третьего, а потом третий повторял то же самое с четвёртым и так далее, должен был с интересом восприниматься публикой.

После первого действия шло второе, в котором полицмейстер и городовой арестовывали рабочих, каждый раз изобретая новую причину ареста, что тоже должно было понравиться зрителям. Оба действия придумал и написал Осип Брик. Написал, прямо скажем, с выдумкой.

Далее следовало действие, созданное Маяковским:

«Д е й с т в и е   т р е т ь е

Площадь в столице. Сзади во всю сцену решётка. За ней набранные во втором действии  з а к л ю ч ё н н ы е.  Посреди площади  р а д и о б а ш н я».

На площади уже находятся жандармский генерал, полицмейстер и городовой. Входят банкир с дочкой, монарх, премьер и прокурор. Теперь все они говорят стихами. Даже радиобашня, голос которой перекрывает всех:

«Р а д и о

Всем примером / наша страна.

Она сильна. / Свободна она.

Девять лет —

нет фабрикантов, / помещиков нет.

Девятый год

нет у нас / ни рабов / ни господ.

Т ю р ь м а

Будем, / такими же будем и мы.

Мы расшатаем / решётки тюрьмы.

Б а н к и р

Господа! / Это он про нас. / Про господ!

Сплю я? /Брежу? / Холодный пот!»

Но радиобашня продолжает вещать, призывая пролетариев к революции:

«Р а д и о

Других государств угнетённые блузники!

Рабы заводов! / Правительства узники!

Долго ли будете / смирны и кротки?

Берите / своих буржуев / за глотки!»

Услышав такие слова, все «буржуи» тут же падали «как карты, друг на друга и на руки городового», а радиобашня торжествующе продолжала:

«И хрустнут / зажатой Европы бока,

а пока —

Пойте, рабочие мира и зала,

чтоб всех / эта песня / сегодня связала!

Вставай, проклятьем заклеймённый,

весь мир голодных и рабов…»

И начинал звучать «Интернационал», который исполняли артисты-синеблузники, а их поддерживала публика в зрительном зале. Это пение было, пожалуй, единственным драматургическим ходом всего третьего действия.

Пьеса, поставленная в ноябре 1926 года, прошла с успехом. Через полгода спектакль был возобновлён. Об этом – в комментариях к 11 тому собрания сочинений Маяковского:

«Редакция журнала “Синяя блуза” переработала пьесу применительно к первомайскому празднику: текст был частично изменён и дополнен стихотворением Маяковского и Н.Н.Асеева “Первый первомай”. В таком виде под названием “Радио-Май” пьеса была напечатана в этом журнале».

В ней зазвучали новые строки:

«Жги границы / стран и наций,

огонь демонстраций.

Выше краснейте, / лучи и знамёна,

вал повернувши / многоремённый.

Го д за годом, / за рядом ряд —

шествуй, / победный / пролетариат!»

Создателей пьесы хвалили и поздравляли. И всё же нельзя не отметить, что Брик (как драматург) здесь явно переиграл своего именитого соавтора. Прозаическая часть получилась интереснее стихотворной. Надо полагать, что об этом говорили и самому Маяковскому. Как он к этому отнёсся, неизвестно. Наверное, ему было не очень приятно, что кто-то ставит под сомнение его статус первого поэта и первого драматурга страны Советов. Но Осипу Максимовичу, своему давнему закадычному другу, Владимир Владимирович продолжал доверять, к его советам прислушивался и с энтузиазмом сочинял двустишия, рекламирующие «производство вещей».

Такое положение дел многим не нравилось.

Нарком и «буревестник»