Михаил Бледнов - Такси Блюз. На обочине

• Название: Такси Блюз. На обочине
• Автор: Михаил Бледнов
• Жанр: Русское современное

Произведение создано на рубеже «нулевых». Вечно похмельная и обворованная Россия под пылью мутной бюрократии. Персонажи, наспех созданные своими амбициями. Молодые люди с не вполне законопослушным менталитетом как визитная карточка того временного отрезка.

---

– Хорош одно и тоже, над собою приколись.

Макс уже сто семьдесят шесть раз пожалел о слабости высказать свою неудачную мысль.

Волна эмоций как накатила, так и моментально ушла куда-то в сторону, обнажая берег. Воцарился штиль. Все дружно затупили.

– Может, еще приколотим костыль?

– Гонишь, что отпустило?

– Не знаю.

– Иди, вдуй самке, та губастая, видел, какие флюиды засылала.

Некрас, словно опомнившись, вынырнул из астрала и бодро рванул в шатер на подушки. Сграбастав большеротую, он стал похожим на Стаханова со своим молотом. Сергей зациклился, как это и происходит по накурке, на идее кончить в рот. Он, словно, ломал два ряда берлинской стены, запихивая свой имплантант в пышный и мокрый рот некрасивой проститутки. Она сначала чуть не задохнулась, потом поперхнулась, а когда Некрас подернулся, как подстреленный, и замотал в стороны тазом, девушка чуть не захлебнулась. Потом наложница выбежала за юрту, и там ее два раза вырвало.

– Ты, что, без презерватива к ней макал?

– А что? – пожал ушами Некрас…

По приезду домой у него потекло с конца, как весною с крыши.

Обратно собирались ехать поездом, но по определенным обстоятельствам остались еще на сутки, но уже в гостинице города Петропавловск, до коего добрались на такси. В такси даже скрипело радио, и какая-то попсовая певица давала интервью. Она рассказывала: «Первый день мы снимали клип всю ночь».

Казахский степной «Агролан» (рай) оставался за спиной. В Петропавловске зарождались намеки на цивилизацию, а точнее на то, что от нее успело остаться в постперестроечный вязкий обворованный период. В гостинице разместились в двух номерах.

– Супер-пупер. Даже вода горячая.

– А тараканы ходят в плюшевых тапочках, вон как тихо пробирается к розетке.

– Наверное, это из администрации «отеля».

– Отеля! Круто, мать его!

– Надо телок заказать.

– Не хватило?

– А чего творить будем?

Макс неслышно встал с просиженной кровати. Достал из-под нее дорожный баул и, покопавшись в нем, пошел на выход. Чика был в душе. Боря и Некрас решали вопрос вызывать или нет девочек в соседнем номере.

– Слышь, Чика, – бросил на ходу Максим. Тонкая дверь охотно пропустила оба слова в «душевой кабинет».

– Чего хотел?

– Я пойду, пройдусь.

– Далеко? – перекрикивая журчание, спросил Чика.

– До вокзала и назад.

– Валяй.

Максим не любил не законченных симфоний. Релаксирующее воздействие на его душу, всегда оказывал здравый прагматизм. Он был собран, как хороший боксер, и хотел лишь сохранить приобретенное совместно. Угловатый, как пентагон, он покинул белые стены привокзальной гостиницы. Подобно «Шерипутре» стоящим на лепестке лотоса. Он почти всегда принимал прозорливые и своевременные решения. И ни один кайф в мире не мог засрать ему мозги, его мысль работала в ритме швейцарских часов.

– Ячейку, будьте добры, – сказал Максим, войдя в вокзальную галерею, где располагалась камера хранения.

Русская девушка с казахскими ногами показала на свободную дверцу, и, взяв названную сумму, запихала сграбастанные купюры в боковой карман застиранного рабочего халата. Максим бережно вложил желтый туго набитый пакет во чрево стальной ячейки и, захлопнув, набрал код: год рождения своей матери.

Выйдя на спертый воздух, он закурил и уныло вздохнул, когда вспомнил, что не за горами зима. Попинывая воздух, Максим побродил по улочкам, поплевал в сухой загаженный арык. Смятые пачки «Астры», «Примы» и болгарских сигарет пылились на дне некогда живой системы водостока. Из-под некоторых, как из-под обвалов, торчали уже пожелтевшие и разбухшие трупы бычков. Искореженные пустые спичечные коробки походили на подорванные танки и молчаливо напоминали о некогда сильной империи. Максим еще раз плюнул на всю эту тяжелую действительность и, помочившись за ржавым гаражом, пошагал к гостинице.

– Ты где бродил? – спросил Некрас. Он и Боря были уже в их номере.

– Да так, променад, город посмотрел.

– Дрек?

– Ну, а ты как думаешь?

– Сейчас телочек доставят, и водовка будет, – гордо возвестил Чика и заерзал на покрывале.

– Петропавловского «Рому» нашли?

– Не-а, тут «Ромой» администратор работает. У него как у волшебника Сулеймана, все по-честному без обмана.

