Елена Клепикова - Тайна синей паутины

• Название: Тайна синей паутины
• Автор: Елена Клепикова
• Жанр: Прочая детская литература

Однажды летом, в самом обычном городе, самым обыкновенным детям – двоюродным братьям и сестре попала в руки странная карта. С этого момента для них началось время удивительных чудес. Пятёрка отважных, в компании с бабушкой, говорящей домашней крысой и снежным человеком отправляется в путешествие, чтобы найти Нечто.

---

Из кухни слышалось шкворчание горячего масла и доносился вкусный запах жареных пирожков – бабушка готовила ужин.

– Бабуля, мы всё сделали! Посмотрите! – Жовхар старательно пристраивал на вершину вещевой горы футбольный мяч.

Бабушка заглянула в гостиную, довольно кивнула:

– Молодцы! Ружьё достанем перед выездом. Саксаул для костра из подвала не забудьте поднять. Ужинать! Стол разложите.

Мы побежали в столовую, собаки на кухню к бабушке. Они там пирожки с пылу с жару не едят, просто смотрят обожающими глазами, как бабуля готовит. Знают, когда она закончит, нальёт им в миски молока и разобьёт по паре сырых яиц. Собакам такое лакомство по нраву. Столовая – громкое название. Это просто большая комната, чуть поменьше гостиной. Мы в этих комнатах спим, когда здесь гостим, а чтобы поесть, в столовой раскладываем стол-книжку. На кухне места на всех не хватает.

Бабушка внесла большое блюдо с пирожками, сказала, что пойдёт дожаривать сладкие – с творогом и яблоками. Пирожки лежали на блюде тремя золотистыми горками, чтобы не спутать начинки: картошку, капусту и мясо. Потому что я не ем пирожки с картошкой, а Жовхар не выносит капусту. Петька не терпит мяса, с самого детства не ест. Никакое и ни в каком виде: ни варёное, ни жареное, ни котлеты, ни пельмени. Курятина, говядина, баранина доводят брата почти до обморока. От вида колбасы, сосисок, сарделек его тошнит. Запах тушёнки укладывает на больничную койку. Такой вот странный организм. Не включается мясо в обмен веществ. Только недавно Петька-Лал попробовал поесть рыбы. Получилось. Максу всё равно, Фируза пирожков не ест вовсе, только делает вид, что ест, чтобы бабушка не догадалась, и свою долю подсовывает нам. Это она так «худеет». Приходится выручать, мы Фирузу любим.

Не успел я протянуть к блюду руку, открылась дверь, и в комнату вошёл киик-адам. Киик-адамом у нас в Казахстане снежного человека называют. Очень похожий на настоящего. Просто очень-очень похожий. Мы растерялись, потом дружно расхохотались:

– Макс, прикольный костюмчик! Тебе не жарко?

Макс любитель приколов. Бабушка называет это «горе от ума». Действительно, старший настолько умный – ужас просто. Есть в кого. Его мама, старшая дочь деда и бабушки, тётя Фатиха, поступила в институт иностранных языков и почти сразу вышла замуж за профессора Гуго Лютцов-Зигварта фон Эдельштайна – его из Гейдельберга приглашали в Алматы лекции читать. Дядя Гуго самый настоящий барон. Поэтому у него такая сложная длинная фамилия – это от названий поместий. Правда, теперь он уже никакими поместьями не владеет, но титул остался и помогает ему работать в закрытых частных библиотеках, куда никого не пускают. Дядя –  уникальный специалист по средневековой европейской литературе и его постоянно приглашают университеты разных стран. Так и живут: год в одной стране, два – в другой. В результате к четырнадцати годам Макс свободно говорит на шести языках, читает на латыни и древнегреческом, на каникулах для прикола носит жёлтые линзы и ростом такой же длинный, как его фамилия. Мы его иногда дразним «бароном», он дуется и в отместку начинает говорить только по-японски, притворяясь, что других языков он знать не знает, ведать не ведает.

И детства обыкновенного у него не было. Кажется, он родился с клавиатурой в руках среди тысяч томов учёных книг и сразу начал читать энциклопедии, разные справочники и словари. Когда он здесь год учился в одном классе со мной, учителя за глаза его маленьким старичком называли – я случайно услышал. Всё удивлялись, что он не смеётся, на переменах не бегает, не играет, сидит себе с книжкой. Его как-то пацаны-одноклассники сразу вчетвером попробовали задирать, так он встал молча и этой самой книжкой всех четверых отлупил. Я даже вмешаться не успел. Потом брат сел, открыл на нужном месте и продолжал читать, как ни в чём не бывало. А книжка не тонкий детективчик в бумажной обложке, том килограмма на полтора весом с медными уголками. Какой-то философский трактат Августина Блаженного. Больше его никогда и никто не трогал. Первую сказку Макс всего года два назад прочитал. Не знаю, что у него в голове щёлкнуло. Такое началось! Лучше бы он сказок не читал. Представляете почти двухметрового верзилу, который в раннее детство впал?! Маски, костюмы, розыгрыши. В общем, от братца старшего ожидать чего угодно можно.

