Вероника Батхан - Круги своя. Рассказы

• Название: Круги своя. Рассказы
• Автор: Вероника Батхан
• Жанр: Ужасы и Мистика

Что происходит с ничейными роботами, как спастись от проказы, есть ли жизнь на Марсе и спасет ли город давным-давно потерянное заклинание? Шестеренки и провода, труд и доблесть, эра пара и джентльменов – вот о чем эти рассказы.

---

Круги своя Рассказы Вероника Батхан

© Вероника Батхан, 2016

ISBN 978-5-4483-4227-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Круги своя

Пахло смолой, как всегда у дорог. Пыхтящий паровоз уже протащил в город цепочку пестрых вагонов, гул утих и только влажные рельсы подрагивали под рукой, словно внутри билась живая кровь. Так, пожалуй, и есть – начав двигаться, металл обретает душу. Если священники молятся за котов и хоронят на кладбище попугаев, чем хуже стальные трудяги? Пар наполняет их теплом, стук колесиков и шестеренок сродни ударам сердца. А те невежды, что утверждают «рукотворные твари бесчувственны», просто ни разу в жизни не пробовали относиться к ним по-людски…

Борегар Метерлейн или мастер Бойм, как давно уже звали его жители города, был человеком с железным сердцем – может, поэтому он любил механизмы больше людей. Когда мальчик родился, повитуха и доктор в один голос сказали «не жилец» – в груди мальчика что-то свистело и хлюпало вместо размеренного «тук-тук». Сердце билось прямо под кожей, едва прикрытое тонкой перегородкой плоти. Но Метерлейн-старший не стал хоронить сына. По совету единственного из докторов, который взялся помочь, он выковал металлическую пластину, а врач вживил её в грудь младенца. Это не защитило Борегара от насмешек детей, злых шуток девиц и любопытства соседей, но помогло прожить долгую жизнь. Длинные, пышные как у женщины волосы мастера обильно тронула седина, машинное масло, сажа и копоть навеки въелись в большие, испещренные шрамами руки. Он был ещё крепок, но старость уже заглядывала в его зеркала.

Мастерскую свою Борегар унаследовал от отца и деда. Огромный деревянный ангар с рядами полок вдоль дальней стены – никто и никогда не стирал с них пыль, ни одна женщина суетливой рукой не проходилась по бесчисленным масляным или ржавым железкам, не копалась в сундуках и ящиках, полных таинственными деталями. Шустрые роботы-уборщики, шурша колесиками, дочиста отскребали пол, но подниматься на стеллажи им строго-настрого запрещалось. Каких только механизмов не пряталось в мастерской! Допотопные велосипеды с огромными колесами, поломанный парикмахерский автомат, похожий на кресло для пыток, угрюмые, но все ещё грозные паровые машины прошлого века, самобеглые коляски с потрескавшимся лаковым верхом и несуразными тормозными педалями. Всевозможные механические часы, настенные, настольные и напольные – за мелодичный разноголосый звон Борегар и получил свое прозвище. Он был одним из последних механиков-самоучек, не пошел ни в корпорацию, ни на завод, презирая поточное, бездушное воспроизводство.

Половину ангара занимали ничейные механоиды – снятые с выпуска, поломанные, немодные и ненужные, выкинутые на улицу роботы. «Я люблю подбирать на помойках одинокие старые вещи» говорил мастер Бойм. И подбирал, чинил, смазывал, менял подшипники и шестеренки, полировал металлические бока, а затем пристраивал трудяг в хорошие руки или сдавал в аренду. Ведь не всякий может позволить себе новехонький кухонный агрегат, механического садовника или «умную» колыбель. Мастер брал небольшие деньги, а с бедняков и вовсе гроши, но соседи знали – стоит вернуть робота изувеченным или выбросить за ненадобностью, никогда больше не получишь от мастера Бойма и ржавой гайки.

Десятки скрипучих стальных подмастерьев трудились в ангаре, не покладая манипуляторов. У мастера оставалось время, чтобы бродить по городским окраинам, свалкам, депо, собирая несчастные механизмы в свою тележку. Уличные мальчишки порой смеялись над ним, но обычно помогали – за леденцы, удивительные игрушки или (о, чудо!) возможность постоять в мастерской, подержать щипцы, вкрутить болт, осторожно нанести масло, протирая ветошью потайное нутро машины. Учеников Бойм не брал, но и гнать ребятню не гнал – работы хватало на всех.

«Урожайным временем» для него была осень. Летом старые роботы неохотно шли к людям – солнечный свет придавал им сил, позволял резвиться на пустошах и съезжать взапуски с холмов. Зимой они дрожали под снегом в своих непрочных убежищах. Весной гибли во множестве от сырости, ржави и ядовитых стоков – даже лучшие мастера порой бывают бессильны. А тоска осеннего ветра напоминает об одиночестве не только людям и птицам, всякая тварь в октябре слепо ищет тепла.

