Наталья Рубанова - Театр из-под пальца (сборник)

• Название: Театр из-под пальца (сборник)
• Автор: Наталья Рубанова
• Жанр: Драматургия

1. «Зашибись!» / штуковина: монодрама-М

Мужчина лет сорока, разработчик сайтов, пишет письма Роботу Вертеру (их содержание как будто намекает зрителю на тень «Страданий молодого Вертера» Гёте), а также проводит довольно странный сеанс психоанализа, а именно – рассказывает о своем прошлом облаченной в белой халат ростовой кукле: бабе-Яге, подаренной ему бывшей женой. Герой рефлектирует, пытаясь докопаться до «сути вещей» и понять, в чем же его ошибка, почему в середине жизни он оказался у «разбитого корыта» лучших чувств, почему расстался с любимыми (первая жена, Кира, ушла от него к подруге, вторая, Рита, – спилась; третья женщина, недоступная Мара, никогда не любила его), почему не смог сохранить «самое обыкновенное чудо». Его динамичные, почти «выпуклые» монологи, – синтез отчаяния и, в то же время, готовности к борьбе; энергия, заключенная в каждой фразе, «пробивает», не давая возможности отступить; заключительный же монолог «Стреляй!» – своего рода виртуальное самоубийство, однако между строк читается следующий за этим прорыв, очищение. Прочтений, впрочем, множество.

2. «Мариниана, Че!» [Женщина extra-dry]: монодрама (Ж)

Эмоциональные, на грани крика и шепота, монологи Марины, обращенные к Че Геваре, самой себе и неким одушевленным абстракциями, передают в первую очередь ее свободу от привычной любви в человеческом понимании. Героиня не привязана на земном плане уже ни к чему и ни к кому – и лишь тень блистательного команданте периодически взрывает ей мозг. Она и рада бы влюбиться, но понимает, что любить сердцем – как раньше – больше не может, и это не «поза»: сердечная любовь ведет, помимо всего прочего, ещё и к некоей телесной привязке к человеку, а это – зависимость, которой Марина всеми силами бежит. И потому, перестрадав, констатирует: «Если долго бить по одному месту, оно теряет чувствительность» – теряет некую чувствительность и её душа: точнее, она словно бы прячется за ширмой сознания, ну а любить мозг другого человека, не важно кого, не «стыдно», считает она. Так мозг Марины влюбляется в мозг Че – так тень Че появляется сначала во снах, а потом и в причудливой яви героини… В конце концов Марина понимает, что в этой реальности никогда не сможет обрести то, что зовется «истинной любовью человека к человеку»: смешав времена и пространства, она устремляется на граммофонной пластинке в прошлое, которого, лишь на первый взгляд, больше не существует.

3. Конец. Конец апреля! (Расшифровка энцефалограммы)

Некая больничка – то ли дурдом, то ли морг, то ли Тот Свет: непонятно. Сцена условно разделена на две половины: левая отдана Героине (она то прикована к распялкам, то сидит в инвалидной коляске/гинекологическом кресле, то лежит в кровати), правая – тем, кто пытается ее «вылечить»: Доктор, Обманутый Муж, Автор, Режиссер, Гитлер, Карен Хорни и т. д. Черт со Смертью наблюдают за происходящим и периодически высказываются. Смысл, в общем-то, прост – подача же материала довольна специфическая. Она изменила Мужу, но ее любовь, что называется, «не состоялась» – непонятно, опять же, «насколько жива» Героиня: верлибры, с помощью которых она изъясняется, звучат в ее устах довольно сумбурно, однако только благодаря им можно судить о силе чувства и степени внутреннего разлада женщины с самой собой и окружающим миром. Единственный по-настоящему сочувствующий ей человек – бывший муж. Монологи Героини сменяют реплики «лечащих» персонажей – Доктор ради денег готов совершить сделку с Гитлером и «ампутировать ей душу», Режиссеру нужно только кино, Автору – только книга… Обманутый Муж пытается выяснить, останется ли в живых его жена: «Вскрытие покажет» – отвечают ему. Между тем «снимается фильм» о том, как здесь и сейчас Героиня убивает свои лучшие чувства. Режиссер очень спешит: такого еще не было, он очень рассчитывает на успех. Кажется, будто Героиня все-таки сошла с ума, так в финале разговаривает «по ролям» с собственной душой – однако сумасшедшей она лишь кажется.

