Дафна Дюморье - Трактир «Ямайка»

• Название: Трактир «Ямайка»
• Автор: Дафна Дюморье
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-12057-0

«Трактир „Ямайка“» – один из самых известных романов английской писательницы Дафны Дюморье (1907–1989), ее первый бестселлер и первая из ее экранизированных книг. Сегодня роман считают классикой готической традиции в литературе XX века, а героиню Мэри Йеллан сравнивают с Джейн Эйр. Описанные в романе события происходят в начале XIX столетия, когда у парусного корабля, застигнутого штормом вблизи опасных рифов, была одна надежда на спасение – слабый свет маяка в тумане… В полном соответствии с законами жанра осиротевшая Мэри покидает родные края и едет к родне – бездетной тетушке и ее мужу, Джоссу Мерлину, грубому и нелюдимому хозяину придорожного трактира «Ямайка». Заведение пользуется дурной славой, добропорядочные люди обходят его стороной, а между тем оно живет какой-то своей, странной и страшной жизнью. Постепенно Мэри начинает о чем-то догадываться, в голове роятся ужасные подозрения, но кому о них рассказать, кому довериться? Ошибка может стоить ей жизни.

---

– Все меня боятся, – продолжал Джосс, – вся их поганая свора! Боятся меня, а я никого не боюсь! Я тебе говорю: кабы я был образованный да ученый, я мог бы потягаться хоть с самим королем Георгом! Пьянство вот только меня губит, пьянство и горячая кровь. Это наше родовое проклятие, Мэри. Не было еще такого случая, чтобы кто-нибудь из Мерлинов умер в своей постели. Моего отца повесили в Эксетере. Он поссорился с одним типом и убил его. Моему деду отрезали уши за воровство. Его отправили в ссылку, он умер в тропиках от укуса ядовитой змеи. Я – старший из трех братьев, все мы родились в тени Килмара, что высится над Пустошью Двенадцати, вон в той стороне. Если идти через Восточную пустошь до самого Рашифорда, то увидишь громадную гранитную скалу, которая похожа на руку дьявола, вылезшую из земли. Это и есть Килмар. Кто родился в его тени, обязательно сопьется, вот как я. Мэтью, мой брат, утонул в Тревартском болоте. Мы думали, во флот подался, потому и нет от него вестей, а летом наступила засуха, семь месяцев не было дождя, глядим – Мэтью торчит в болоте, руки поднял над головой, а вокруг летают кроншнепы. А брат Джем, черт бы его побрал, у нас младшенький. Еще цеплялся за юбку матери, когда мы с Мэттом уже были взрослыми мужчинами. Мы с Джемом никогда не ладили. Слишком уж он шустрый и слишком острый на язык. Ну да в свое время его тоже поймают и повесят, как отца.

Джосс замолчал и уставился на свой пустой стакан. Взял его в руку, подержал и снова поставил на стол:

– Нет, хватит. Не буду сегодня больше пить. И так уж наговорил достаточно. Иди спать, Мэри, пока я не свернул тебе шею. Вот, держи свечку. Твоя комната прямо над крыльцом.

Мэри молча взяла подсвечник и хотела пройти мимо дяди Джосса, но он вдруг схватил ее за плечо и развернул лицом к себе.

– Иной раз ночью ты услышишь колеса на дороге, – сказал он, – и эти колеса не проедут мимо, а остановятся у «Ямайки». И еще ты услышишь шаги во дворе и голоса под окном. Когда такое случится, Мэри Йеллан, ты не вылезай из постели и голову спрячь под одеяло. Поняла?

– Да, дядя.

– Очень хорошо. А теперь убирайся, и, если еще хоть раз меня о чем-нибудь спросишь, я тебе все кости переломаю.

Мэри вышла в темный коридор, наткнулась на диванчик, стоявший у стены, и наконец кое-как ощупью нашла лестницу. Поднявшись на второй этаж, Мэри остановилась, повернувшись лицом к лестнице, и попыталась сориентироваться. Дядя сказал – ее комната над крыльцом. Мэри пробралась через неосвещенную площадку, прошла мимо двух дверей по обеим сторонам коридора, – видимо, это были пустующие комнаты для гостей, которые больше не останавливались на ночлег в «Ямайке». Дальше ей попалась еще одна дверь. Мэри повернула ручку и в мигающем свете свечи убедилась, что это ее комната, так как на полу стоял ее сундук.

Стены без обоев и голые доски пола. Перевернутый ящик вместо туалетного столика, на ящике – треснутое зеркальце. Ни кувшина, ни умывальника. Видимо, умываться придется в кухне. Кровать жалобно заскрипела, когда Мэри присела на нее, а два тонких одеяла показались ей сырыми. Мэри решила лечь не раздеваясь, прямо в запыленной дорожной одежде, и накрыться плащом. Она подошла к окну и выглянула. Ветер утих, но дождь все еще лил, вернее, уныло накрапывал, размазывая грязь на оконных стеклах.

В дальнем конце двора послышался шум: странный стонущий звук, словно его издавало какое-то больное животное. Было слишком темно, чтобы рассмотреть его как следует; Мэри различила только что-то темное, тихонько покачивающееся взад-вперед. От рассказов Джосса Мерлина у нее разыгралось воображение, и на какой-то кошмарный миг ей показалось, будто это виселица, на которой висит удавленник. Но девушка тут же сообразила, что это просто вывеска трактира, которую давно не чинили, и поэтому она раскачивается от малейшего дуновения ветерка. Всего лишь обычная, на заржавевших петлях доска, которая знавала лучшие времена, а ныне белые буквы на ней стерлись и посерели, и вывеска отдана на милость ветров: «Трактир „Ямайка“» – «Трактир „Ямайка“»… Мэри задвинула шторы и забралась в постель. Зубы у нее стучали, руки и ноги онемели от холода. Она долго сидела на кровати, съежившись в беспросветном отчаянии. Нельзя ли убежать из этого дома и как-нибудь одолеть двенадцать долгих миль до Бодмина?.. Но она так устала, вдруг не дойдет, свалится на полдороге и заснет, где упала, а на рассвете проснется и увидит, что над ней стоит громадный Джосс Мерлин?

