Юлия Кувалдина - Компромисс как способ разрешения уголовно-правовых конфликтов в России. Монография

• Название: Компромисс как способ разрешения уголовно-правовых конфликтов в России. Монография
• Автор: Юлия Кувалдина
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4365-0142-0

Настоящая работа представляет интерес как для теоретиков, так и для практиков. Автор попыталась разобраться в причинах не только интенсивного развития компромиссных моделей судопроизводства в современном законодательстве, но и в причинах разного отношения правоприминителя к подобным процедурам.

В работе предпринята попытка разработать концептуальные основы компромиссных уголовных производств, определить их правовую природу и место в системе уголовного процесса, разграничить основание и условия применения, определить процессуальный порядок и последствия использования, выделить категории дел, по которым которых возможно компромиссное производство, установить ограничения на их применение в зависимости о процессуального статуса лица, совершившего преступление, высказаны предложения по внесению комплексных изменений в уголовно-процессуальное законодательство, направленных на совершенствование компромиссных моделей судопроизводства.

Для студентов, аспирантов, профессорско-преподавательского состава юридических вузов, научных сотрудников.

---

Послереволюционный уголовный процесс также предусматривал возможность примирения сторон и сокращения судебного следствия, в основном, повторяя на первом этапе положения УУС 1864 г. Например, ст. 30 Инструкции от 23 июля 1918 г. «Об организации и действии местных народных судов», ст. 17 Положения о народном суде РСФСР 1918 г. устанавливали, что при полном и согласном с обстоятельствами дела сознании подсудимого суд вправе не допрашивать свидетелей или, опросив нужных, перейти к заключительным моментам судебного заседания. Позднее институт сокращенного судебного следствия получил развитие в УПК РСФСР 1922 г.[65] и 1923 г.[66]Согласно ст. 286 УПК РСФСР 1922 г. и ст. 282 УПК РСФСР 1923 г., если подсудимый согласился с обстоятельствами, изложенными в обвинительном заключении, признал правильным предъявленное ему обвинение и дал показания, суд мог не производить дальнейшего судебного следствия и перейти к выслушиванию прений сторон. Однако по требованию сторон или по инициативе суда последний был обязан произвести судебное следствие, несмотря на наличие признания подсудимого. УПК РСФСР 1922 г. (ст. 4) и 1923 г. (ст. 10) устанавливал возможность прекращения дела, возбуждаемого не иначе как по жалобе потерпевшего, за примирением обвиняемого с потерпевшим до вступления приговора в законную силу[67].

Охваченный период истории показал, что прежние институты освобождения от уголовной ответственности (наказания) в связи с примирением сторон и сокращенного судебного следствия в случае признания вины рассматривались как возможные способы урегулирования уголовно-правовых конфликтов. Главное, что сближает рассмотренные институты с современными, – то, что их применение основывалось на согласии сторон. В этой связи данные институты могут рассматриваться в качестве исторических прототипов ныне действующих компромиссных конструкций. Дореволюционные и современные институты предусматривают сходную степень свободы участников уголовного судопроизводства – потерпевшего и обвиняемого – в распоряжении предметом и ходом процесса. В случае если преступление посягало на частный интерес и не имелось признаков, свидетельствующих об общественной значимости дела, потерпевший мог сам защитить свои права и интересы путем примирения с обвиняемым. Те же последствия наступают и в случае, предусмотренном ч. 2 ст. 20 УПК РФ. Однако согласно ст. 25 УПК волеизъявление потерпевшего не порождает обязанности органов уголовного преследования или суда прекратить уголовное дело. Общим для прежнего и действующего институтов прекращения уголовного дела в связи с примирением сторон являлось и то, что их применение допускалось по делам, не влекущим тяжких последствий. Вместе с тем имеются и различия: 1) институт примирения в дореволюционном законодательстве был рассчитан на дела о преступлениях, возбуждаемых не иначе как по жалобе потерпевшего, т. е. на дела частного и частно-публичного обвинения, в советском – лишь на дела частного обвинения (ст. ст. 10, 11 УПК РСФСР 1922 г.), в действующем российском – на дела частного, частно-публичного и публичного обвинения, если они относятся к преступлениям небольшой и средней тяжести; 2) действовавшее ранее законодательство в отличие от УПК РФ 2001 г. не предусматривало в качестве обязательного условия прекращения дела в связи с примирением сторон совершение преступления впервые. Действительно, зависимость прекращения дела от этого условия в ситуации, когда стороны примирились, потерпевший не имеет претензий к обвиняемому и простил его, лишь искусственно ограничивает объемы применения этого социально полезного способа урегулирования уголовно-правового конфликта; 3) если в современном уголовном процессе юридическое значение имеет лишь примирение, которое достигнуто сторонами до постановления приговора, то примирение по дореволюционному законодательству и первым советским кодексам возможно было до вступления приговора в законную силу. При этом по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных от 15 августа 1845 г. (ст. 65), Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г. (ст. ст. 59, 62) отмена судом в связи с примирением сторон ранее назначенного наказания означала устранение всех связанных с осуждением негативных последствий. На освобожденное от наказания лицо возлагалась лишь одна обязанность – возместить причиненный преступлением вред. Как общее правило, названные Уложения устанавливали, что в случае совершения преступления, причинившего вред, убытки или обиду, лицо по постановлению суда сверх наказания должно было его компенсировать. Виновные, если они не подвергались уголовному наказанию, но не имели средств к возмещению вреда, могли быть по требованию обиженной стороны заключены в тюрьму на основании общих правил о несостоятельных должниках (ст. ст. 62, 65 Уложения 1845 г., ст. ст. 59, 62 Уложения 1885 г.). В первых советских УПК и УК примирение по делам частного обвинения не связывалось с условием возмещения вреда, причиненного преступлением. Возложение обязанности загладить такой вред рассматривалось в качестве самостоятельного вида наказания. На наш взгляд, указанные положения имело бы смысл с определенными доработками возвратить в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство России.

