Элена Томсетт - Анжуйский принц. Серия «Закованные в броню»

• Название: Анжуйский принц. Серия «Закованные в броню»
• Автор: Элена Томсетт
• Жанр: Современные любовные романы

С момента исторической Грюнвальдской битвы 1410 года прошло более пяти лет, когда в Польше неожиданно появляется европейский вельможа, герцог де Монлери. Его приезд проливает свет на тайну князя Острожского, бесследно изчезнувшего с поля битвы после победы при Грюнвальде.

---

– Вы дадите мне время на размышление?

– Конечно же, моя дорогая! – в голосе пана Станислава прозвучало явное облегчение. – Я хотел бы сыграть свадьбу в сентябре.

Возвращаясь в дом, Эвелина мрачно думала о том, что брак с паном Тенчинским был бы равносилен браку с комтуром Валленродом, с той лишь разницей, что Валленрода он, пожалуй, больше ненавидела, чем презирала, а с паном Тенчинским все было наоборот. Про себя она уже твердо решила, что завтра же отправится в Краков и будет просить защиты у короля.

Глава 3

Предместье Кракова, Польша, август 1416 г.

В конце июля 1416 года, переступив границу Польского королевства, герцог Монлери целиком и полностью окунулся в казавшуюся ему поначалу чужую и совершенно непонятную жизнь. Ежедневно несколько десятков незнакомых ему людей узнавали его, радовались вместе с ним его возвращению, взахлеб вспоминали военные кампании, в которых он когда-то принимал участие. Герцог не без удивления выслушивал легенды о своих подвигах и с каждым днем узнавал о себе все больше и больше.

Лица некоторых из беседовавших с ним людей казались ему смутно знакомыми, но в душе его не возникало никаких чувств и никакого волнения. Более того, он все больше и больше сомневался, когда его называли его литовским именем. Несмотря на все его усилия, память не возвращалась. Точнее, возвращалась понемногу, с непонятными провалами в самых неожиданных периодах времени.

Первоначально, он планировал отправиться прямиком в столицу Польского королевства, город Краков, предстать пред очи польского короля и посмотреть, что из этого получится. Но, пробыв в Польше меньше недели, он изменил свои намерения. Теперь он решил сначала отправиться в свое родовое имение, Остроленку, где по слухам обыкновенно проводила лето княгиня Острожская с юным князем Андреем, и прежде, чем встретиться с королем, поговорить со своей женой.

Поэтому, почти доехав до Кракова, он не стал въезжать в город, а остался в предместье, намереваясь наутро следующего дня изменить свой маршрут. Было уже достаточно поздно, когда он остановился возле показавшегося ему более или менее приличным постоялого двора. Увидев его дорогую одежду и оружие, а также количество сопровождавших его людей, заспанный хозяин благословил небо за такого хорошего постояльца и без долгих разговоров провел его в дом, посоветовав людям герцога подходящую гостиницу неподалеку.

Проходя через общую горницу, герцог чуть не столкнулся с высоким атлетического сложения мужчиной в темно-лиловом бархатном жупане, который, видимо, прибыл на постоялый двор несколько ранее его. Тот поднял на него взгляд, ожидая извинений, и тут же в изумлении широко открыл глаза.

– Клянусь Крестом, – тихо присвистнул он, – князь Острожский!

– Ротенбург! – воскликнул герцог, узнавая его мгновенно, несмотря на полутьму, царившую в горнице.

– Черт побери, князь! – Карл сгреб его в охапку и крепко сжав в своих медвежьих объятьях, радостно пробасил ему в ухо: – Я знал, что моя дорогая колдунья-женушка права! Ты не мог так просто и глупо подставиться под рыцарский тесак. Ты слишком вредный тип, чтобы просто так взять и умереть в какой-то захолустной битве!

– Ты прав, барон, – усмехнулся герцог, пытаясь высвободиться из его хватки. – Даже битва при Азенкуре не смогла меня добить. По осторожней, Карл, я был снова ранен, и ты делаешь мне больно.

– Вот это да! – напоследок хлопнув герцога по плечу, Карл фон Ротенбург удивился:

– Ты дрался при Азенкуре? Когда ты успел, несчастный? Или дурное дело нехитрое? Пойдем, выпьем, что ли. Ты здесь один?

Четверть часа спустя они уже сидели за тяжелым дубовым столом в отведенных герцогу покоях. На столе перед ними стоял кувшин с польской водкой, пара кружек и нехитрая закуска, предложенная гостеприимным хозяином: холодное мясо, жареный поросенок с гречневой кашей, вареники и миска с квашеной капустой.

