Александр Петряков - Шахматная феерия

• Название: Шахматная феерия
• Автор: Александр Петряков
• Жанр: Космическая фантастика

Книга состоит из трех повестей в жанре фэнтези. В первой из них, давшей название книги, герой (по профессии страховой агент) встречается во время своей работы со странным человеком, предложившим ему сыграть в шахматы. Но не в обычные. Шахматной доской, иначе полем боя, становятся не только земные пределы, но и космос, где происходят баталии, принятые называться звездными войнами. Герой попадает в очень непростые, порой комичные ситуации, но, в конце концов, с честью выходит из неожиданных передряг. Неземные пределы оказываются местом действия и других повестей. В одной из них рассказывается о странных теоретических фантазиях на тему возникновения Вселенной, а в другой повествуется о приключениях странного существа в различных уголках инопланетного мира.

---

Александр Петряков Шахматная феерия Три повести в жанре фэнтези

Шахматная феерия

Повесть для кино

Омытое солнцем голубое небо с курчавыми белыми облачками. На подушке – голова пятидесятилетнего мужчины: седина на висках, залысины, припухшие со сна веки; лицо в целом заурядное, бритое. Повернул голову в сторону двери, втянул носом воздух, мысленно произнес: «Ага, сегодня на завтрак, как всегда, кофе и яичница. А с чем, интересно, яичница? С колбасой или ветчиной? Пахнет жареным салом, значит, с беконом». Откинул одеяло, потянулся, рывком встал, походил по комнате. Худощав, строен, еще в хорошей форме. Подошел к окну, отодвинул штору и вздохнул: из сумрака на стекла лепится мокрый снег.

Комната обставлена скудно: двуспальная кровать с облезлыми спинками светлого дерева, круглый стол, вокруг него – потертые стулья; телевизор на тумбочке и два низких кресла, покрытые пестрыми ковровыми накидками. На потолке – большая старинная люстра из бронзы с хрустальными подвесками.

Открывается дверь, в проеме появляется голова немолодой женщины с бигудями на голове.

– Илья, ты уже встаешь? Давай вставай, уже скоро девять. Я тоже опаздываю

Илья натягивает коричневый махровый халат и выходит их комнаты.

На кухне у плиты хлопочет полноватая женщина. Входит Илья. Уже в рубашке и брюках и принимается за еду.

– Что у тебя с планом-то? – спрашивает жена. – Опять, поди, без премии останешься в этом квартале? Уже середина марта, а у тебя, как всегда, и конь не валялся, с транспортом-то.

– Не твоя забота. Ты бы лучше, Катенька, почаще пол мела, а то из прихожей на ногах по пуду грязи тащим в комнату.

– Ну, вот опять, чистюля, завел свою пластинку.

Муж смотрит с нескрываемым раздражением на грузную, обтянутую цветастым халатом, фигуру жены, доедает яичницу и уходит.

Неуютные в ненастье улицы Ленинграда. Слякоть, мокрый снег, нахохлившиеся угрюмые горожане спешат по своим делам. Илья подходит к серому, в стиле «модерн», зданию, отделенному узким садиком от оживленного проспекта. У дверей висит стеклянная учрежденческая доска, извещающая, что здесь находится районная инспекция Госстраха. Вздохнув, открывает тяжелую дверь. В вестибюле стены залеплены рекламными плакатами и объявлениями. Илья проходит по коридору и открывает дверь с надписью «Инспекторы 1–4 участков» и видит знакомую картину: за столами, заваленными папками и бумагами, сидят женщины (две постарше и две помоложе) с одинаковым, строгим и сосредоточенным, выражением на лице. Подходит к полноватой женщине с некрасивым лицом и сальными короткими волосами. Грязноватыми, с заусеницами, короткими пальцами она перебирает бумаги.

– Ага, – говорит она, – опаздываем, как всегда. С чем пожаловали? Отчетец есть?

– Да, есть небольшой, – отвечает Илья и открывает портфель.

– Да, – инспекторша шмыгает носом, просматривая поданные бумаги, – немного домашнего, несчастные случаи, жизнь. Это хорошо, но где же транспорт? С транспортом у вас полный завал. До конца квартала две недели, а у вас до плана не достает, – тычет пальцем по кнопкам калькулятора, – восемьдесят процентов! Да когда же вы успеете закрыть план-то? Придется вам на ковер топать. Да и я, как парторг, буду ставить вопрос о вашем увольнении. Это уже не первый квартал. Нам такие агенты не нужны. Имейте это в виду. Агеева, Митина, Якубовская, посмотрите-ка, дали уже план по транспорту на сто двадцать процентов! А вы, мужчина…

– Но послушайте, Вилена Егоровна, я ведь по всем видам всегда план делаю. Ну, а транспорт, понимаете, женщинам это проще… Да и план вы мне всегда даете больше, чем другим. Это несправедливо, в конце концов.

– А почему так – сами знаете. Нечего было на нас жаловаться высокому начальству. Тоже мне реформатор. Видела я ваш проект нововведений в нашей системе. Вы где живете? На Западе? Это у них там можно отдельно ногу или ноготь страховать, а то и еще чего поинтересней.