Институт сокращенного судебного следствия также имеет определенное сходство с особым порядком судебного разбирательства. Сокращенное судебное следствие применялось, если обвинение и обвиняемый были полностью согласны как с описанием имевших место фактов, так ис их юридической оценкой, признание вины не оспаривалось другими участниками процесса и у суда отсутствовали основания не доверять этому признанию. Современный особый порядок судебного разбирательства также требует согласия всех участников процесса (гл. 40 УПК). Однако преимущество действующего УПК в том, что им установлены положения (ст. ст. 316, 317.7), гарантирующие смягчение наказания обвиняемому в случае совершения им положительных посткриминальных действий, тогда как дореволюционное законодательство льгот по смягчению наказания не предоставляло. Недостатком УПК РФ 2001 г. в сравнении с дореволюционным законодательством, по нашему мнению, является отказ в особом порядке судебного разбирательства от допроса подсудимого и исследования некоторых других доказательств. С одной стороны, институт сокращенного следствия демонстрировал более гуманное отношение к обвиняемым: деятельное признание вины уже свидетельствовало об осознании лицом противоправности совершенного им поступка и готовности понести наказание, вследствие чего необходимость «проведения» его по всем этапам судебного разбирательства отсутствовала, с другой – исследование некоторых доказательств снижало риск осуждения невиновного.

Период с 1924 по 1926 гг. характеризуется постепенным сужением свободы участников процесса в распоряжении предметом и ходом процесса. Например, Постановлением второй сессии ВЦИК одиннадцатого созыва от 16 октября 1924 г. «О дополнениях и изменениях Уголовно-процессуального кодекса РСФСР»[68] стороны лишились права требовать судебного следствия при несогласии с признанием подсудимого, а суд не обязан был их удовлетворять. При вступлении в процесс прокурора в целях охраны публичного интереса дело частного обвинения уже не могло быть прекращено за примирением сторон.

1924–1937 годы определяется как период «процессуального упрощенчества»[69]. С одной стороны, преувеличивалось значение быстроты процесса, с другой – преуменьшалась роль процессуальных гарантий прав личности и правосудия. Суммарные процессуальные формы не являлись мерой поощрения обвиняемого к позитивному посткриминальному поведению, не предусматривали никаких уголовно-правовых и уголовно-процессуальных льгот для него. Они преследовали лишь цель сокращения срока производства по делу, усиления уголовной репрессии и применялись исключительно по усмотрению правоприменителя, независимо от мнения обвиняемого. Ответной реакцией на столь формальное, если не сказать пренебрежительное, отношение к процессуальной форме стал постепенный отказ от применения дифференцированных уголовно-процессуальных процедур. Из компромиссных сохранился лишь институт рассмотрения дел частного обвинения, которые могли быть прекращены в связи с примирением обвиняемого с потерпевшим, кроме случаев, когда такое дело возбуждено прокурором или прокурор поддерживает в суде обвинение по нему. УПК РСФСР (ст. 1) провозгласил единый порядок производства по всем уголовным делам.

Это нормативное положение вызвало к жизни дискуссию о том, какой должна быть уголовно-процессуальная форма – единой или дифференцированной. По мнению большинства авторов, основным направлением дальнейшего развития уголовно-процессуальной формы должна была стать ее унификация[70]. В пользу этой точки зрения высказывались следующие аргументы. Тенденция к установлению единого порядка расследования, рассмотрения и разрешения уголовных дел обусловлена: во-первых, конкретными материально-правовыми и процессуальными основаниями (единое понятие преступления, единая судебная система, единая система принципов уголовного процесса); во-вторых, требованием обеспечения законности и гарантий прав участников процесса; в-третьих, всей предшествующей историей развития уголовного процесса, которая изобилует печальными примерами истолкования процессуальных форм как неких внешних и обременительных формальностей[71]. Высказанная учеными в начале 60-ых г.г. идея установления единой системы уголовного процесса по всем делам и для всех этапов судопроизводства была вполне своевременной и имела в целом положительное значение.