Оба сбросили камзолы, и Карл с сочувствием видел сквозь тонкое полотно рубашки герцога тугую повязку, которая закрывала его грудь и предплечье. Удобно устроившись на скамье, привалившись спиной к стенке, завешенной толстым домотканым ковром, герцог внимательно слушал рассказ Ротенбурга о том, что происходит при польском дворе. Выкладывая ему последние новости, Карл краем глаза наблюдал за своим прежним приятелем и с радостным удивлением убеждался, что внешне князь казался почти таким же, каким и был шесть лет тому назад. Он все еще был красив той самой красотой избранных: утонченной красотой принца королевской крови, лучшие черты которых отбирались столетиями браков с прекрасными женщинами и воспевались в песнях трубадуров.

– Какой ты все-таки красивый мужик, Острожский, – не удержался Карл, прерывая свое повествование.

Герцог вопросительно выгнул бровь, его темные искристые глаза засветились насмешкой.

– Это что, комплимент? Ты часом, не перебрал, Ротенбург?

– Увы, нет! Я еще даже не начитал пить. Я говорил так много, что горло пересохло. Теперь твоя очередь. Расскажи мне, князь, как это тебе в голову пришло развлекаться в крестовых походах, оставив Эвелину одну с ребенком и паном Тенчинским. Я уже не говорю о том, что она думает, что ты погиб при Грюнвальде. Я, конечно, в курсе ваших прошлых небольших разногласий, но согласись, то, что сделал ты, это уже слишком радикально.

Герцог встал и подбросил в камин дрова. Некоторое время постоял, наблюдая за бушевавшим в камине пламенем, а потом обернулся к Карлу. Барону показалось, что какая-то неясная тень скользнула по его лицу.

– Как ты помнишь, я был ранен при Грюнвальде, – наконец, отрывисто сказал он. – Ранение оказалось очень серьезным. Более того, я потерял память. При мне были бумаги, подтверждающие, что я – принц Анжуйского дома, герцог Монлери. Меня отвезли в Венецию, где в течение долгого времени жила моя мать. Шесть лет я жил с уверенностью, что я герцог Монлери.

Карл смотрел на герцога с таким выражением, словно тот сошел с ума.

– Это шутка? – наконец, спросил он, залпом глотнув полкружки крепкой польской водки.

– Нет, Карл, это не шутка. Я ничего не помнил. Даже сейчас я помню не все. И то, что я вспомнил, мне очень не нравится.

– Ты знаешь, мне тоже.

Карл поставил пустую кружку на стол.

– Что-то ты меня совсем запутал. Ну, бог с тобой, допустим, такое случается. И ты действительно потерял память. Но теперь-то ты вспомнил, что ты князь Острожский?

– Карл, я не князь Острожский, я герцог Монлери.

Грязно выругавшись, Ротенбург налил себе еще водки.

– Я не знаю, что происходит в твоей голове, Острожский, но к добру это не приведет. Какой, к черту, герцог?! Как ты можешь быть этим самым герцогом, если тебя ранили под Грюнвальдом? Ты, что, крестоносец, что ли?

– Герцог Монлери участвовал в крестовых походах против Литвы, – скупо уронил герцог.

Карл некоторое время смотрел на него, а затем медленно начал говорить:

– Надеюсь, ты вспомнил, что я тоже был крестоносцем? Так вот, я жил в этом чертовом замке последние пятнадцать лет перед Грюнвальдом, я знал каждую крестоносную собаку при тевтонском дворе. И я с полной уверенностью могу тебе сказать, что никакого герцога Монлери там не было. Не было! Зато был посол польского короля князь Острожский. Ты! И тысяча людей, здесь в Польше, и там, в этом чертовом замке, могут это подтвердить. Тебе мало?

– Этому должно быть какое-то объяснение, – задумчиво сказал герцог после непродолжительного молчания. – Пока я не знаю его. Дело в том, Карл, что я помню себя, как герцог Монлери, помню свою мать, свое детство, тысячу мелочей, которые трудно подделать или сочинить. Но, в то же время, я помню себя и как князь Острожский. Иногда мне кажется, что я схожу с ума!

На лице герцога была написана такая душевная мука, что, взглянув на него, Карл словно бы протрезвел. Герцог снова сел на скамью, оперся спиной о стену и, найдя удобное положение, чтобы не тревожить свою рану, грустно и устало смотрел на угасающие в камине угли.

– Ты раздвоился, что ли, на старости лет? – рассердился Ротенбург, чтобы скрыть внезапно хлынувшее в его душу сочувствие. Таким грустным и потерянным он не видел Острожского никогда, даже после импровизированной смерти Эвелины много лет назад. – Давай-ка, собирай свои мозги в кучку и решай, кто ты. Я лично помню тебя князем Острожским.

– Ты уверен? Признаться, у меня была тайная надежда отыскать ответ на этот вопрос в замке.

– Я могу присягнуть на Библии, что ты – князь Острожский, – внушительно сказал Карл. – Хотя, перед самым Грюнвальдом случилось несколько странных событий, которые сейчас, после того я ты поделился со мной этим своим бредом, кажутся мне все более и более подозрительными. Эта история, которая произошла с нами в лесу, когда мы оба были детьми… – Карл потер рукой лоб. – Прежде всего, скажи мне, как много ты вспомнил?