Мэри закрыла глаза, и сразу перед ней встало его ухмыляющееся лицо. Потом ухмылка превратилась в сердитую гримасу, он затрясся от злобы. Мэри ясно видела его черные космы, крючковатый нос и длинные сильные пальцы, в которых таилась смертоносная грация.

Мэри чувствовала себя птичкой, попавшей в сеть. Сколько ни трепыхайся, все равно не выбраться. Ес ли она хочет вырваться на свободу, нужно уходить сейчас. Вылезти в окно и бежать сломя голову по белой дороге, которая змеится по равнине. Завтра будет поздно!

Мэри раздумывала, пока не услышала его шаги на лестнице. Он что-то бормотал себе под нос и, к великой радости Мэри, свернул влево от лестницы, в другой коридор. Она решила не ждать больше. Если остаться под этой крышей хоть на одну ночь, мужество покинет ее, и тогда она пропадет. Сойдет с ума и сломается, как тетя Пейшенс. Мэри открыла дверь и на цыпочках выползла в коридор. У лестницы она остановилась и прислушалась. Ее рука уже лежала на перилах, а нога нашарила верхнюю ступеньку, когда из другого коридора до нее долетел какой-то звук. Кто-то плакал, стараясь заглушить подушкой тихие всхлипывания. Это была тетя Пейшенс. Мэри постояла еще минуту, потом вернулась в свою комнату, бросилась на кровать и закрыла глаза. Что бы ни ждало ее в будущем, как бы ни была она напугана, сейчас она не уйдет из «Ямайки». Она должна остаться с тетей Пейшенс. Она нужна здесь. Может быть, она сможет утешить тетю, они найдут общий язык, и Мэри как-нибудь сумеет, – неизвестно как, сейчас она слишком измучена, чтобы продумать все до конца, – но как-нибудь она сумеет защитить тетю от Джосса Мерлина. Ее мать семнадцать лет жила и работала совсем одна и переносила такие трудности, каких Мэри никогда не узнает. Она бы не струсила, не сбежала от этого полоумного дядьки, не испугалась бы зловещего дома. Пусть он себе стоит в одиночестве на вершине холма, бросая вызов людям и ураганам. Мать Мэри нашла бы в себе мужество бороться. Да, бороться и победить. Она бы не сдалась.

И Мэри вернулась в свою жесткую постель. Она молила о сне, но не могла избавиться от напряжения. Каждый звук бил ей по нервам – от царапанья мыши за стеной до скрипа вывески во дворе. Она считала минуты и часы этой бесконечной ночи, а когда в поле за домом раздался первый крик петуха, Мэри перестала считать, вздохнула и уснула как убитая.

Глава 3

Проснувшись, Мэри услышала свист ветра за окном и увидела бледное, тусклое солнце. Ее разбудило дребезжание оконной рамы. По цвету неба и по высоте солнца она сообразила, что уже должно быть больше восьми часов. Мэри выглянула в окно и увидела во дворе конюшню с распахнутой дверью и свежие следы подков в грязи. С огромным облегчением Мэри поняла, что хозяин дома, видимо, уехал и она хоть ненадолго осталась наедине с тетей Пейшенс.

Мэри торопливо разобрала сундук, вытащила толстую юбку, цветастый фартук и тяжелые башмаки, которые носила на ферме. Через десять минут она уже была внизу и мыла посуду в чуланчике за кухней.

Тетя Пейшенс вернулась из птичника, устроенного за домом. Она несла в переднике несколько свежеснесенных яиц и показала их Мэри с таинственной улыбкой.

– Тебе, наверное, захочется яичко на завтрак, – сказала тетя Пейшенс. – Я вчера видела, ты почти ничего не ела от усталости. Я еще припасла тебе сметанки, намазать на хлеб.

Сегодня она разговаривала вполне нормально. Покрасневшие глаза говорили о том, что она плохо спала этой ночью, но тетя очень старалась казаться веселой. Мэри решила, что тетя лишь в присутствии мужа превращается в запуганного, беспомощного ребенка, а как только он уехал, она, тоже по-детски, забыла свой страх и готова радоваться маленьким приятным событиям, таким как приготовление яичка на завтрак для Мэри.

Они обе старались не вспоминать вчерашнюю ночь и не называли имени Джосса. Мэри не спрашивала, куда и зачем он поехал, да ей было и все равно: она слишком радовалась тому, что он оставил их в покое.

Мэри видела, что тете не хочется говорить о вещах, связанных с ее теперешней жизнью. Она как будто боялась вопросов. Мэри сжалилась над ней и принялась рассказывать об их жизни в Хелфорде, о тяжелых временах, болезни и смерти матери.

Мэри не могла бы сказать, насколько тетя Пейшенс воспринимала ее рассказы. Во всяком случае, она время от времени то кивала, поджимая губы, то качала головой и тихонько ахала, но Мэри показалось, что годы страха и забот лишили ее способности внимательно слушать и она не может сосредоточиться на разговоре, потому что ее мысли постоянно заняты каким-то тайным ужасом.