Александр Чучаев - Государственные преступления в уголовном праве России в XX веке. Историко-правовые очерки

• Название: Государственные преступления в уголовном праве России в XX веке. Историко-правовые очерки
• Автор: Александр Чучаев
• Жанр: Юриспруденция

В работе дается анализ некодифицированного уголовного законодательства начала XX в., регулирующего ответственность за государственные преступления, рассматриваются вопросы уголовной ответственности за указанные деяния по Уголовным кодексам РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг. Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических высших учебных заведений, а также для всех, кто интересуется историей уголовного права.

---

Преступление должно преследовать специальную цель – подрыв или ослабление власти Советов и Рабоче-Крестьянского правительства, при ее отсутствии действия не образуют контрреволюционного преступления.

Согласно ст. 73 УК РСФСР признаются преступными измышление и распространение в контрреволюционных целях ложных слухов или непроверенных сведений, могущих вызвать общественную панику, возбудить недоверие к власти или дискредитировать ее. Текст статьи, как нам представляется, сформулирован недостаточно корректно. Так, понятия «измышление» и «ложные слухи» являются тавтологичными, а измышление непроверенных сведений, пожалуй, вообще невозможно.

Судя по смыслу нормы, при распространении ложных слухов закон связывает ответственность с их авторством, тогда как при распространении непроверенных сведений, разумеется, этого не требуется.

Ложные слухи и непроверенные сведения должны обладать определенным свойством – быть способным вызвать общественную панику, возбудить недоверие к власти или дискредитировать ее, т. е. подорвать авторитет в глазах трудящихся.

В соответствии с ч. 2 ст. 73 УК РСФСР «при недоказанности контрреволюционности означенных действий наказание может быть понижено до трех месяцев принудительных работ».

§ 2. Преступления против порядка управления

Включение в систему государственных преступлений наряду с контрреволюционными преступлениями деяний, посягающих на порядок управления, в теории уголовного права оценивается неоднозначно. Так, ряд криминалистов высказали мнение, что к ним следует относить только контрреволюционные преступления[105]; представители другой позиции полагали целесообразным считать таковыми и преступления против порядка управления[106]. Мотивируя позицию законодателя, С.П. Ордынский пишет: «Предметом второго раздела главы первой УК являются преступления против порядка управления, против правильного функционирования органов управления подчиненного, т. е. такие преступления, которые, не посягая непосредственно на основы существующего государственного устройства и социального уклада, расстраивают или грозят расстроить подчиненный государственный аппарат. Этим признаком посягательства на органы подчиненного управления и отличаются деяния, описанные в данном разделе, от преступлений соседнего, первого раздела главы первой, т. е. от преступлений “контрреволюционных”, направленных против существующего государственного строя в его основах»[107].

Общее понятие преступлений против порядка управления содержится в ст. 74 УК РСФСР. Таковым признается «всякое деяние, направленное к нарушению правильного функционирования подчиненных органов управления или народного хозяйства, сопряженное с сопротивлением или неповиновением законам советской власти, с препятствованием деятельности ее органов и иными действиями, вызывающими ослабление силы и авторитета власти».

Социальная направленность объединяемых этой главой преступлений различная, они нарушают различные области общественных отношений. Объединяет их же, по мысли законодателя, то, что они так или иначе посягают на нормальную деятельность органов управления. Согласно общему понятию преступление против порядка управления не обязательно должно влечь нарушение порядка управления, достаточно, чтобы деяние было направлено на такое нарушение. Правда, в связи с его формулировкой возникает вопрос об определении употребленного термина «сопряженное». Слово «сопряженный» означает взаимно связанный, сопровождаемый[108]. Следовательно, исходя из значения данного термина, в законе указаны два взаимосвязанных деяния: первое направлено к нарушению правильного функционирования органов управления или народного хозяйства, второе – сопротивление или неповиновение законам советской власти, препятствование деятельности ее органов, иные действия. Причем следует заметить, в этом случае содержание первого деяния остается неясным.

