Николай Жакобов - RUсский koMiX. или коллаж о настоящем сверхинтеллекте

• Название: RUсский koMiX. или коллаж о настоящем сверхинтеллекте
• Автор: Николай Жакобов
• Жанр: Альтернативная история

RUсский kоMiX – это сатирическая пародия на современное потребительское общество. Главная тема книги – миф, с учетом всех его форм, от древнего фольклора до современных масс-медиа. Сама квартира главного героя является аллегорией профиля соцсети, поэтому однозначно ответить на вопрос, где развиваются события – затруднительно: то ли действительно в реальном мире, то ли в фантастическом пространстве, то ли в голове Никанора Ефимовича, то ли сам Никанор Ефимович – персонаж виртуальной реальности.

---

RUсский koMiX или коллаж о настоящем сверхинтеллекте Николай Жакобов

Моей дочери, которая ухитряется разговаривать с кошками, посвящается…

© Николай Жакобов, 2016

© Николай Жакобов, дизайн обложки, 2016

© Николай Жакобов, иллюстрации, 2016

Корректор Анна Шахназарова

Корректор Михаил Ляшенко

Редактор Людмила Волошина

ISBN 978-5-4483-2773-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были

Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,

слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся

шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Иосиф Бродский

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…

1/HOMO SUSPENSE1

История жизни начинается для нас в случайном месте – с некой определенной точки, которую мы запомнили, и уже с этого момента наша жизнь становится чрезвычайно сложной.

К. Г. Юнг

11:00 – 11:07

Равнодушным июльским вторником в двенадцатом часу утра Никанор Ефимович Саблезубов проснулся в объятиях своей постели. Ему нестерпимо захотелось выругаться – сочно, во всеуслышание. С ощущением невыспанности он шарил рукой по тумбочке, пытаясь угомонить лязгающий будильник. Всякий раз, как бы самолично, заняв выгодную для себя позицию, этот механический монстр пробуждал в нем, поначалу самую бездушную, по-инквизиторски кровожадную похоть, а уж затем и самого Никанора Ефимовича. Разжатая пружина, выступающая, по всей видимости, в роли спускового механизма, запускала на ментальном экране грез по-настоящему голливудские блокбастеры, впрочем, без характерного для данной киноиндустрии хеппи-энда.

Случалось, что мирное существование землян нарушалось коварным вторжением целой армии космических поработителей, машин-киборгов и новейших технологий, которые без особого труда устанавливали свои порядки. В другой раз сыны Земли оказывались в немецких казармах времен второй мировой, где фашистские захватчики выжигали их огнеметами, обливали горючими жидкостями, травили газом. Порой, нарушение природных процессов приводило к глобальным (кровопролитным) катастрофам: землетрясениям, оползням, наводнениям, а единожды и вовсе к ужасающему всемирному потопу. Надо заметить, что подсознание Никанора отводило ему весьма скромные эпизодические роли, вроде Вселенского разума, управляющего инопланетными узурпаторами; рейхсканцлера германии, отдающего распоряжение о массовом геноциде человечества; или последнего из допотопных ветхозаветных патриархов, дрейфующего по волнам в безмятежном уединении. Подобные короткометражки, которые для его внутренней модели восприятия времени тянулись целую вечность, имели продолжительность не более тридцати секунд, а затем наступало пробуждение.

– Интересно, это сон протекает во мне, или это я пребываю в нем?

Неспешно, опираясь на локоть, Никанор привстал с кровати, продел ноги в стоптанные тапки и застыл, сгорбленный под тяжестью налитых свинцом век. Тело скулило от боли в суставах, кожа казалась сухой и шершавой, а над головой в монотонном гудении вращался нимб назойливых мыслей.

– Омерзительно просыпаться, да ещё и не тем человеком, которым засыпал. Мы не тождественны себе в различные периоды времени. Человек – это…

Что же такое человек, Никанору никак не удавалось четко прочувствовать, взамен он явственно ощущал себя жертвенным угощением, совершающим по собственному почину самоподношение сну – этому духовному существу, которое поглощало его целиком, производя фильтрацию, вбирало в себя различные смысловые оттенки, а затем выплевывало, как непереваренный остаток пищи. Подобное впечатление затрагивало и без того болезненное самолюбие Никанора Ефимовича, оставляя вслед за собой скверное послевкусие.

– Нужно во что бы то ни стало смыть эту скверну, – донеслось до него из гулкого роя.

Оскорбленный в чувствах, он встал с кровати, вытянулся до хруста в позвоночнике и шаркающей походкой направился в душ.

