Олег Лукойе - В позабытом Богом месте. Ироническая поэзия, юмор, пародии

• Название: В позабытом Богом месте. Ироническая поэзия, юмор, пародии
• Автор: Олег Лукойе
• Жанр: Поэзия

Тем, кто любит стихи и песни Высоцкого В. С., эта книга будет по душе. Автор много почерпнул от него. Здесь есть нецензурные слова, но нет похабщины. И убедительная просьба не проецировать литературных героев на автора. Это разные сущности.

---

В позабытом Богом месте Ироническая поэзия, юмор, пародии Олег Лукойе

© Олег Лукойе, 2016

ISBN 978-5-4483-2040-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В позабытом Богом месте

В позабытом Богом месте,
пять избушек да болото,
ветер гладит против шерсти
от заката до икоты.

В двух избушках – баба с лешим,
чёрт, уволенный из ада.
В третьей – бывший поп. Нездешний
(алкашня с больной простатой).

А в четвёртой девка-дура.
С пятым номером под лифом.
В пятой хате, на смех курам,
жил поэт с учёным грифом.

Был у них такой обычай,
за хореи и сонетки,
гриф снабжал поэта дичью.
А поэт «снабжал» соседку.

А по средам и субботам,
четвергам и воскресеньям,
тот поэт с попом и чёртом
бился в рамс до посиненья.

В карты резались безбожно.
Тут же всё и пропивали.
Бабе с лешим били рожу.
Чтобы спирт не разбавляли!

В пятницу, поэт строфою
приучал народ к культуре.
В этот день он был в фаворе…
И понятен даже дуре…

В позабытом богом месте
пять избушек да болото…
Только места нет чудесней!
Для простого стихоплёта.
2011

Питиё с пиитом

Лупит люстру майский жук.
Утро в серой шапке.
На диване я лежу
и читаю тапки.

Потолок пора белить
и менять обои.
Мой корабль на мели.
Стонет от пробоин.

Ява тонкою струёй,
в животе лягушки.
Дай мне кружку, я с тобой,
сопитуха Пушкин.

Что нам буря, что нам мгла?
Нам помогут бесы
из стеклянного ствола
пристрелить Дантеса.

Я Есенина на днях
потчевал мадерой
и увёл его к блядям,
прочь из «Англетера».

Муха бьётся о стекло.
Ну а нам потеха.
Я весёлый и не злой.
Пью за ипотеку.
2012

Авитаминоз

В моём доме календарь-тварь
намекает, что вот-вот зима.
Я от скуки прочитал букварь
и не понял из него ни хрена.

Ни сюжета, ни красивых баб.
Ничего из того, что люблю.
Зашвырнул его в злобе за шкап,
а оттуда перепуганный глюк.

Как две капли похож на меня.
Те же тапки и лохмы волос.
Присмотрелся – зеркало, бля!
Ох, уж этот мне авитаминоз…

Ведь врачи говорили давно —
надо пить ЕБэЦэ витамин.
И тогда ни зимой, ни весной
ни тебе гонорей, ни ангин.

Каплей в чашу из крана вода
бередит мой простуженный нерв.
Витаминов дефицит в городах.
Но в избытке практикующих стерв.
2012

Абстинентная антиутопия

О, как приятно ранним утром
проснуться бодрым и здоровым.
Весёлым и проникновенно мудрым
без абстинентного синдрома.

Без мрачных дум о суициде.
В румяном и послушном теле.
С душой в гармонии и мире
на свежей пахнущей постели.

Вскочить и радоваться жизни,
под душем делая зарядку.
Петь о любви и об отчизне.
И в пляс пуститься… да вприсядку…

Но чёрта с два… не тут то было.
Мечты… вы неосуществимы.
И утро раннее постыло.
И бесы вместо херувимов.

Не то что в душ – в сортир проблема.
Не то что петь – стонать нет мочи.
И, снова, старая дилемма:
Кошмары дня иль ужас ночи.
2007

Буржуа а ля русс

Гладко выбрита кожа.
Парафиновый взгляд.
Ритуально ухожен,
Как пасхальный наряд.

Он тактично улыбчив,
Ненавязчив и сух.
Очевидно – любимчик
Начинающих сук.

Речь наигранно смачна,
Как мажорный аккорд.
Нагловат, как удачно
Растаможенный «ФОРД».

Он пока без охраны,
Но наполнен забот.
Куча важных карманов
Маскирует живот.

Не пресыщен, но сытый
Под присмотром отца.
И помечен копытом
Золотого Тельца.
2008

«Век художника годами не измерить…»

Век художника годами не измерить.
Век его в написанных холстах…
Так что календарные потери
он способен кистью наверстать.

Век поэта это рифмы… строки…
что застыли трапом в небесах.
И, порою, продлевают сроки
звонким ритмом в чьих-то голосах.