Иначе трактует эту взаимосвязь С.П. Ордынский. Он пишет: «Термин “сопряженное” очевидно употреблен в статье в смысле “заключающееся” или “состоящее в”; таким образом, преступлением против порядка управления признается всякое деяние, направленное к нарушению правильного функционирования подчиненных органов управления или народного хозяйства, заключающееся в сопротивлении … и т. д. Иначе говоря, “сопротивление”, “неповиновение” и т. д. – не привходящие элементы преступления, а основные, отличительные. Преступное деяние объективно состоит именно в “сопротивлении”, “неповиновении” и “препятствовании”, рядом с которыми закон ставит и возможные другие действия, при непременном условии, чтобы и эти “иные действия”, как и само “сопротивление”, “неповиновение” и “препятствование” – вызывали или могли вызвать ослабление силы и авторитета власти»[109]. Вероятно, возможно и такое толкование рассматриваемой нормы, но оно, как нам представляется, придает не присущее ей значение. Если согласиться с автором, то тогда законодателю проще было написать следующее: «Преступлением против порядка управления признается посягательство на нарушение правильного функционирования подчиненных органов управления или народного хозяйства, совершенное путем сопротивления или неповиновения законам советской власти, препятствования деятельности ее органов и иными действиями, вызывающими ослабление силы и авторитета власти».

На наш взгляд, допустимо и другое объяснение конструкции общего понятия преступлений против порядка управления. Скорее всего, законодатель поступил так осознанно. Общее понятие охватывает две группы криминообразующих признаков. Первая группа названа без конкретизации содержания, так как она охватывает все деяния, образующие систему рассматриваемых преступлений; вторая группа признаков через слово «сопряженное» названа частью конкретно, частью – через обобщающее понятие «иными действиями». Формула общего понятия применительно к конкретному преступлению может быть представлена, например, следующим образом: «участие в массовых беспорядках, сопряженное …» – и далее по тексту. В этом случае примененным законодателем терминам придается их истинное содержание.

Преступление против порядка управления должно обладать определенным свойством – способностью вызывать ослабление силы и авторитета власти. В противном случае они не могут считаться таковыми и влечь ответственность согласно нормам разд. 2 гл. 1 УК РСФСР. При этом надо иметь в виду, что закон берет под охрану силу и авторитет не отдельного органа власти или представителя власти, а власти в целом. «Он борется против опасности зарождения и развития неуважения к существующей власти вообще, и поэтому посягательство на отдельное должностное лицо или органы управления учитывает в этой главе лишь постольку, поскольку в таком посягательстве таится опасность для власти вообще, для того конкретного воплощения власти, которое существует»[110].

Уже указывалось, что в систему преступлений против порядка управления включены различного рода деяния. Их условно можно сгруппировать следующим образом: 1) преступления, посягающие на авторитет власти; 2) преступления, посягающие на интересы правосудия; 3) преступления, посягающие на основы общественной безопасности; 4) преступления, посягающие на основы хозяйствования; 5) преступления, посягающие на основы военной мощи государства; 6) преступления, посягающие на порядок управления (в узком, собственном смысле).

В этом случае первая группа преступлений будет объединять деяния, предусмотренные ст. 86, 87, 88, 91 и 104 УК РСФСР. В свою очередь они также могут быть подразделены на две подгруппы: преступления против авторитета власти и преступления, посягающие на управленческую деятельность представителей власти. В первой подгруппе объединены преступления, при совершении которых не причиняется вред представителю конкретного органа власти или органа управления.

Вторая группа будет охватывать преступления, предусмотренные ст. 89, 94, 95, 104-а, 104-б, 104-в УК РСФСР; третья группа – преступления, предусмотренные ст. 75, 76, 77, 93 УК РСФСР; четвертая группа – преступления, предусмотренные ст. 78, 79, 80, 85, 92-а, 97 и 99 УК РСФСР; пятая группа – преступление, предусмотренное ст. 81 УК РСФСР[111]; шестая группа – преступления, предусмотренные ст. 90, 92 и 96, 98, 100, 100-а, 101–103 УК РСФСР.

Вне указанной системы остается преступление, предусмотренное ст. 82 УК РСФСР. Эта статья посвящена не конкретному уголовно-правовому запрету, а ответственности участников преступных деяний, предусмотренных ст. 75–81 УК РСФСР, вовлеченных в преступление по малосознательности и невежеству, не уличенных в совершении тяжких деяний, предусмотренных ст. 75 УК РСФСР (эти лица могли приговариваться к условному наказанию).

По своему содержанию к норме, предусмотренной в ст. 82 УК РСФСР, примыкает норма, закрепленная в ст. 84 УК РСФСР. Она регулирует ответственность за изготовление, хранение с целью распространения и распространение литературных произведений, призывающих к совершению преступных деяний, предусмотренных ст. 75–81 УК РСФСР.