– Шнягу втулит какую-нибудь.

– С чего ты решил?

– А чья водка?..

– …

– Маркиза, маркиза, маркиза Карабаса!!! – пропел Некрас, и, кажется, остался доволен своей своевременно вставленной удачной шуткой.

Через час с небольшим гостиничный дипкурьер по имени Андрей доставил четыре бутылки местной водки.

– Сейчас будут девчата, – пообещал он, после чего запустил в номер двух стриженых азербайджанцев.

Сутенеры выглядели так, будто водили на случку не девочек, а горилл. Сверкнув фиксатой частью своего рта, один из них произнес на удивление елейным голосом. Не все было понятно, но из сказанного удалось разобрать, что девушки из самого Тадж-Махала, наложницы Эмира, красивы, как сакура весной; спелые, как персик летом; совсем свежие, с глазами, словно звезды и… и хорошо сосут. Ну, а стоили они, как путевка на Венеру.

– Расчет потом.

– Пятьдесят процентов сразу, – деловым тоном обрезал второй азер.

– Без проблем, – ответил Боря. Отсчитал денег и, закрыв за гостями скрипучую дверь, налил, выпил пол стакана алкоголя.

– А знаете, о чем я вспомнил, – выдохнул Борис.

Видимо алкоголь помог вспомнить важное.

– ? – повисло молчание.

– Ведь того фуцына, охранника с автосервиса, где мы отработали Бэху, мы вместе с тачилой казахом продали.

– Вот они тихо приколются. Кент в багажнике с торцом разбитым и в форме охранника.

– Во, слива.

– Да, он сам виноват, мог бы признаки жизни хоть подать, а то затихорился там на измене. Мы и забыли за него, – оправдал всех и сразу Боря и снова налил, но уже не только в свою тару. – Давай, пацаны, не микрофонь за успех.

Наложницы-гимназистки прекрасные как луна проносились, как осенние листья, мелькая розовыми ягодицами с орнаментами легкого целлюлита.

Первым пошел Чика. Бардельеро превратилось в оргию Калигулы. Алкоголь и секс, выходящий за рамки приличия…

Первым поднял голову он же, то есть Чика. Остальные спали, как неровно разброшенные шпалы. Женщин, подруг эмира, в номере не было.

– Пацаны, подъем! – почувствовав неладное, тревожно крикнул Чика, после чего нырнул под кровать и обмяк рядом.

Ноги отказали ему, и тело следовало их предательскому примеру.

– Е-е-ебучие рога-а! – завопил он.

– Что за кипеш? – поднял чугунную, словно крышка колодца, голову Боря.

– Жопа, Боря, жопа! Нас развели, как лохов, конкретно! Походу, «клавой» (клафилин) убрали.

– В рот мента… – схватился за волосы Борек.

Теперь очнулись и остальные…

– Все лаве, все заработанное, мама дорогая. Во, встряли, как хрен в рукомойник.

– Да! По самые помидоры. А кто хотел девчушек потоптать?! – съерничал Макс.

– Чего сейчас крайнего искать. Все угощались.

– Надо этого пингвина под ответ поставить.

Все дружно, толкаясь в дверях, рванули вниз к администратору. Тот еще не успел смениться, но при виде решительно настроенных парней вжался в угол.

Били долго и по не приятным местам.

– Где этот ублюдок, Андрей, твой курьер?

– Он уже снялся, еще ночью, я адреса не знаю.

– Чего ты гонишь, недоносок, – Борис достал финский нож и приложил его к уху администратора.

– Пацаны, клянусь, не знаю за него, он вечером бывает, он со зверями работает.

Буцкнув «Бэримора» гостиницы, и отняв у него всю наличность, плюс две бутылки белой, концессионеры вышли на воздух.

– Ну и хули?

– Что?

– Хули делать? – задал тривиальный вопрос Некрас.

– Валить надо, – однозначно сказал Максим.

– Этот фуганок сейчас, сто пудов, мусорам цинканет. А если нас здесь примут, будет шило.

– Конкретное, – согласился Боря.

– С гастробайтерами они жестко поступают.

– Пидоры, – сплюнул Чика.

– Пошли на вокзал, – сказал Макс и сделал первым шаг туда, откуда рельсы уносятся в горизонт.

Дату рождения своей матери Максим помнил, как Отче наш. Хотя это естественно. Четыре щелчка и…

– Макс, красавец!

– Молодца! – сыпались лестные дифирамбы.

Еще бы, человек спас все заработанные деньги. Он был для остальных полу Богом, как минимум.

– Ты как догнал-то?

– Я не исключал форс-мажора, мы же не дома, еще с таким воздухом.

– Красавец! Проси, чего хочешь.

– Надо сваливать, на любой поезд и домой отсюда.

Удалось взять отдельное купе.

– Давай, пацаны, Савку помянем, – предложил Некрас.

– За суетою и праздностью жизни мы так часто забываем о ближнем.

– Поторопитесь восхищаться человеком, ибо упустите радость… Надо Савке памятник заказать.