Кожаный плащ мастера Бойма надежно защищал его от дождя, подбитые мехом башмаки грели ноги, очки в латунной оправе оберегали глаза. Он оставил тачку у самого входа в пустое депо, достал трость, окованную железом – хитро сработанная, она могла служить и орудием и оружием. Вдоль заваленной битым кирпичом тропки тянулись склады, кое-где из провалов окон уже показались молоденькие рябины, жалко обвисшие от сырости. Ржавые остовы вагонов казались тушами допотопных чудовищ. Тощая шавка выкатилась откуда-то, тявкнула и приблизилась, льстиво виляя хвостом. Еды у мастера не было, он потрепал собаку по мягким ушам, потом легонько оттолкнул – ступай. Важна была тишина.

Выждав немного, мастер достал маленький ксилофон, выверенный до тона, и прикоснулся молоточком к блестящим плашкам – дин-донн, дин-донн, ходят роботы на звон. Напрягая слух, он улавливал каждый шорох – каплет вода с крыши, поскрипывает открытая дверь, лепечут мокрые листья, шуршит щебенка под маленькими колесами… Некрупный, похожий на колесную гусеницу механоид выполз из темного склада – хитрец нашел себе уголок посуше. Улыбнувшись в усы, мастер Бойм осторожно присел, подхватил малыша на руки и спрятал под куртку. Манипуляторы пострадали довольно сильно – даже не разберешь, кем он был. Но механизм цел. Ну-ка… Тоненький писк раздавался откуда-то из-за завалов. Мастер пошел на звук, прощупывая путь тростью на случай ям. Несчастный робот провалился в решетку канализации, успел уцепиться манипулятором, но не смог выбраться, покрылся ржавчиной и буквально прирос к прутьям. Пришлось вырезать его, придерживая за передние ножки. Механоид так настрадался, что не шевелился, только чуть вздрагивал. Ничего, соберем, подкрутим, и станет как новенький.

Первая удача оказалась обманчивой – мастер Бойм обшарил все развалины, но кроме собак и ворон никто больше ему не откликнулся. Или вымерли бедолаги или попались сборщикам металлолома – в механизмах случалось найти и золото и платину и сапфиры с рубинами, да и медь была недешевой. И дождь начал усиливаться, небо совсем затянуло. Что ж, двум малышам все равно удалось помочь.

Провожаемый скучным лаем, мастер Бойм выбрался из развалин, подхватил свою тележку и пошлепал по лужам к жилым кварталам. Его ждал теплый дом, вкусный грог и горячее рагу с бараниной и базиликом, приготовленное роботом-поваром – прежде старик принадлежал весьма знатному дому и в его ветхой памяти сохранились удивительные рецепты.

Впрочем, ужин простыл – заглянув на минутку в ангар, чтобы устроить поудобней новых питомцев, мастер Бойм провозился с ними до глубокой ночи. Похожий на гусеницу малыш чудом дождался помощи, в тепле цепь треснула и буквально осыпалась с колес. Когда-то механоид был дамским угодником, полировал ногти, завивал волосы, массировал чьё-то стареющее лицо – к запаху железа и смазки до сих пор примешивалась цветочная нота духов. А теперь ему найдется новое дело. Завинтив последний шурупчик, мастер Бойм уложил малышей в коробку, устланную промасленной ветошью, закрутил газ в лампах и запер ангар. Пообвыкнутся новички, сами вылезут.

Домашние роботы, выстроившись по росту, от громоздкого носильщика до крохотной мухоловки, как всегда встретили хозяина у дверей. Растроганный мастер Бойм улыбнулся – он так и не смог понять, каким образом механоиды всякий раз ощущают его приближение. Ужин тотчас разогрели, тапочки подали и даже кончик одеяла заботливо отогнули – будь у мастера жена, и она бы не смогла позаботиться лучше. Чтобы хозяину лучше спалось, робот-секретарь тихонько играл на скрипке, пока дыхание человека не стало медленным и глубоким.

Будильник в то утро не прозвенел – суетливый робот-посыльный поскребся в двери, едва рассвело. За знаменитым мастером Метерлейном послал барон Киль, наказав явиться безотлагательно. Барон выдавал дочь замуж, приглашения уже были разосланы и даже подвенечное платье сшито. Но за день до торжества кухонных механоидов охватило безумие – вместо того, чтобы взбивать кремы и заливать желе тонкие ломтики мяса, они сели кружком на разделочный стол и начали играть в ладушки. Проще всего было бы разобрать или выгнать непокорную технику, но на покупку и обучение новых требовалось время, которого у барона уже не оставалось.

Двери особняка открыли живые слуги – у богатых свои причуды. Барон встретил гостя в халате, впрочем, был безукоризненно вежлив и даже извинился за беспокойство в столь ранний час. Кухня выглядела как кухня – новомодная газовая плита, блестящие эмалированные кастрюли, запах пряностей и жаркого, безупречный порядок, если не считать механоидов с идиотическим весельем хлопающих друг друга по манипуляторам. Шестеренки вертелись, суставы двигались, гироскопы не сбоили, пар отходил вовремя и без шума. Позвенев колокольчиком, мастер Бойм попробовал привлечь внимание роботов – ноль реакции.