Георгий Гюрджиев - Встречи с замечательными людьми

• Название: Встречи с замечательными людьми
• Автор: Георгий Гюрджиев
• Жанр: Философия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-386-08815-6

«Встречи с замечательными людьми» – это вторая часть трилогии «Всё и Вся» и первое полное издание оригинального текста знаменитой книги. Наконец она вернулась к читателю на русском языке, на котором была первоначально написана.

В начальных главах Гюрджиев рассказывает о детстве, проведенном на Кавказе, о своем отце и первых учителях, о годах учебы и личного формирования. Следующие главы описывают его путешествия в Центральной Азии, Гималаях, Тибете и других странах Знания.

Если в первой книге серии «Рассказы Вельзевула своему внуку» Гюрджиев приглашает нас на поиски приключений внутри себя, то во второй книге поиск приводит к дальним дорогам, побережьям и пустыням. Но чем больше читатель погружается в чтение, тем больше ему становится понятно, что это одни и те же приключения, единственная цель которых есть поиск сознания.

---

Покойся, дорогой учитель. Не знаю, оправдал ли я и оправдаю ли твои мечты, но данным мне тобою заповедям я до сих пор ни разу во всю жизнь еще не изменил.

Богачевский

Богачевский, или отец Евлисий, в настоящее время здравствует и счастлив состоять помощником игумена главного монастыря братьев Ессеев, находящегося недалеко от берегов Мертвого моря.

Это братство основано, по некоторым предположениям, 1200 лет до Р. Х. и, как говорят, Иисус Христос свое первое посвящение получил именно в этом братстве.

Богачевского, или отца Евлисия, я в первый раз увидел еще в его молодости, когда он, окончив русскую духовную Академию, был назначен кандидатом в священники и временно в качестве псаломщика состоял при Карском крепостном соборе.

По приезде в Карс он вскоре, по просьбе моего первого наставника, отца протоиерея, согласился заменить по отношению меня недавно уехавшего моего учителя Крестовского, тоже кандидата в священники, получившего пост полкового священника где-то в Польше за несколько недель до этого, и как раз вместо него был назначен Богачевский.

Богачевский оказался человеком общительным, добрым и очень скоро по приезде приобрел расположение всего причта собора, даже ни с кем не ладившего кандидата Пономаренко – человека грубого и, как говорится, «хохловатого» в полном смысле этого слова. Но Богачевский с ним так сошелся, что они даже поселились вместе, сняв общую квартиру вблизи городского сада, недалеко от военной пожарной команды.

Несмотря на то, что я был тогда еще совсем молодым, у меня с Богачевским скоро установились почти товарищеские отношения.

Я стал в свободное время приходить к нему и также, когда бывал у него на уроках, которые происходили после обеда, часто, по окончании их, оставался у него, чтобы или готовить уроки, или слушать разговоры, происходившие между ним и Пономаренко и их знакомыми, часто к ним заходившими, а иногда даже помогал в их несложном хозяйстве.

Среди часто приходивших был один военный инженер, некто Всеславский, земляк Богачевского, и артиллерийский чиновник, механик-пиротехник Кузьмин, и они по обыкновению, за самоваром, разговаривали и спорили о всякой всячине.

К беседам Богачевского со своими приятелями я всегда внимательно прислушивался, так как, читая в этот период массу книг разнообразного содержания на греческом, армянском и русском языках, интересовался многими вопросами, но естественно никогда, по молодости своих лет, не вмешивался в их разговор.

Мнения этих лиц для меня были авторитетными, потому что в то время я перед ними, как перед людьми с высшим образованием, чувствовал большое преклонение.

Между прочим, как раз эти всякие разговоры и споры собиравшихся у моего учителя Богачевского людей для того, чтобы, как говорится, «убить-время» монотонной жизни этого, тогда совсем окраинного, еще очень скучного города Карса, послужили первоначальным толчком для моего дальнейшего увлечения отвлеченными вопросами.

Ввиду того, что такое мое увлечение сыграло большую роль в моей жизни, положив определенный отпечаток на все мое дальнейшее существование, и так как факты, породившие это увлечение, имели место как раз в тот период времени, с которым связаны мои воспоминания о Богачевском, то я в этой главе остановлюсь на них немного дольше.

Началось это с того, что раз во время таких разговоров у них возник спор о спиритизме и между прочим о «столоверчении», которым в это время все всюду на земле очень сильно увлекались.

Во время спора военный инженер утверждал, что это явление происходит при участии духов; другие же отрицали это, объясняя этот факт другими силами природы: магнетизмом, силой притяжения, самовнушением и т. п., – но существования самого факта никто не отрицал.

Я, по обыкновению, внимательно слушал этот спор, и каждое высказанное мнение меня сильно интересовало.

