Максим Куделя - Иркутский НЭП: начало конца. Дело иркутского ОМХа (1926—1927)

• Название: Иркутский НЭП: начало конца. Дело иркутского ОМХа (1926—1927)
• Автор: Максим Куделя
• Жанр: История

В 1926 году в Иркутске прошёл громкий судебный процесс, завершившийся расстрельными приговорами. Руководящие и рядовые работники, связанные в основном с городским отделом местного хозяйства (ОМХ), обвинялись в хищениях, растратах, коррупции и дискредитации советской власти. «Дело Лосевича» (по фамилии главного фигуранта) гремело на всю Сибирь, а газетные материалы о нем удивительным образом перекликаются с сюжетами произведений Ильфа, Петрова, Булгакова и Зощенко.

---

Этот природный дефект отошел вместе с кончиной Савелия Никифоровича. С тех пор в нашем роду не было кривых. Но фамилия несправедливо осталась и, как таковая, до сих пор тяготит нашу жизнь (переменить ее, к сожалению, стоит большие средства).

В виду того, что родители моего отца были почти что брюнеты, то и дети их, в особенности дочери, имели черные волосы и глаза, темный цвет кожи, тогда как единственный сын их – мой будущий отец – был беленький мальчик.

На заданный мною нескромпый вопрос моему отцу по поводу столь резкой разницы в лице между им и сестрами, отец мой рассказал печальную историю своего рождения.

Его мать, – моя бабушка, – была продолжительное время в насильном сожительстве с помещиком – генерал-майором Покровским, у которого она была крепостною девкою. Бабушка моя была отменно красивою и, как таковая, должна была предварительно до своего замужества попасть в лапы хищника-помещика.

По истечении некоторого срока, когда помещик использовал беззащитную крестьянскую девушку, моя бабушка была выдана замуж за дворового парня и вместе с ним отправлена в солдаты в далекую глухую Сибирь.

В эту Сибирь, а именно в г. Иркутск, отправились молодые с живым подарком от «барина» в виде беленького ребенка-мальчика, моего отца, где оба и умерли.

Переходя к итогам жизненного пути первого колена рода Кривоглазовых, надо отметить, что во времена отдаленного царизма мой род пользовался гонениями и притеснениями классового характера, а предки мои были типичные пролетарии от сохи.

Отец мой, оставшись после смерти своих родителей, учился в школе кантонистов. Школа эта была страшно суровая. Детей наказывали розгами, садили в карцер за всякий маленький проступок. Многие из детей не выдерживали этого режима и умирали. Оставались только сильные и выносливые, к каковым принадлежал и мой отец. На 28-м году, уже будучи военным топографом, мой, ныне покойный, отец женился на моей, ныне покойной, матери – солдатской дочери Апполинарии Семеновне. Продолжая быть женатым, мой отец учился, дабы стать землемером, что ему и удалось. Выйдя в землемеры, отец оставался в этой должности 38 лет, получая сравнительно небольшое жалованье. Мать же моя, удивительно тщедушная женщина, стряпала калачи и хлеба для продажи.

Я родился в этой семье, как бы пятым ребенком. Родился я в 1878 году, 5 декабря, против московских ворот, в 8 часов вечера. Следует отметить, что рост нашей семьи шел из года в год регулярными прибавлениями младенцами мужского и женского пола. Тем не менее, это не убивало энергии моей матери, которая работала удивительно энергично. Работала она круглые сутки, находя свой естественный трудовой отдых по воскресепьям.

В результате такой производительной работы, мать моя умерла на 45-м году жизни, а на 55 году умер и мой отец.

Таким образом, второе колено рода Кривоглазовых завершилось честной трудовой смертью моих родителей и расширением рода его, в частности мною, человеком, которому суждено было быть свидетелем революционных движений и видеть наглядно великие факты истории.

Мой путь – путь конторщика пролетария. Чувствуя на себе взгляды невидимых свидетелей моих многострадальных членов нашего рода первого и второго колена Кривоглазовых, я также честно и кропотливо строил и строю свою жизнь.

Исторические обстоятельства застигли меня еще при царском режиме, при каковом я трудился в иркутской казенной палате в должности бесплатного конторщика, а затем в различных воинских организациях по той же профессии, для каковой цели и предлагаю мой тридцатилетний послужной список.

Я не прилагаю при сем характеристики своей общественной физиономии, хотя я аккуратный член профсоюза с момента Октября, хотя я член Друзей Мопра и Воздушного Флота – это дело месткома. Во всяком случае, я честный труженик, в прошлом происходил от крепостных крестъян, преследовавшихся царским режимом.

Комиссии, которая будет читать автобиографию моей жизни, я хотел бы в заключительном аккорде сказать, что и впредь род Кривоглазовых будет честно работать на своем трудном жизненном пути».

Вот как надо писать автобиографии.

Гр. Ангарский.