Киик-адам не отвечая, подсел к столу и начал поедать пирожки. С двух рук. Пока левая рука держала один  пирожок у рта, правая тащила с блюда другой. Правой-левой, правой-левой, чав-чав-чав, глум! Бабушка внесла миску с творожными пирожками, умилилась:

– Максик, миленький, чтоб ты всегда так ел. Сейчас ещё с яблоками принесу. Тебе в таком костюме не жарко?

Бабуля вернулась на кухню, к сковородке с пирожками, а киик-адам жевал. Сквозь густую серебристо-белую шерсть поблёскивали глаза. Странно это. Макс так есть не мог, да и костюмчик какой-то уж слишком реалистичный. Забыв о пирожках, мы наблюдали за киик-адамом.

– Нет, братцы, это не Макс. Он хоть и длинный, но не настолько. И не такой, – Петька попытался подобрать слово, чтобы описать могучую фигуру пришельца. – Накачанный. И вообще, что-то тут не то: сначала Граф заговорил, теперь вот этот… волосатый друг.

Опять распахнулась дверь, на пороге застыл Макс с двумя пакетами в руках: в одном лежали кульки с сухарями и сыром в другом четыре булки хлеба. Мы дружно разинули рты. Я зажмурился и даже головой потряс – ничего не изменилось. Киик-адам, дожёвывая пирожок, встал, вытер о длинную шерсть замасленные пальцы. Потопал к выходу. Протискиваясь мимо Макса, аккуратно вынул у того из занемевшей руки пакет с хлебом, и скрылся в коридоре. Хлопнула входная дверь.

– Ему не жарко? – потрясённо спросил Макс.

Мы дружно замотали головами. Что творится – сначала киик-адам, про которого все подумали, что это Макс в маскарадном костюме, а оказалось, что это вовсе не Макс, а настоящий снежный человек. И этот настоящий человек отобрал у Макса хлеб.

– Что это вообще было? – Макс положил оставшийся пакет на край стола, стащил с плеча сумку с картой, повесил на спинку стула.

– Мы думали это ты, – неуверенно начал я. – Потом смотрим – вроде не ты. Думали, ты прикалываешься так.

– Как он пирожки лопал, – Петька передразнил киик-адама. – Хап-цап, чав-чав. Ты в жизни столько зараз не заглотнёшь! Чудище-обжорище.

Жовхар отпустил руку Фирузы, которую сжимал всё это время и накинулся на Петьку:

– Что он тебе сделал? Пирожка жалко?

– Жалко – не жалко, тебе что за дело? – Петька оттолкнул Жовхара.

– Жадина!

– Липучка!

Снова-сначала, опять братцы раздухарились. Тут главное между ними не встревать. Петька быстро всё к шутке сводит и до драки у них никогда не доходит.

В комнату заглянула бабушка, братья тут же отскочили друг от друга и сделали вид, что ничего не происходит. Она укоризненно на них посмотрела и сказала:

– Если вы уже поели, упаковывайте вещи и несите в машину. А потом спать – раньше ляжем, раньше выйдем.

Мы разбрелись по «лежбищам». Я всё никак не мог заснуть, крутился, ворочался с боку на бок. Почему-то я был уверен, что нельзя нам карту оставлять дома, надо взять с собой, что она нам сослужит службу. И вообще. С этим киик-адамом мы забыли у Макса спросить, что же сказал дядя Кадыр. Стараясь не разбудить старшего брата, я потихоньку встал, на ощупь, вдоль стенки, побрёл в столовую, искать максову сумку, чтобы вытащить конверт с картой – утром, впопыхах, нетрудно и забыть.

– Ты куда? – раздался сонный голос Макса.

– За картой. В рюкзак переложить.

– Уже переложил. Спи, давай.

Я вернулся на диван, хотел ещё немного подумать о карте, но неожиданно быстро уснул. Снился мне странный сон: зелёное небо, взрывы, бесконечные синие коридоры, круглая, похожая на колодец комната с золотым троном посередине. На троне сидит кто-то в светлом плаще с капюшоном – невозможно рассмотреть ни лицо, ни фигуру. А вокруг водят хоровод рыжие, белые, чёрные, большие и маленькие, снежные люди.

Глава четвертая: Поездка

Доводилось ли кому-нибудь ехать на рассвете по ровной дороге навстречу солнцу? Машина мчится, сглатывая километры и, кажется, вот-вот врежется в сияющий оранжевый шар. Но солнце медленно и упорно поднимается вверх – вот оно уже над капотом, вот поднимается к крыше и машина не успевает, несмотря на скорость. Дорога слегка поворачивает, и солнце смеётся уже с левой стороны, крутой поворот – и солнце справа. Игра в догонялки. Бойся, дневное светило, бабушка за рулём.

– Бабушка, ты гаишников не боишься? – я волновался, что выскочит из-за кустов страж дорожного порядка с полосатым жезлом и радаром, остановит, и неизвестно, сколько времени мы потратим, прежде чем двинемся дальше. Бабушка же ехала, как ни в чём не бывало, тихо-тихо напевала себе под нос странную, тягучую, нескончаемую мелодию. Услышала мой вопрос и будто очнулась: