Александр Филиппов - А вот ещё случай был… Занимательные истории

• Название: А вот ещё случай был… Занимательные истории
• Автор: Александр Филиппов
• Жанр: Русское современное

Существует мнение, что сатира как литературный жанр почила в бозе. Тем интереснее окажутся для читателя сатирические повести, вошедшие в эту книгу. Что будет, если филиал крупной нефтяной компании возглавит в силу невероятных обстоятельств вор-рецидивист? Может ли в результате жестокого розыгрыша в отдалённом районе возникнуть ситуация, сходная с той, что царила в 1937 году? Повести «Всё по-честному», «День козла», «Время 37-го» были опубликованы ранее в журналах «Юность», «Искатель».

---

Дама хмыкнула понимающе:

– Ну и чёрт с тобой, Арчибальд. Ты мне, Пантелеймоныч, только честно скажи: муж-то мой благоверный где?

Клифт понял, что придётся колоться. Придав лицу подобающее моменту печальное выражение, он произнёс торжественно-скорбно:

– Крепитесь, мадам. Вашего супруга больше нет. – И торопливо добавил: – но я к этому отношения не имею. Просто… оказался случайным свидетелем того, как некий злоумышленник всадил ему в сердце две пули. Ну, и вот… не преминул воспользоваться… Взял грех на душу… Решил, раз такая везуха, немного бабла срубить. Под его, как говорится, личиной.

Гостья встала, широко, с размахом перекрестилась:

– Ну, слава те, Господи. Свершилось, значит. А то я уж венок послала. Потом прослышала, что муженёк мой жив и невредим, к руководству компанией приступил. И засомневалась было: неужто, обманул меня, стервец? И за что я ему такие крутые бабки отвалила?

– Кому отвалила? – не мог взять в толк Клифт.

– Да киллеру. Который моего благоверного грохнул!

17

Повидавший на своём веку всякого, Клифт всё-таки был слегка ошарашен признанием гостьи. Понятно, что мир нынешний жесток, прагматичен, и пуля становится последним аргументом не только в криминальных разборках. Но и, как принято выражаться, в спорах хозяйствующих субъектов, но что б жена… мужа…

Словно прочитавшую его мысли дамочку прорвало:

– А что бы любой на моём месте сделал!? – и указала на початую бутылку «Хеннеси» на столе, – Налей! – глотнула из бокала, продолжила со слезами на глазах: – Выходишь девчонкой замуж за смазливого голодранца, родители у которого – никто, мазутные хари. Отмываешь его от барачной грязи, покупаешь ему высшее образование, в приличное общество вводишь. Пятнадцать лет на это, всю молодость тратишь. А он? Вместо благодарности за каждой юбкой бегать начинает. Да хрен бы с ним, если бы где-то в саунах со шмарами кувыркался. Так нет, развод затеял. Нашёл себе какую-то шлюшку модельной внешности. Дескать, мне теперь по статусу жена молодая, красивая положена. Хрен тебе что положено! Ста-а-тус! Да если бы не папа мой, министр экономического развития при Ельцине, теплотрасса тебе была бы положена, и жратва с помойки!

Клифт кивал сочувственно, утешал, как мог:

– Ну, вы тоже ничего ещё… очень даже вполне симпатичная.

Гостья приложилась к бокалу, непроизвольным движением поправила белокурую прядь.

– Спасибо. Был бы папа жив, он бы это быдло неблагодарное, муженька моего, быстро на место поставил. А теперь вот самой… все вопросы решать пришлось. Он ведь, гад такой, всё имущество хотел у меня отсудить. Не им, говнюком, нажитое. И коттедж на Рублёвке, и виллу в Италии, другую недвижимость. Ну не скотина, а? И как прикажете поступить с этой скотиной?

Клифт скорбно кивал, соглашаясь.

А дамочка, промокнув платочком уголки глаз, вдруг поинтересовалась совсем другим, деловым тоном:

– И как же мы с тобой, мелким жульманом, из этой ситуации выходить будем? Одно дело я – вдова безутешная, убиенного безвинно мужа единственная наследница. И совсем другое дело, когда супруг драгоценнейший, оказывается, жив, только он не муж мой на самом деле, а хрен знает кто?! Или мне и в самом деле в полицию обратиться?

– Ну, в полицию-то не стоит, – резонно заметил Клифт. – Я ведь им тоже вашу жалостливую историю рассказать могу. Про киллера, в частности…

– Да ничего ты не докажешь, жульман, – пренебрежительно махнула рукой гостья. – Я же всё отрицать, естественно, буду. А вот на тебя убийство повесят. Ты, небось, и документы Жабина прихватил, и денежки? Сидишь тут, на его месте, щёки надуваешь. Твой корыстный мотив на лицо. А я что? Несчастная вдова, потерявшая единственного кормильца!

Клифт примирительно подлил ей в бокал:

– Думаю, мы это дело как-нибудь без полиции… утрясём. Я ведь ненадолго здесь. Завтра исчезну – только меня и видели. Я же на имущество ваше не претендую. Так, перекантовался здесь чуток, деньжат по-малой срубил. Должность-то всё равно… вакантной была!

– Нет, похоже, ты тупой, и не понимаешь, что натворил! – ощетинилась дамочка. – Нет тела – нет и преступления. И никакая я не вдова, а жена здравствующего гражданина Жабина. Где труп?

