Ирэн Роздобудько - Пуговицы (сборник)

• Название: Пуговицы (сборник)
• Автор: Ирэн Роздобудько
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-0809-4, 978-617-12-0493-5

Жизнь часто не укладывается в схему банального любовного треугольника. Да и сама любовь, если она настоящая, не живет в воздушных замках, а ходит босиком по земле – по камням и битому стеклу, находя верную дорогу по вырванным по-живому пуговицам-шансам. Будущий сценарист Денис Северин, известный режиссер Елизавета Тенецкая и ее дочь – талантливая художница Лика – пройдут непростой путь от разрушительной эгоистичной страсти до любви, которая дарит возможность жить для других, не предавая себя, слышать и быть услышанными и творить, изменяя мир к лучшему.

---

5

Я люблю сентябрь. В этом году он был особенно теплым и каким-то вкусным – воздух почему-то был пропитан запахом кофе, а к вечеру к нему примешивался аромат травы и еще зеленых листьев, подернутых рыжеватой дымкой. Лика уезжала рано утром во вторник, позже всех из группы. Днем раньше я договорился с ребятами, что они возьмут ее этюдник и рюкзак, незаметно сунув им при этом долларов десять. Лика ехала налегке. Утром мы пили кофе в кухне, и я пытался впихнуть в нее хоть бутерброд, но она категорически отказывалась.

– Ну, что, собственно, происходит? – говорил я. – Пару недель отдохнешь от меня, от дома… Другая бы радовалась…

– Никогда не говори так – «другая». Я не знаю, что делали бы остальные, но мне без тебя плохо. Как будто теряешь какой-то важный орган – руку, например, или ногу. Ты бы смог ходить с одной ногой?!

– Купил бы костыли! – улыбнулся я.

– Ты шутишь, а я – серьезно…

Я вызвал такси (проводить Лику не мог – у меня была назначена важная встреча) и уже в прихожей бережно застегнул пуговицы на ее курточке.

– Этот ангел тебя сохранит, этот – защитит, этот – немного сердится, а этот – обожает… – приговаривала она, пока я справлялся с застежкой.

Я немного волновался, будто бы она была трехлетним ребенком, и все же с каждой застегнутой пуговицей во мне поднималось чувство благодарности за то, что она уезжает, что я смогу побыть один – ПОПРОБОВАТЬ побыть один, без нее. Возможно, это как раз то, что надо было нам обоим. Я не сказал этого вслух, чтобы не обидеть ее. Уже стоя на пороге, Лика обхватила мою шею руками и замерла на несколько секунд.

– В конце концов, – не выдержал я, – не хочешь ехать – оставайся! А то получается, что я тебя словно на каторгу отправляю! Странно, ей-богу!

Она отстранилась и улыбнулась:

– Все, все, прости! Я побежала!

– О, Господи! – спохватился я. – А деньги?!

Я вернулся в комнату, выгреб из ящика кучу купюр и протянул Лике.

– Зачем мне столько?

– Возьми на всякий случай! Вдруг тебе там что-то не понравится – поселишься в гостинице или вообще вернешься самолетом! Так мне будет спокойнее.

Она сунула деньги в задний карман джинсов и быстро закрыла за собой дверь. Из окна я проследил, как она села в такси, и потом, когда машина тронулась, как старушка, послал вдогонку крестное знамение.

6

Я остался один. Но особенной легкости не почувствовал. Выпил рюмку водки и засобирался на встречу. Разговаривал почти механически. Мысли работали в совершенно другом направлении. Впервые за два года я остался один – это ли не повод встретиться с Лизой с глазу на глаз? Но – зачем? Не собирался же я заняться прелюбодеянием! И все же мне хотелось хоть как-то заявить о себе, напомнить о том, о чем я, в отличие от нее, никогда не забывал. Может быть, даже наказать, заставить захлебнуться всем ужасом ситуации, как им захлебнулся я в тот момент, когда она вышла навстречу из прихожей. Да, точно, мне нужно было поставить жирную точку в конце, чтобы потом жить нормально и больше никогда не сидеть за их пошлым семейным столом. Я быстро завершил переговоры, завернул в «Суок», заправился для храбрости двумя стопками «Немирова» и набрал номер ее мобильного телефона.

Вначале я доложил, что Лика уехала, отчитался, как она одета и что взяла с собой, ответил еще на ряд таких же бессмысленных вопросов. А потом предложил немедленно встретиться для «важного разговора». Она слегка удивилась.

– Хорошо… Приезжайте сейчас к нам. У меня будет свободных часа полтора.

Нет уж, только не у них, подумал я. Встреча в ресторане тоже выглядела бы несколько странно.

– Я могу подъехать к вам, – сказала Лиза. – Вы сейчас дома?

Я предложил взять машину и подхватить ее на перекрестке через полчаса. Она согласилась. Было около полудня. Я успевал заскочить в ближайший магазин – не буду же я угощать ее вчерашним борщом!

Бог знает что творилось в моей голове. Если я собираюсь вывалить на нее всю черноту моего двадцатилетнего ада – зачем я, как истинный соблазнитель, нагреб шампанское, мартини и всяких красивых консервных баночек? Если же моей целью было достижение именно этой цели, каким же подлецом я буду выглядеть в ее глазах!

