Елена Федорова - Башмачник по имени Время (сборник)

• Название: Башмачник по имени Время (сборник)
• Автор: Елена Федорова
• Жанр: Русское современное
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8037-0454-6

Главная тайна, главный секрет одинокого противостояния Елены Фёдоровой массовому, растиражированному в том, что подражать «неслыханной простоте» ее «песен души» столь же невозможно, сколь невозможно повторить ритм чужой сердечной мышцы.

Новая тринадцатая книга Елены Фёдоровой заинтересует читателя особой поэзией души, легкостью повествования, необычностью названий повестей и рассказов (Эхо заката, Зафандел, Песенка пилигрима, Minnewater – Озеро любви, По ту сторону рампы, Белоснежная луна, Бабочка Маримба и др.) и тем, что камертоном всех произведений является Любовь.

---

Елена Ивановна Фёдорова Башмачник по имени Время

© Елена Фёдорова, 2009

© Оформление Изд-во «Янус-К», 2009

Тринадцать фильмов о любви

На вопрос: о чем вы мечтаете? Я ответила сразу:

– Мечтаю снять тринадцать фильмов Елены Фёдоровой! Мечта оказалась не такой уж несбыточной.

У вас в руках моя новая тринадцатая книга, в которую вошли Тринадцать Фильмов о Любви!

Но так как вечная история Любви закончиться не может, мы решили не ставить точку.

За тринадцатым фильмом следует:

– цикл новых стихов «Противо-стояние»,

– поэтическая новелла «Бабочка Маримба» и…

– Новые мечты

В колыбель твою уронено от Бога
Две пригоршни снов и алых лепестков:
Разбросай одну, пусть вся цветет дорога,
А другую спрячь за рифмами стихов.

Константин Бальмонт

Белоснежная луна

Что такое наша явь? Это наши впечатления, наши чувства, наши желания, ничего больше. Все это есть и во сне. Сон столь же наполняет душу, как явь, столь же нас волнует, радует, печалит.

Поступки, совершенные нами во сне, оставляют в нашем духовном существе такой же след, как совершённые наяву. Разница между явью и сном лишь в том, что сонная жизнь у каждого своя, а явь – для всех одна и та же или считается одинаковой…

Сон – вторая действительность. Какую из двух действительностей, сон или явь, предпочесть, зависит от личной склонности.

Валерий Брюсов «Теперь, когда я проснулся»

Отражение полной луны медленно скользило по ровной глади озера. Ее неспешное движение завораживало.

– Как думаешь, почему она плывет по воде, оставаясь неподвижной на небе?

Вопрос заставил ее поднять голову к небу. К темнеющему безоблачному небу, к белоснежному лику луны. Настолько белоснежному, что стало больно глазам.

– Белая луна? Белоликая луна? Возможно ли такое? – подумала она, зажмурившись. Через миг открыла их. Луна бела, как снег. А ее желтоватое отражение плывет по озеру. Скользит по ровной озерной глади.

– Почему? – воскликнула она и повернулась. Растерянно глянула на долговязого мальчишку с большими карими глазами и смешными оттопыренными ушами. Мальчишка, явившийся из ее снов, смотрел на нее и хитро улыбался.

– Не ожидала?

– Ждала, – отвечает она глазами, а губы сжаты так плотно, что звукам не прорваться наружу.

– Ты что, немая? – шепчет он.

Она не отвечает. Крепче сжимает губы. Немая, немая. А глаза распахнуты так широко, дальше некуда. Бездна распахнутых глаз. Серых ночью и солнечно-зеленых на рассвете, когда она поет песню новому дню. Каждый раз новую, потому что день новый, неповторимый, полный неожиданностей, наполненный смыслом, дарующий надежду на исполнение заветной мечты, приближающий к ней.

– Жаль, что ты немая, – шепчет мальчишка, грустнея. Его острый нос еще сильнее заостряется. Тонкие губы скорбно изгибаются. – Жаль…

Он поворачивается к озеру и смотрит на лунное отражение, скользящее по воде.

– Почему, почему оно плывет, когда там, наверху луна стоит на месте?

– Она не стоит, – неожиданно для себя выдыхает девочка ему в затылок. Он оборачивается, хватает ее за руки и кричит:

– Ура, ура! Не немая, не немая!

Волна смеха захлестывает девочку. Она хохочет так звонко, как никогда прежде не смеялась. Мальчик тоже смеется. Смеется по-детски. От души. До слез, до колик. Отпускает ее руки, хватается за живот, падает на траву и смеется, смеется, смеется…

Из камышей взлетает испуганная птица. На миг ее тень заслоняет белоснежную луну. Девочка перестает смеяться. Что-то зловещее видится ей в черном кресте распахнутых птичьих крыльев. Она крепко сжимает губы, запрокидывает лицо к небу. Мальчик тоже перестает смеяться. Неспешно поднимается с травы. Смотрит на девочку сверху вниз. Она, видя, не видит его. Делает вид, что не видит, что он ей не интересен. Злится на себя за то, что разговорилась, рассмеялась тогда, когда должна была казаться серьезной.

– Как некстати проснулся болотный кулик, – говорит мальчик. – Он напугал тебя?

– Нет, – мотает она головой. Губы сжаты. Она не проронит больше ни слова. Если мальчик захочет, то поймет ее без слов. А, если не захочет, то…

– Луна редко бывает такой белоснежной. Редко, – говорит мальчик. Голос у него нежный, ласкающий. – А еще реже она купается в нашем озере. Такое не каждый может увидеть. Мы с тобой счастливые, потому что увидели это таинство.

