Евгений Доля - Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности. Монография

• Название: Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности. Монография
• Автор: Евгений Доля
• Жанр: Юриспруденция

В книге рассмотрено становление и развитие в России межотраслевого института использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам. При этом значительное внимание уделено анализу гносеологических и правовых аспектов оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности, теории познания и теории доказательств как методологической основы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании. В работе обращается внимание на отсутствие в теории, законодательстве и на практике единого подхода к решению проблемы использования в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности, проанализированы наиболее распространенные концепции ее решения, предлагается принципиально новое решение проблемы. Книга рассчитана на судей, прокуроров, следователей, дознавателей, оперативных работников, преподавателей юридических вузов, аспирантов, студентов этих вузов, а также всех интересующихся проблемами использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам.

---

Ю.К. Орлов аргументирует свою позицию тем, что ему «непонятно, зачем тогда устанавливать достоверность доказательств (а это труд не из легких), если такого свойства у них нет»[87]. Отмеченная выше непоследовательность автора и ведет к непониманию нашей позиции в данном вопросе. Достоверность доказательства (соответствие его содержания действительности) не дается в готовом виде. Для ее установления действительно необходимо потрудиться. Достоверность доказательства подлежит установлению еще и потому, что данному требованию на практике отвечают не все доказательства. Поэтому рассматривать достоверность в качестве свойства доказательства неправильно.

Трудности с пониманием того, зачем устанавливать достоверность доказательств, обусловлены у Ю.К. Орлова его непоследовательностью в вопросе о времени появления доказательства. Главное, по его мнению, состоит в том, что, «строго говоря, любое доказательство становится таковым лишь при окончании производства по делу. До этого его можно называть таковым лишь условно». И буквально через несколько строк в этом же абзаце автор утверждает: «…правильней считать, что каждое доказательство становится таковым с момента его получения соответствующим субъектом и остается им, пока не будет по каким-то признакам забраковано и исключено из совокупности. Тогда сами собой отпадут псевдопроблемы типа: а что же мы ищем, собираем и исследуем»[88]. При таком подходе действительно трудно понять нашу позицию в данном вопросе. Невозможно, сохраняя последовательность, одновременно исходить из того, что «доказательство становится таковым лишь при окончании производства по делу», и в то же время «считать, что каждое доказательство становится таковым с момента его получения соответствующим субъектом»[89].

Изменение своей позиции на диаметрально противоположную автор объясняет диалектикой сложного познавательного процесса, каковым является судебное доказывание[90], правда, при этом он не поясняет, в чем конкретно в данном случае эта диалектика проявляется. C таким использованием диалектики согласиться довольно трудно. Предложенный подход не снимает неопределенности в вопросе о том, каким критерием руководствоваться при определении времени появления при производстве по уголовному делу доказательств. Следует ли при этом исходить из предложенного автором строгого подхода или того, который он считает более правильным?

С учетом этого проблема типа: а что же мы ищем, собираем и исследуем? – в процессе доказывания не может быть отнесена к числу псевдопроблем и сама собой, вопреки мнению нашего оппонента, не отпадает. Подтверждением этому служит, в частности, и высказанное на страницах юридических изданий предложение о необходимости выделения в доказательстве такого свойства, как конвергентность (от лат. converge – сближаюсь, схожусь).

Под конвергентностью доказательства предлагается понимать способность единичного доказательства входить в совокупность однородных доказательств, приобретать в связи с этим доказательственное значение (силу), а также способствовать установлению силы других находящихся в этой совокупности доказательств[91]. При этом утверждается, что данное юридическое свойство доказательства превращает его «из единичного источника информации, не имеющего определенной юридической силы, в полноценное средство доказывания»[92].

Практическое значение предлагаемого нововведения, по мнению его автора, сводится к тому, «что ни одно доказательство не может обладать юридической силой и использоваться в доказывании, если его достоверность не подтверждена еще хотя бы одним однородным доказательством»[93].

Предложение признать в качестве свойства доказательства его конвергентность, т. е. способность единичного доказательства входить в совокупность однородных доказательств, приобретать в связи с этим доказательственное значение (силу), не имеет под собой объективной основы. Оно противоречит гносеологической природе доказательства, процесса доказывания, действующему законодательству и практике доказывания, ведет к дублированию в худшем варианте понятия относимости.