В каждой строчке он родится снова.
В каждой рифме – оживёт поэт…
Не забудь! В начале было Слово.
Лишь потом… буфет и туалет.
2007

Видение

То ли сон был, то ли явь – не пойму,
но такое ощущение странное,
что в чистилище попал я вдруг.
И вишу – не взлетаю, не падаю.

И народу тут много всякого.
В основном, алкаши да бабники.
Как и я висят и не вякают.
Своей очереди ждут, похабники.

А вокруг гудят какие-то трубы.
Всё уныло, расплывчато, мрачно.
И рванины, истлевшей – груды.
Вобщем, как-то всё неудачно.

Здесь иначе проходит время.
Вроде вечность, но как-то быстро.
Хоп, и голый я. Стою на коленях.
В главном зале. Гектаров на триста.

В центре зала висят весы,
на высоком кресте распятые.
А вокруг лишь упыри, да псы.
В балахонах с кровавыми пятнами.

И готовый уже к покаянию,
вдруг увидел я камни разные.
Каждый камень равен деянию.
Благородному иль безобразному.

И за день мною прожитый каждый,
эти камни, крупные, мелкие,
с тяжким грохотом сыпятся в чаши.
Справа, слева, чёрные, белые.

Вон булыжник – обидел женщину.
Вон за то, что стрелял сигареты.
Белый камень! – монету дал нищему
И за то, что забыл об этом.

Грохотали булыжники, падая.
Запах серы смешался с миррой.
Чаши прыгали. Левая. Правая.
В зале слышался хохот и вой.

Вдруг, всё стихло. Весы на нулях.
В зале – шёпот и тихие речи.
Я хотел улизнуть втихаря,
Но меня ухватили за печень.

И, наверное, главный вампир
Прогнусавил: «грешок один знаю —
Этот олух без закуси пил
И поэтому, вот что считаю:

Нужно в ад его сплавить закуской,
Чтобы впредь неповадно другим»,
А защита в ответ – он же русский.
Он в России родился и жил.

Снова чёрное с белым заспорило,
Но о чём-то сакральном, своём.
Вдруг, как буд-то обрушилось море
И раздался небесный гром.

Всё исчезло. И крест. И зал.
Я один, в тишине на диване.
Но не голый, а в том, в чём спал.
То есть в брюках, с носками в кармане.

Толи сон был, толи явь – не решу.
Но осталось ощущение странное,
Словно, я всё также вишу.
То есть – не взлетаю, не падаю.
Будто я всё также вишу.
Не взлетаю… Так ведь и не падаю!!!!
2007

Всё хорошо

Всё хорошо, когда рулят
интеллигенты-эрудиты.
Не то, что деды-инвалиды,
как с пол-страны тому назад.

Решив гуманность проявить,
они указ прислали (слышал?):
клаустрофобов хоронить
в больших гробах, совсем без крышек.

Всё хорошо, когда в наш дом,
так ненавязчиво и мило,
стерильно лезет «телемыло».
Всепобеждающим добром.

Меняем аватар, как маски.
В навязчивой идее фикс.
Шекспир писал дурные сказки
Жизнь – это кавер и ремикс!

Всё хорошо, когда в окне
пейзаж из жидкого кристалла.
А кибервОин ждёт сигнала
к несуществующей войне.

Наш мир постиг азы бессмертья.
В часах не кончится песок.
Пока на том и этом свете
по проводам блуждает ток.
2009

В Копенгагене поганая погода

В Копенгагене поганая погода.
Гаги гадят прямо на лету.
На планете мало кислорода.
Отменён полёт на Катманду.

Что то в мире тихо происходит.
Лыжи в лужах. Старый новый год.
Колосится хрен на огороде.
Дядька врёт, что в Киеве живёт.

Снова немцы окружают Питер.
С нашими бухают под Москвой.
Толь ловить удачу, то ли триппер.
То ли похмелиться и в запой.

Жарят жаб в трущобах Сингапура.
Дышат смрадом Вологда и Рим.
Геи пишут правду на заборе
и друг другу каются в любви.

Чёрт-те что на свете происходит.
Не на шутку взъелась наша Мать.
Нам зарплату выдают в гандонах…
ты ж опять надумала рожать.
2010

Слава героям

Семён Помидоров ушёл из запоя
в раннее утро, в чистых штанах.
Выдохнул ветер, вдохнул перегара
и понял, что это всё та же страна.
Тот же узбек продаёт чебуреки.
С той же улыбкой и в том же ларьке.
Так же спешат по делам человеки.
И не спешат облака вдалеке…

Слава – героям! Слава!
Люди кричали вокруг.
Сёма смутился – так я же не баба.
Мужик я и, значит, могу!

Гордо зашёл в магазин за кефиром.
Гордо прошёл через водочный строй.
Даже, не глядя, прошёл мимо пива
Так поступить может только герой.

Слава – героям! Снова
люди кричали вокруг…
Гордо шагал Семён Помидоров.
Думал, что это ему…
2014

«(Да простит меня Пушкин)…»