Я увидел ее издали, и сердце предательски задергалось. Она, как всегда, выглядела элегантно, узкое черное платье (странно, но другой цветовой гаммы я на ней и не видел, за исключением того белого купальника, в котором она лежала у бассейна двадцать лет назад!), туфли на шпильке, гладкие зачесанные и собранные в пучок волосы. Она без малейшей тени улыбки или приветливости кивнула мне и села на переднее сиденье. Я смотрел на тонкие завитки, выбившиеся из-под шпилек, и жадно вдыхал приятный аромат ее духов. «Лиза, неужели это – ты? – хотелось прошептать мне в этот строгий затылок. – Я думал о тебе всю жизнь. Даже тогда, когда мне казалось, что давно забыл о тебе. Что же мне делать теперь? Скажи ты. Как ты скажешь, так и будет…»

7

Я молчал, пока мы поднимались в лифте. Я кожей чувствовал ее неприятие, ее брезгливое удивление, ее нежелание погружаться в какие-то мои проблемы, из-за которых я отвлек ее от чего-то более важного.

Я долго не мог вставить ключ в замок и даже был бы рад, если бы он сломался. Я робел так, будто бы мне было не тридцать восемь, а восемнадцать, как тогда… Она прошла в квартиру не разуваясь, прошлась по комнатам, по-хозяйски заглянула на кухню, оценивая степень обжитости и уюта дома. После Ликиного отъезда здесь царил некоторый беспорядок, на столе еще стояли чашки, валялся надкусанный бутерброд и предательски бросалась в глаза бутылка водки и пустая рюмка возле нее.

– Я тут кое-что купил… – виновато сказал я и зашуршал пакетами, вынимая продукты и бутылки. – Сейчас поставлю кофе…

– Не стоит. У меня совсем мало времени, – сказала она, присаживаясь на табурет и доставая из сумочки сигареты. – У вас здесь все очень славно. Можно я еще пройдусь?

– Конечно!

Я был рад, что она на минутку оставила меня одного. Спрятал водку, убрал чашки и бутерброд, поспешно расставил на столе все, что купил, включил кофеварку.

– Хороший дом, – сказала Лиза, вернувшись. – Откровенно говоря, не ожидала… Так о чем же вы хотели со мной поговорить? О Лике?

Я сжался, как под струей холодного душа.

– Нет. Может быть, мартини? – предложил, понимая, что еще минута – и я ничего не смогу сказать. И как же глупо будет выглядеть этот визит!

– Хорошо, – согласилась она и снова закурила, переплела ноги и откинулась назад. Ее любимая поза.

Я разлил мартини и сел напротив.

…Сколько раз я представлял такую минуту! Сколько раз воскрешал в памяти красный огонек, сверкнувший в темноте передо мной в ночной аллее! Мы сидели почти так же, только теперь передо мной стояла железобетонная стена. И имя ее было почти одинаково дорого нам обоим. Только я знал об этом, а Лиза – нет. Мне было больно, а она спокойно курила и смотрела на меня слегка прищуренными глазами – темными и глубокими, как на портретах фламандских художников. По всем известным теориям, включая и мои исследования о пресловутой «манипулятивной» системе, по всем правилам и логике, существующим в мире, я должен был бы испытывать только усталость и равнодушие. Подумаешь! Мало ли подобных историй происходит с людьми?! Бывает и похлеще… Теоретически я мог все разложить по полочкам: восемнадцатилетний юнец, избалованный и недостаточно опытный в любовных упражнениях, в период гормональной активности встречает свою «первую женщину» и… Дальше все ясно как божий день, если учесть и психологические особенности этого самого юнца. В принципе, от этого излечиваются. Если очень захотеть… Я смотрел на нее, пытался найти в ее лице нечто, что заставило бы меня остановиться, подумать о всей несуразности моего положения да и ее тоже, – и находил только то, что она по-прежнему красива, загадочна, притягательна. Как назло, всплыло сегодняшнее высказывание Лики: «Ты бы смог жить с одной ногой?» Все эти годы я именно так и жил. Лиза была моим самым важным органом, она вызывала фантомные боли все эти годы. И теперь, когда она снова оказалась рядом, я не мог просто так отпустить ее.

– Лиза, – сказал я. – Лиза, ты не узнала меня?..

8

…Потом я говорил много и бестолково, видя перед собой ее округлившиеся глаза. Я не давал ей опомниться, ибо боялся услышать даже звук ее голоса. «Я любил тебя всю жизнь… – вот к чему сводилась вся моя бессвязная тирада. – Кто из многочисленных людей, встретившихся тебе на пути, может повторить такое вслед за мной? Уверен – никто. Потому что это – безумие. Помнишь, так ты назвала свой первый фильм?.. Но это – добровольное безумие, потому что я не хотел и не мог забыть тебя. Всех я сравнивал с тобой, и перед этим сравнением проигрывали любые, даже очень достойные женщины. А я оказывался подлецом. И я наказан. Даже встреча с тобой, о которой я мечтал столько лет, привела меня к подлому, ужасному поступку. Но, поверь, я в нем не виноват… Лиза, будь со мной…»