Он приглаживает свои непослушные черные вихры, улыбается. Она старается не смотреть на него. Она смотрит на белоснежную луну. Мальчик не обижается. Он рад, что рядом такой внимательный, молчаливый слушатель, впитывающий каждое его слово.

– Скоро небо потемнеет, – говорит он нараспев. – Луна покинет наше озеро, а мы… Мы расстанемся навсегда.

– Почему навсегда? – искренне удивляется она. Поворачивает голову, смотрит на мальчика. Он снисходительно улыбается. Улыбается так, словно он – взрослый, умудренный житейским опытом человек, а она – малышка, глупая, ничего не ведающая. Она хмурится. А он говорит с ударением на каждом слове:

– Потому что ты не хочешь говорить со мной. Потому что я тебе не интересен. Потому что ты… – вздыхает. – А не все ли тебе равно, почему?

– Мне не все равно, – по-взрослому отвечает она. И почему-то переходит на «вы». – Вы мне интересны. Я хочу о вас узнать все, но…

– Не сразу, – подсказывает мальчик. Она кивает головой. Старается не смотреть на него. Чувствует, как пылают щеки. Пылают изнутри.

– Хорошо, что темно и он ничего не видит, – думает она. Он берет ее под руку. Вкрадчивым шепотом спрашивает:

– Я вам снился?

– Да-а-а, – выдыхает она.

– И вы мне, – шепчет он. Прикасается теплыми губами к ее огненному лбу. Отстраняется. Говорит нараспев. Декламирует не ей, а белоснежной луне.

– Вы помните, плыла луна куда-то?
Вы помните, плыла луна когда-то
По озеру в неведомую даль?
И я шептал вам: «Вот так не-ви-даль!»

А вы смеялись звонко, беззаботно.
Могли вы быть тогда какой угодно,
Из-за того, что просто снились мне…
Все было явственно в том нашем с вами сне.

И имя ваше я запомнил – Лена.
Раз сто потом я повторил Елена
И в лоб горячий вас поцеловал.
Про все, что будет после, я не знал.

И вы, конечно, не подозревали.
Вы просто очень-очень крепко спали…
Проснетесь, вспоминайте обо мне.
До встречи в нашем с вами общем сне.

– Да, да, все было так, как вы говорите, – задумчиво произносит она. – Вы так поспешно исчезли из моего сна, что забыли представиться.

– Не забыл, – улыбается он, медленно поворачивает голову, смотрит в ее широко распахнутые глаза. – Я не пожелал, не соблаговолил назвать вам свое имя.

– Почему? – спрашивает она, заранее зная, предчувствуя его ответ.

– Потому, что у меня нет имени, – поет он. – Потому, что я – плод вашей фантазии. Называйте меня так, как вам будет угодно.

– Мне угодно узнать ваше имя. Ваше настоящее имя, потому что вы – настоящий. Вы – живой, реальный человек, с которым я познакомилась во сне, – поет она.

– Вы и сейчас спите, Елена, – шепчет он. – Просыпайтесь. Просыпайтесь. Когда вы окончательно проснетесь, вы поймете, что меня нет. Что ивы плакучей сплетенные ветки вы принимали за человека.

– Вот и отгадка! – улыбнулась она. – Ваше имя – Иван. Верно?

– Да, – ответил он неуверенно.

– Ванечка. Ваня. Иванушка. Вам идет ваше имя. Оно словно специально для вас придумано. Верно угадано. Так же, как мое, данное мне, угадано верно. Оно мое, мое, мое не бывает.

– Какая ты смешная, – улыбается он. Проводит рукой по ее соломенным волосам. Жестким, прямым, как солома, высохшая на солнце. – Ты такая смешная и такая родная-родная, что «вы» – не уместно. Потому что «ты» было раньше. Оно было прежде, давнее, еще до сотворения мира. Нашего мира грез. Помнишь, мы были вместе?

– Мы были вместе не во сне, а в солнечной реальности, – прошептала она и закрыла глаза.

– Поэтому мы не могли не встретиться сегодня, когда луна такая белоликая, – сказал он, прикоснувшись губами к ее лбу.

– И твой поцелуй так же неповторим, так же невинен, как тогда, когда мы были братом и сестрой.

– Открой скорей глаза, смотри на звездный дождь, – приказал он. – Такое только в августе бывает.

– Дождь вместе с лунным ликом уплывает,
Куда-то вдаль по озеру скользя.
Нельзя нам вместе быть с тобой.
Нель-зя, Нель-зя…

– прошептала она. Крепко сжала губы, подумала: – Мука какая.

Любить до забытья. Забыть все правила приличья.
Лететь в огонь, но вдруг опомниться,
Остановиться, замереть и,
Губы стиснув, повернуть назад.

По лезвию острейшему ножа
В кровь сердце, душу – в кровь,
Чтобы не крикнуть, чтоб не застонать.
Убить в себе любовь, чтоб воскресить любовь…

Исчезнуть, умереть, чтобы воскреснуть…
Стать самой дивною на свете песней,
Которою приветствуют рассвет лесные птицы…
А до рассвета пусть тебе не спится,

Чтобы не снилась я… чтоб мне не снился ты…
Мои мечты несбыточны, быть может.
Мороз по коже. Дрожь. Озноб непониманья.
И долгое с тобою расставанье, мой милый, милый, милый брат…

– Моя сестра, стрела разлуки мне пронзила сердце. Прощай… Мы расстаемся навсегда…