ПРИЕЗД ТОВ. СЫРЦОВА

Завтра приезжает в Иркутск из Ново-Сибирска секретарь Сибкрайкома ВКП (б) т. Сырцов101, который выступит на ближайшем заседании горсовета

К ДЕЛУ ИРКУТСКОГО ОМХ»А

Из материалов следствия

На просьбу нашего сотрудника поделиться данньми следствия, в прокуратуре сообщили следующее:

Общая картина дела в основном выясняется. Следствие идет самым интенсивным образом. Следователи по важнейшим делам вплотную приступили к работе. Также интенсивно протекает работа инспекторов Сиб. РКИ и Окр. РКИ. Из отдельных эпизодов дела небезинтересен случай с владелицей шляпной мастерской Коломбо.

Коломбо нужно было получить на выгодных условиях помещение под мастерскую. Пошла к Фельдгуну. Тот отказал. Коломбо решила использовать другие ходы. Нашелся в Комхозе «свой» человек – зам. зав. Муни Соловьев (арестован, бывший офицер, беспартийный). Она просит его помочь. Тот указывает, что это дело Фельдгуна и заводит разговор, что ему скучно, что если она позовет на пельмени, то он придет и притащит Фельдгуна. Коломбо «приглашает», но с условием, чтобы мастерская осталась за ней.

На другой день выпивка. С одного раза дело не устраивается. Выпивки повторяются. На них появляются любящие весело пожить женщины. Втягивается еще ряд ныне арестованных сотрудников ОМХ’а.

Эти вечеринки начинают кончаться пьянством, танцами и приключениями с женщинами.

После них Коломбо устраивает с друзьями из ОМХ’а деловую беседу по поводу сдачи помещения. Деловая беседа (конечно, в отсутствие свидетелей, хотя бы тех же женщин) сопровождается выпивкой.

Итог – Коломбо получает помещение вопреки условиям торгов на более выгодных для себя началах. Вместо года аренды ей дают три и скидку в 15 проц. против цены торгов.

Таких случаев использования разложившихся руководителей Иркутского ОМХ’а нэпманами в своих целях в данном деле найдется не мало.

Выяснением их и занято сейчас следствие. Само собой разумеется, что также интенсивно ведется расследование и по основному вопросу данного дела – вопросу о растратах ОМХ’а.

Власть труда, 1926, 14 окт. (№234), С. 8

ПЛЕНУМ ГОРСОВЕТА. ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ ГОРСОВЕТА ИЗБРАН ТОВ. РЕМЕЙКО. ЕГО ЗАМЕСТИТЕЛЕМ РАБОЧЕЙ ТОВ. КАРИН

Третьего дня вечером открылся расширенный пленум горсовета. Перед началом деловой работы пленума т. Бесеневич102 выступил с заявлением об освобождении его от обязанностей председателя горсовета.

Свою просьбу т. Бесеневич мотивировал так: преступления Лосевича, Киселева и других были совершены в учреждениях, находящихся под непосредственным контролом горсовета. Считая себя морально ответственным за эти преступления, тов. Бесеневич не находит возможным, до окончания следствия, оставаться на ответственной работе.

Пленум постановил: просьбу тов. Бесеневича удовлетворить.

Председателем горсовета избирается тов. Ремейко, а его заместителем слесарь депо ст. Иркутск т. Карин.

После выборов, пленум заслушал информацию т. Зимина о преступлениях, обнаруженных в горкомхозе.

С докладом о важнейших задачах, вытекающих в связи с раскрытием этих преступлений, выступил секретарь Сибкрайкома ВКП (б) т. Сырцов.

После доклада т. Сырцова, был объявлен перерыв до 6 часов вечера следующего дня.

Подробный отчет о заседаниях будет помещен в следующем номере «Вл. Труда».

Советская Сибирь, 1926, 14 окт. (№237), С. 2

Выступление тов. Сырцова в Иркутске. Томский профессор и оппозиция. «Иркутская язва будет вскрыта до конца»

ИРКУТСК, 13. (Сиброста). Прибывший сюда тов. Сырцов выступил на собрании актива. В своей речи он сказал: «Оппозиция настаивает на свободе группировок, это гибельный шаг. Партия не может позволить также и дискуссии. Оппозиция является ядром, вокруг которого группируются недовольные властью и партией. Оппозиция может быть, сама того не сознавая, льет воду на меньшевистскую мельницу. Профессор черносотенец в Томске, выступая с наглой речью, ссылался на оппозицию.

Почему не исключают из партии оппозиционеров? Партия дает время оппозиционерам осознать свои ошибки».

Собранием принята резолюция:

– Выступление оппозиции вызывает единодушное осуждение иркутской организации. Организация выражает поддержку ленинскому ЦК в борьбе с раскольниками».

Касаясь иркутского дела, тов. Сырцов сообщил: «Не нужно бояться разоблачений подобных преступлений, а надо бояться условий, при которых они могут быть скрыты. Иркутская язва будет вскрыта до конца. Преступники понесут жесточайшую кару. Гром с иркутского неба сигнализировал, между прочим, недостаточность контроля профессиональных организаций».