Петер Берглар - Меттерних (Кучер европы - лекарь революции)

• Название: Меттерних (Кучер европы - лекарь революции)
• Автор: Петер Берглар
• Жанр: История

---

Берглар Петер Меттерних (Кучер европы - лекарь революции)

Петер БЕРГЛАР

MЕТТЕРНИX

КУЧЕР ЕВРОПЫ - ЛЕКАРЬ РЕВОЛЮЦИИ

Хотя во все времена, в любых положениях я всегда был человеком "порядкам, мои стремления были обращены к подлинной, а не обманчивой "свободе". Тирания любого рода в моих глазах - симптом слабости. Там, где она появляется, она выносит приговор сама себе. Но наиболее невыносима она там, где прячется под маской поборника свободы.

Меттерних. Архив.

ПЕРЕЛОМНЫЙ ПЕРИОД В ИСТОРИИ ЕВРОПЫ. МОЛОДОЙ МЕТТЕРНИХ

Когда необходимо представить на немногих страницах государственного деятеля, который дожил до 86 лет и из них ровно 50 находился в центре европейской политики, человека, который не только пережил, но и принял решающее участие в самом значительном историческом переломе со времен Реформации, то речь может идти лишь о зарисовке, а не о полотне, лишь об эскизе с несколькими сочными штрихами, которые определяют контур, слегка оттененный и чуть подкрашенный. Как рисунок является экстрактом всей увиденной действительности, идеей воплощенной целостности картины, так и эта краткая биография Меттерниха концентрирует в себе огромную массу событий и течений в период от гибели старого режима до возникновения нового технико-индустриального мира. Это эссе - попытка уловить сокровенный смысл той переходной эпохи.

Клеменс Венцель Лотарь граф Меттерних родился 15 мая 1773 года в Кобленце. Меттерних был рейнландцем и оставался им в глубине души всегда, хотя в общественном сознании он остался австрийцем, точнее, венцем. Его полная фамилия по отцу - Меттерних-Виннебург. Его отец Франц Георг Карл не получил ни у современников, ни у историографов особо высокой оценки, по духу и характеру самый обычный человек; несмотря на это он стал (показательный пример огромной власти традиций, которые служили опорой и основой для слабых и позволили ему найти свое место в хорошо отлаженном окружающем мире) государственным министром и наследственным камергером на службе князей церкви Трира и Майнца. В год рождения своего первого сына он в возрасте 27 лет перешел на императорскую дипломатическую службу, стал тайным советником, министром при дворах Трира, Кельна, позднее Майнца и Нижнерейнско-Вестфальского имперского округа; в последующие годы он уже полномочный министр правительства Австрийских Нидерландов (1791-1794 гг.), императорский посланник на Раштаттском конгрессе (1797-1799 гг.). Кажется почти символическим, что юридически союз с австрийским домом был заключен тогда, когда в "колыбели" лежал новорожденный дипломат, которому предстояло стать спасителем или "демоном" (Виктор Библ), в любом случае, судьбоносным для этого дома человеком.

Как часто бывало в семьях выдающихся людей - Наполеона, Гете, братьев Гумбольдт, Бисмарка, - мать Клеменса Лотаря была более энергичной и значительной, чем отец. Графиня Мария Беатриса Алоизия, происходившая из древнего рода Кагенегг в Брейсгау, моложе своего мужа на девять лет и на десять лет пережившая его (1755 -1828 гг.), изображается как красивая, одухотворенная, любезная, сердечная и способная на страсть, и вместе с тем честолюбивая и не чуждая политических интриг женщина. От нее сын унаследовал живой интеллект, властолюбие, соблюдение существовавших в высшем обществе общечеловеческих правил, остроумие (иногда едкое), и прекрасную внешность. В течение всей жизни эти светлые стороны спорили в его натуре с темными: со своеобразной вялостью Меттерниха, сибаритством, высокомерием и - несмотря на всю его старательность - недостаточной творческой силой. Действительно, никто не является просто смесью отца и матери; чудо каждой индивидуальности заключается в таинственной формуле суммы всех предшественников, дарованной Богом единственности и совокупного воздействия окружающего мира.