– Я его на лавочке на вокзале в Самаре оставил. С моими документами. Так что он теперь наверняка похоронен как Валерий Павлович Пузанёв, то есть я. Родственниками не востребованный по причине отсутствия таковых.

– Ты ж, мать твою, Арчибальдом назвался!

– Это я так… нравилось в детстве мне это имя… – сконфузился Клифт.

– Короче, Арчибальд-хрен-тебя-знает-по-настоящему-как! Даю тебе сроку – один день. Прыгай в свой джип, и лети в Самару. Что бы завтра справка о смерти Юрия Петровича Жабина у меня на руках была. Не какого-то, на хрен, Пузанёва, а Жабина! Можешь тело его эксгумировать, и сюда на опознание притащить.

– Ладно, попробую… – согласился Клифт. – Только, боюсь, одного дня мало будет…

– Правильно боишься, – отрезала гостья. – Потому что иначе мне придётся ментам за отсутствием настоящего мужа твой труп предъявить.

18

В ночь Клифт помчался в Самару, и утром уже въезжал в город. У него хватило ума не торкаться в полицию, где наверняка бы начали задавать неприятные вопросы. Посмертную судьбу Жабина он решил выяснить в месте, которое убиенный, а казённым языком выражаясь, криминальный труп ни как не мог миновать – в морге бюро судебно-медицинской экспертизы.

Проще простого было бы выправить справку о смерти, но выпишут-то её на Валерия Пузырёва! А жене Жабина подавай! Впрочем, и здесь Клифт придумал выход из положения. Найдёт могилу нефтяного магната на кладбище, объяснит, что хочет перезахоронить тело погибшего в чужих краях на родине, поближе к родным могилам, и доставит эксгумированный труп в Южноуральск в лучшем виде. А там вдова пусть сама крутится, опознаёт да справки собирает. Он, Клифт, к тому времени уже далеко будет. С новыми документами.

Язык, как говорится, до Киева доведёт, и вскоре с помощью шофёра Сергея, поспрашивавшего всезнающих местных таксистов, подъехали к скорбному заведению. Располагалось оно в глубине двора, на задах многоэтажной городской больницы. Низкий домик из белого силикатного кирпича стыдливо прятался за кронами карагача и кустиками акации.

Напустив печаль на чело, Клифт неторопливо прошествовал к моргу. Ни дать ни взять – безутешный родственник, согбённый свалившимся горем.

На низком крылечке обители мёртвых, сидя прямо на деревянных ступеньках, покуривал крепкий, худощавый мужик, облачённый в несвежий, заляпанный бурыми пятнами медицинский халат. Оглядев с ног до головы Клифта, вырядившегося по траурному поводу в дорогущий чёрный костюм, мужик сделал соответствующий вывод, и поднялся, шагнул на встречу:

– Здравствуйте… Чем могу быть полезен?

Опасаясь пожимать руку, неизвестно чего касавшуюся в таком заведении, держа дистанцию, Клифт поинтересовался с достоинством:

– Вы доктор?

– Санитар здешний. – И пояснил торопливо. – Но если вам покойника обрядить, марафет навести – это ко мне. Я, блин, из любого трупака конфетку сделаю. В прошлый раз одного после ДТП привезли – жуть, как из мясорубки. А у меня он потом как живой в гробу лежал!

Клифт поморщился, и не без трепета заглядывая через плечо санитара в таинственное нутро мертвецкой, сказал осторожно:

– Мне бы… э-э… справочку навести. Узнать судьбу одного… мнэ-э… тела. Где оно захоронено?

Мужик изобразил на лице глубокую озабоченность:

– Узнать то, конечно, можно… Только дело это хлопотное. Журналы учёта нужно поднять, опять же, в компьютер залезть… Да и вообще, посторонним знать про то не положено…

Клифт правильно оценил заминку, и протянул мужику тысячерублёвую купюру:

– Я не посторонний, я родственник. Ищу двоюродного брата.

– И где же это он у вас потерялся? – прищурился хитро мужик.

– Да здесь где-то. В Самаре. – Клифт доверительно склонился к санитару. – Я тебе честно скажу. Он у нас, брательник, то есть, непутёвым был. Пил, бомжевал. А теперь слух прошёл – вроде помер.

– Фамилия-то брательника – как?

– Пузанёв. Валерий Павлович, – испытывая мистический трепет от того, что приходилось объявлять умершим себя, молвил Клифт.

– А когда крякнул?

Клифта покоробило такое неуважение к собственной персоне.

– Умер, – с нажимом произнёс он, – мой брат где-то числа двадцатого июля. Неделю назад.

– Щас посмотрю, – пряча купюру в нагрудном кармашке халата, пообещал санитар, и скрылся в глубине морга.

Судя по тому, что вновь он возник на крылечке через пару минут, задача по просмотру журналов оказалась не столь грандиозной, как представлялось санитару в начале.

– Вот, – протянул он клочок мятой бумажки, – нашёл я концы твоего братана. Поступил… – заглянул он в обрывок листочка, – труп гражданина Пузанёва 21 июля. Диагноз: огнестрельные пулевые ранения сердца. Вскрытие проводил врач-судмедэксперт Цирлинсон…