Мне относительно таких вопросов тогда пришлось слышать в первый раз, хотя я до этого уже читал много, как говорится, «всякой-всячины».

Их разговор о спиритизме тогда произвел на меня особенно сильное впечатление еще и потому, что незадолго до этого умерла моя любимая сестра, и во мне еще не была изжита острота этого горя.

В те дни я часто думал о ней и волею-неволею мне приходили в голову вопросы о смерти и загробной жизни, так что то, что говорилось в тот вечер, отвечало тем мыслям и вопросам, которые бессознательно зародились во мне и требовали разрешения.

Результатом их разговора было то, что они решили сделать опыт со столом.

Для опыта нужен был столик с тремя ножками; у них в углу стоял такой столик, но специалист по этим опытам, военный инженер, этот столик забраковал на том основании, что в нем имелись гвозди, а столик, как он объяснил, должен был быть без железа, и потому меня послали к жившему по соседству фотографу, спросить, нет ли у него такого столика.

Столик там нашелся, и я его принес.

Это было вечерком. Закрыв двери и сделав соответствующее освещение, мы все сели и, известным образом наложив руки на столик, стали ожидать.

Через минут двадцать наш столик действительно начал шевелиться и скоро на вопросы, задаваемые инженером, «сколько кому лет?», стал ножкой выстукивать года.

Как и почему он выстукивал, для меня не было понятно, да я и не пытался объяснить себе этого, так сильно было впечатление от открывшихся передо мной широких, неведомых мне областей.

Слышанное и виденное меня так глубоко взволновало, что я, придя домой, весь вечер и следующее утро думал над этими вопросами и даже решился спросить об этом на другой день во время урока у отца протоиерея, и рассказал ему о бывшем накануне разговоре и проделанном опыте.

– Все это чушь! – ответил мой первый наставник. – Тебе не следует думать и заниматься этими вещами, а надо изучать то, что тебе необходимо знать для твоего будущего сносного существования.

И он не удержался добавить:

– Ну, чеснокина ты голова (это было его любимое выражение), подумай: если духи действительно могут отбивать ножкой стола, значит, они обладают какой-то физической силой, а если так, то зачем им для общения с людьми прибегать к такому идиотскому и вместе с тем сложному способу, как стучание ножкой стола? Они могли бы передавать то, что хотят сказать, или прикосновением, или другими способами.

Как я ни ценил мнения своего старого наставника, я не мог принять его категорический ответ без критики, тем более что мне казалось, что мой молодой преподаватель и его знакомые, будучи людьми кончившими академию и другие высшие учебные заведения, могут знать некоторые факты лучше, чем старик, учившийся еще тогда, когда науки стояли не так высоко, как теперь. Поэтому, при всем моем уважении к старику, я в его взглядах на некоторые вопросы, касающиеся высшей материи, сомневался.

Таким образом этот вопрос остался для меня неразрешенным, и я старался в нем разобраться путем чтения соответствующих книг, которые мне давали Богачевский, отец протоиерей и другие.

Но так как мое учение не позволяло мне долго задумываться над чем-нибудь посторонним, я с течением времени забыл об этом вопросе и успокоился.

Время шло. Мои занятия со всеми моими учителями, в том числе с Богачевским, шли очень усиленно, и я только иногда в праздники ездил к дяде в Александрополь, где у меня было много товарищей, и еще я ездил туда также и для того, чтобы подрабатывать там деньги. Деньги же всегда были нужны как на личные мои расходы – на платье, книги и т. д., так иногда и для помощи кому-нибудь из моей семьи, которая в это время особенно сильно нуждалась.

Я ездил на заработки в Александрополь, во-первых, потому что там все уже меня знали как «мастера-на-все-руки», и всегда то один, то другой звал, чтобы что-нибудь сделать или починить: одному нужно было замок починить, другому часы, третьему вытесать из специального местного камня особенную печку или вышить подушку для приданого или для украшения своих гостиных – словом, у меня там была большая клиентура, всегда было достаточно работы и платили, по тогдашнему времени, довольно прилично, а во-вторых, еще и потому что в Карсе, вращаясь, по своему юношескому пониманию, в «научных» и «высших-кругах», я не хотел, чтобы там считали меня ремесленником, а также чтобы там, где жили мои родители, эти мои знакомые из «высших-кругов» стали как-нибудь подозревать о том, что моя семья нуждается и я принужден зарабатывать деньги на свою жизнь как простой ремесленник.

Все это тогда очень задевало мое самолюбие.

Итак, и в этом году на Пасху я по обыкновению поехал в Александрополь, находящийся всего только в ста десяти километрах от Карса, в семью моего дяди, к которой я был очень привязан и большим любимцем которой я всегда был.

И вот в это мое посещение, на второй же день во время обеда моя тетка, между прочим, сказала мне:

– Послушай, будь осторожнее, чтобы с тобой чего-нибудь не случилось.