Сведения, отвечающие требованию относимости и допустимости, приобретают доказательственное значение значительно раньше, чем полагает автор рассматриваемой идеи. Они начинают использоваться субъектами доказывания (как доказательства) для установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (т. е. в качестве доказательств), до того, а не после того, как их достоверность будет подтверждена хотя бы одним доказательством.

Фактически доказывание с помощью доказательств начинается в момент их формирования при производстве соответствующего следственного (судебного) действия. Связь доказательства с другими доказательствами (по терминологии В. Будникова – конвергентность доказательств) устанавливается позднее, уже в ходе его проверки (сопоставлении с содержанием других доказательств, собирании новых доказательств). Установление данной связи входит в проверку доказательства, оно не придает и не может придать доказательству доказательственного значения. Нельзя еще раз придать доказательству свойства (доказательственного значения), которым оно уже обладает с момента его формирования. В ходе проверки меняются не свойства доказательств (их доказательственная сила), а наше (познающих субъектов) отношение к ним.

Не может служить аргументом в пользу рассматриваемого предложения и утверждение его автора, согласно которому «чтобы правильно сформированное органом предварительного расследования или судом доказательство могло выступать в качестве средства доказывания по уголовному делу, оно должно наряду с относимостью, достоверностью и допустимостью иметь дополнительное свойство, способное придавать ему определенную силу, т. е. возможность воздействовать на формирование внутреннего убеждения субъекта доказывания»[94]. «Воздействие» содержания доказательства на формирование внутреннего убеждения следователя, судьи происходит по мере формирования ими доказательства, а не после того как доказательству будет «придана определенная сила» (доказательственное значение) в результате подтверждения его достоверности еще хотя бы одним доказательством. Указанной «силой» (доказательственным значением) каждое относимое и допустимое доказательство обладает изначально.

Анализируемое предложение не соответствует действующему нормативному определению понятия доказательства (ч. 1 ст. 74 УПК РФ) и практике доказывания. Закон не связывает понятие доказательства с его подтверждением другим доказательством. Следуя рассматриваемому предложению, доказательства будут появляться лишь после того, как их достоверность будет подтверждена еще хотя бы одним доказательством, что не соответствует и реальному процессу доказывания.

Не усиливает аргументацию и пример, приведенный В. Будниковым в обоснование своей идеи. Так, он полагает, что показания обвиняемого о наличии алиби могут приобрести юридическую силу лишь при подтверждении их истинности другими доказательствами. В противном случае показания обвиняемого о наличии алиби, по мнению В. Будникова, являясь единичным доказательством, не могут использоваться в качестве средств доказывания.

В действительности показания обвиняемого о наличии алиби начинают использоваться как доказательства не после подтверждения их истинности, а раньше. В частности, содержащиеся в них сведения используются в доказывании в качестве оснований для производства тех следственных и судебных действий, результаты которых могут подтвердить или опровергнуть алиби обвиняемого. Более того, и в тех случаях, когда алиби обвиняемого опровергается совокупностью собранных доказательств, оно, вопреки мнению В. Будникова, и после этого используется в доказывании. Об этом свидетельствует практика составления обвинительных заключений и приговоров. В подобных ситуациях в них обязательно содержится указание на то, что алиби обвиняемого опровергается совокупностью собранных, проверенных и оцененных по уголовному делу доказательств, и далее приводятся эти доказательства.

Показания обвиняемого о наличии алиби, «являясь единичным доказательством», должно использоваться и используется в качестве доказательства и в тех случаях, когда оно не подтверждается другими доказательствами. Так, на практике суды постановляют оправдательный приговор в случаях, когда в деле имеется неопровергнутое алиби обвиняемого.

Введение понятия конвергентности доказательств в теорию, законодательство и практику доказывания представляется излишним и в силу того, что оно охватывается более емким понятием – относимостью доказательств.

Последовательная реализация рассмотренного предложения приведет к фактическому исключению из процесса доказывания его неотъемлемой части – собирания доказательств, что самым негативным образом скажется на эффективности доказывания в целом.