11:07 – 11:32

Если бы Никанора попросили назвать самое уютное и располагающее к себе место на планете, он бы незамедлительно вымолвил: «Душевая кабина». Этот уголок блаженства, чем-то напоминающий космическую капсулу, когда-то был доступен лишь состоятельным людям и считался проявлением барства и роскоши. День, когда Никанор сделал выбор в пользу кабины, отпечатался в памяти с необычайной ясностью. Водные церемонии в душевой приносили ему неподдельное удовольствие. Он принимал паровые процедуры, баловал себя гидромассажем, нежился в ванной и наслаждался музыкой при голубом сиянии галогеновых ламп. Диапазон его музыкальных пристрастий был необычайно широк: от мэтров джазовых импровизаций до современного андеграунда. Однако, сладкозвучным фоном к его омовениям неизменно выступала образцовая, классическая опера. Благородная и обволакивающая, в сочетании с переизбытком влаги, она создавала особый микроклимат, способствующий оздоровлению и восстановлению сил.

Но временами, правда, крайне редко, начинало происходить нечто невообразимое. Сам Никанор объяснял это примерно следующим образом: «Когда нейронные импульсы преобразованных звуковых волн сопрано или баритона синхронизируются с импульсами тактильных ощущений, в височной области мозга запускается необъяснимая душевная реакция, нарушающая привычное слуховое восприятие».

Мощный оперный голос, вдруг резко переключившись на родной язык Никанора Ефимовича, воодушевленно, с жаром принимался декламировать (на фоне музыкального сопровождения, которое оставалось неизменным) рифмованный текст, состоящий из обрывков воспоминаний, коротких реплик, несбывшихся стремлений, вольных фантазий, не связанных между собой изначально, но выстроенных во вполне осмысленное организованное целое. Эти явления Никанор окрестил «откровениями от посредников», хотя, по сути, это были сгустки творческого невроза, авторство которых он признавал за собой не в полной мере. Слуховая галлюцинация вмещала в себя одно единственное прочтение, затем все возвращалось на свои места, а зачитанный текст вращался по орбите сознания до тех пор, пока не увековечивался в тетради темно-синнего цвета, которой Никанор обзавелся исключительно по причине зарождения подобного обстоятельства. Примолвим к этому, что определяющее вли-яние на признаки и свойства тайного послания оказывал выбор оперы.

В этот раз звучала «Потаённая слеза», наиболее прославленная ария из «Любовного напитка» Доницетти2. Откровение не снисходило, а Никанор, закатив глаза, плавно водил руками в густом облаке пара, то и дело, поворачивая голову к источнику увлекающих его звуков. Наблюдая сквозь запотевшее стекло кабины за активностью его худощавого, тщедушного тельца, складывалось ощущение, что в этом подобии амниотического пузыря происходит зарождение новой жизни. Уподобившись эмбриону, он словно перемещался во внутриутробу – среду, где начинает формироваться доверие или недоверие к окружающему миру – миру в котором, как правило, повседневно не придают большого значения тому факту, насколько не желанным было появление на свет ребенка. Вполне может статься, что психика Никанора Ефимовича была травмирована еще до рождения.

Если взять лист бумаги, смять его, а затем расправить, на нём останутся складки. При вторичном смятии часть складок придется на прежние складки. Бумага «наделена памятью».

Человеческая память не столь механична. Отражая события прошлого, она внедряет в них последующий опыт. При каждом воспроизведении эпизод преодолевает множество фильтров, где осуществляется реновация, перезапись, которая стирает предыдущий вариант. В каком-то смысле память – это периодически изменяющееся прошлое. К примеру, в наших воспоминаниях о первой встрече, чувства симпатии и притяжения к человеку, кажущиеся возникшими сразу, зачастую являются проекцией сиюминутного расположения к нему на ранее пережитое. Представление о постоянстве памяти – это миф. И Никанор, как никто другой, сознавал это. Вместе с тем, теплые картины нежного возраста не утрачивали убедительности.

Выросший в обстановке устоявшегося семейного уклада, он никогда не мог отделаться от гнетущего ощущения ненужности. Относительно благоприятный период развития, изредка нарушаемый родительскими несогласиями, рисовался в воспоминаниях сочными красками, создавая немного ностальгическое настроение. Будучи человеком нюансов, он неизменно выворачивал карманы памяти, извлекая из них уйму конкретных деталей, мелких бытовых фактов, взглядов и фраз, брошенных мимолетно. Множество раз, прокручивая один и тот же эпизод, иногда вовлекаясь эмоционально, иногда с позиции стороннего наблюдателя, Никанор открывал для себя новые аспекты замысловатых человеческих побуждений. Но, ни одного безоговорочного намека на травму «отвергнутого».