– Да вам, конечно, целого человека подавай, иначе не вкусно.

– Что, что? Он еще и острит. Идите. И если в следующий отчетный день не будет хотя бы половины плана по транспорту, можете себя считать уже не нашим работником.

Илья курит на лестничной площадке, болтает с коллегами. Постоянно открывается входная дверь, откуда несет сыростью и холодом. В окно видна мокрая снежная каша, чавкающая под ногами прохожих. Илья с тяжелым вздохом бросает сигарету, натягивает на голову кепку, выходит и словно бы растворяется в мартовской непогоде.

За рулем «копейки» серого цвета, приткнувшейся к самому тротуару узенькой улочки, сидит средних лет седовласый человек и как будто кого-то ждет. По временам на его лицо нисходит живительная улыбка, и он ее не пытается прятать, зная, что его никто не видит, – на пустынной улочке ни души. Из-за угла появляется Илья, подходит к машине и стучит в стекло.

– Машина застрахована? – спрашивает он хриплым голосом.

– Н-нет, – как-то неуверенно, с не пониманием в голосе отвечает водитель.

– Что же вы на незастрахованной машине раскатываете, а? А как стекло разобьете или, не дай Бог, угонит кто вашу серенькую, что тогда? Где денег возьмете на новую?

– Денег? Я возьму. Я знаю.

– Знаете, где денег взять? Может, и мне подскажете, а?

– Вы – страховой агент?

– Да.

– Хорошо, я застрахую у вас машину, но только с одним условием.

– Каким?

– Вы сыграете со мной партию в шахматы. И если выиграете, я к вашим услугам. Идет?

– В шахматы? Сейчас?

Агент смотрит на часы и делает неопределенный жест плечами.

– Да, присаживайтесь, – водитель открывает дверцу.

Илья садится в машину.

– Раньше, – говорит он, – я хорошо играл в шахматы, участвовал в турнирах, подавал надежды… А потом женился и все забросил. Ну, давайте сюда ваши шахматы. Но только будем играть блиц.

– Блиц, блиц, – подтверждает водитель и поворачивается к Илье лицом.

Его светлые, глубокие, как небо, глаза словно бы источали из себя всепроникающий завораживающий свет, отчего у Ильи слегка закружилась голова. И вместе с этим пришло воспоминание.

Над переполненным стадионом появляется вертолет. Начинает снижаться и приземляется в центре футбольного поля. Из вертолета вылезает большеголовый человек. Это известный гроссмейстер. Он подходит к микрофону и начинает говорить о роли шахмат в гармоническом развитии советского человека. Затем поле покрывают квадратами черной и белой ткани, и оно превращается в гигантскую шахматную доску. У футбольных ворот монтируют возвышения. Появляются статисты, одетые в костюмы шахматных фигур, и выстраиваются в исходные позиции. На возвышениях у ворот появляются, под бурные аплодисменты, известные гроссмейстеры с микрофонами в руках. И вот над стадионом звучит первая команда: «Е2 – Е4». Одетая в белую футболку и коротенькую юбочку юная стройная девушка, грациозно переступая, двигается к нужной клетке. Илья видит себя на трибуне, молодого, двадцатилетнего, восторженного и счастливого.

А на лице водителя озорное и веселое выражение.

– Но только играть будем в звездные шахматы, – говорит он и поднимает кверху указательный палец.

– Какие еще звездные? Если вы собираетесь морочить мне голову, то у меня на такие шутки времени нет. До свидания.

Илья открывает дверцу и хотел было вылезти из машины с сознанием «не солоно хлебавши».

– Подождите, подождите, – останавливает его водитель, – разве клетки шахматной доски мы с вами не можем заменить картой звездного неба?

Илья думает, что нарвался на какого-то чокнутого астронома или астрофизика, и говорит:

– Вот что. Давайте-ка лучше сначала застрахуем машину, а потом погуляем по звездам, а?

– Да что вы беспокоитесь? Это совсем не опасно. Вот смотрите, – ясноглазый незнакомец достает из-за светозащитного щитка сложенный гармошкой лист плотной бумаги, – это карта звездного неба. Но она не совсем обычная. Тут, знаете, указаны не только созвездия, туманности, галактики и прочие объекты, как они в нынешней действительности расположены во вселенной, но и их возможные варианты бытия…

– Боюсь, – отвечает Илья, – мне будет трудно разобраться в этих вариантах судеб.

– Вот-вот, – подхватывает седовласый, – вы правильно выразились, именно – варианты судеб.

Илья вздыхает, смотрит на грязные мартовские лужи и тихий снег, что мокрыми шлепками падает на черный асфальт, и соглашается:

– Ну, давайте попробуем. Но только объясните мне условия игры.

– Сейчас, сейчас. Вы знаете, почему происходят ссоры между супругами?

– От разных причин, – усмехается агент.

– Нет, вы ошибаетесь. Причина одна – врожденный инстинкт идеала.

– Что, что?

– Дело в том, что мужчина хочет видеть в своей жене идеал женщины, а она, соответственно, мужчины.