Для Меттерниха это означает: он был отпрыском древнего рейнского дворянского рода из дома Гемберг, одна из ветвей которого с конца XIII века называла себя по деревне Меттерних под Эйскирхеном. Из этой линии, которая в 1635 году была возвышена до имперских баронов, а в 1679 году - до имперских графов, в XVI-XVII веках вышли трое князей церкви. В качестве возмещения за утраченные по левому берегу Рейна владения Меттернихи в 1803 году стали курфюрстами секуляризованного бенедиктинского монастыря Оксенхаузен, территория которого включала четыре административные единицы с 35 деревнями и примерно одиннадцатью тысячами жителей. Это также вписывалось в традиции рода, отмеченные рейнско-югозападногерманским "имперским величием" с его церковными княжествами и владениями орденов, всей этой пестрой смесью церковных и светских территорий, как и дарение позднее, в 1816 году, великолепно расположенного замка Иоганнисберг в Рейнской области. Хотя к этому времени сорокатрехлетний Меттерних, находившийся на вершине своей власти, уже совершенно превратился в "австрийца", все же он был "австрийцем с Рейна". Он писал своей дочери Леонтине: "Рейн течет в моих жилах, я ощущаю это и потому прихожу в восторг от его вида".

Бытие, определенное чередой предков, связано со становлением в потоке современности. Человек становится тем, что он есть; но он также есть то, чем он становится - в детстве и молодости, от рождения примерно до 25 лет. До этого возраста - а возможно, и раньше, - протекают все этапы развития личности; все, что последует за этим, - всего лишь "вариации на тему".

Какими же были эти первые двадцать пять лет Меттерниха? Его юность пришлась на период агонии старой империи, которая, в свою очередь, была лишь частью процесса преобразований, охвативших всю Европу и распространившихся на все сферы жизни.

XVIII столетие, которое закончилось во Франции в 1789 году революцией, в Англии протекало эволюционно гладко, а в Германии жило приближением распада, предстает перед нами в таком переливчатом многообразии, что можно отметить только основные, ключевые моменты. На мировой политической арене произошла смена великих держав: Испания, Швеция, Нидерланды отошли на второй план либо внезапно, как Швеция, либо постепенно, как Испания, и их место заняли Англия, Франция и Россия; тем самым закончился процесс, начавшийся уже на исходе XVI века. На внутриевропейском пространстве кроме того появились две новые великие державы: Австрия и Пруссия. Война за испанское наследство (1701-1713 гг.) и Северная война (1700-1721 гг.) изменили порядок расстановки мировых держав; ту же роль сыграла Семилетняя война (1756-1763 гг.) в рамках империи. Австро-прусский дуализм, который был установлен Губертусбургским миром, имел свои корни в северо- и южнонемецком протестантско-католическом ничейном исходе Тридцатилетней войны, определил не только судьбы Германии на последующие сто пятьдесят лет, но и все развитие Европы. Можно как угодно оценивать попытки реорганизации империи, планы союза князей, безусловно существовавший "имперский патриотизм" духовного и низшего светского германских сословий в последней трети века - фактом остается то, что Австрия, габсбургский конгломерат стран, и Пруссия, внушающее уважение искусственно-волевое образование на европейской карте, переросли рамки империи, этого огромного реликта средневековья, и должны были ее взорвать. Империя рухнула не из-за революционных войн, не из-за Бонапарта, нет, она погибла из-за той взрывной силы, которая скопилась в составляющих ее частях за период более чем полутысячелетнего развития до суверенных территориальных государств.

С политической точки зрения XVIII век ускорил национальное разобщение европейских народов, пока на рубеже XIX века они не вступили в эпоху национальных государств, последовательным продолжением которой стал империализм; тем не менее он производит положительное впечатление своим духовно-культурным единством. Рационалистическое Просвещение было ответом неверия на вырождение веры; преодолением раздирающих общество религиозных конфликтов с помощью безразличия к религии, которое создавало новое единство; ориентацией возникающего гражданского общества на единую точку отсчета, "научный" разум; оно стало общеевропейским движением, от Мадрида до Петербурга. В его недрах происходило все, что потом, иногда с боями, создало Европу и мир сегодняшнего дня: подъем естественных наук, техники, промышленности; демократические, либеральные, частично и раннесоциалистические теории государства, общества и экономики. Просвещение и абсолютизм вступили в союз; этот союз и есть основная определяющая характеристика столетия. Просвещенно-абсолютистские властители, как, например, Фридрих Великий, Иосиф II, Леопольд Тосканский и другие, - которые поставили принципы разума на место принципов религии - не только реформировали свои государства, но и подготовили почву для зарождающегося буржуазного общества, в котором подлинной ведущей силой стали не трон и алтарь, а наука, капитал и производство.