4. «Сушняк»

Персонажи практически не слышат друг друга – то, что каждый из них отвечает другому, будто бы не имеет отношения к только что сказанному. Для усиления эффекта можно использовать сетки, металлические прутья, пакеты и др. материал, разделяющий говорящих еще и зрительно. Довольно неожиданный набор персонажей – Трансвеститы, Психотерапевт, Дама С Невротической Потребностью В Любви, Алкоголик, Шут, Ромео и Джульетта и др. – позволяет работать над показом самых разных схем проявления «самого сильного на свете чувства». Любовь сравнивается с похмельным «сушняком»; все прелести «тихой семейной жизни» гротескны. Несмотря ни на что, персонажи снова и снова ищут объект. Лишь на момент поиска они забывают, что «любовь – это сушняк».

---

Наталья Рубанова Театр из-под пальца

Штуковина. «Зашибись!» моноспектакль

ОН: на вид около 40, во всём чёрном

СЦЕНА: комната в стиле хай-тек

* * *

он за ноутбуком; слышен легкий стук клавиш.

Первое письмо Роботу Вертеру

«я так рад твоим письмам
робот Вертер
если б ты знал
ну друг мой здравствуй
здравствуй
такая штука
кому расскажешь разве
да и зачем
зачем рассказывать
коли b u k o v k i…

они
стаями
вереницами
караванами
сердца достигаyouт железного
Вертер Вертер
там
на небе
не бывает скучно
а здесь ничего
здесь
вообще
ничего
не бывает

рано или поздно закончимся
готовиться со школьной б
книгу мертвых египетскую тибетскую
говоришь смерти нет?
даже ее?..
а я скажу
н е т ж и з н и

аффтар жжот аффтар сжег аффтар выжег»

Встает, начинает нервно ходить по комнате

* * *

«И не вздумай,
не вздумай
скучать по Маре,
как раньше:
п р и ш и б у», –
повторяю каждое,
каждое утро.
«Мало ли мар на свете?»
Вру, впрочем:
утром ни до кого,
ни до чего –
утром я не совсем, так скажем,
жизнеспособен:
ноль без кофеина,
больное животное,
пристрелить легче лёгкого –
пристрелить, да;
вот жизнька-жизнёнка и метится.
Легко отделаться захотел!
Нет, мил друг, неее-эт,
слишком легкое избавленьице…

Все это, впрочем, в прошлом:
сам не знаю, зачем ворошу то,
до чего еще, казалось бы, вчера
невозможно было даже дотронуться –
возможно, всё это нужно мне для того,
чтобы…

Ветер с грохотом открывает окно – машинный гул заглушает слова.

Он подходит к окну, захлопывает его.

…да, пожалуй, именно для этого.
Ну что ж, «мы едем-едем-едем!..»

Сцена (круг) поворачивается. Декорация – городская улица.

Шум машин, какофония голосов…

* * *

Я встретил Мару зимой: нет, не так…
Мы познакомились в феврале:
не так, не так, опять не так!..
Когда не знаешь, как сказать, скажи, как есть, ха…
А е с т ь так, что нас буквально столкнули.
Сшибли.
Лбами.
Друг с другом.
Деловая встреча, так это называлось –
мы же омерзительно «деловые» люди:
Делаем, как можем, деньги.
Я вот леплю сайты,
Мара – буквы: она журналистка.
Всё это, разумеется, «расхожие ситуации»,
да и я, собственно, собирался совсем, совсем о другом…

Представим себе сеанс психоанализа.
Вот вы, здесь и сейчас,
лежите на кушетке и говорите, говорите…
Говорите, черт бы вас подрал!..
В конце концов, вы молчали всю жизнь –
Всю жизнь и еще пять минут.
Но это не страшно, когда рядом – кукла в белом халате.
Неплохой образ, а главное – действенный.
Экономия сил и денег – не надо никуда ехать,
никому платить – всё куда как просто:
вы – «элементарно, Ватсон!» – ложитесь на кушетку,
сажаете рядом куклу, отворачиваетесь от неё
и вываливаете всё, что с прошлого века кипит в ваших мозгах –
короче, сливаете весь свой эмоциональный яд
прямо в нежны её ушеньки:
(игры в доктора для деток изрядного возраста…).
Главное же достоинство куклы заключается в том,
что она молчит – и создает, вместе с тем,
иллюзию полноценного слушания.
Некоторые приматы, правда, умудряются
использовать резиновые игрушки – меня лично э т о не спасет, знаю точно.
Сексик, особенно такого пошиба,
как ни крути у виска, никогда не являлся самоцелью:
его «результат» – обозначим ф и н и ш словечком orgazm –
длится от нескольких секунд до,
если использовать кое-какие техники, нескольких минут.
Возможно, я не совсем правильный «самец»,
как называют «двуногих с яйцами» некоторые милые дамы.
Не совсем традиционный «бык-осеменитель», да-да.
Я, признаться, фактически не испытываю определённых… м-м-м… фантазий.
Мне не снится обнажёнка.
Я не стремлюсь с упорством маньяка – кавычки открыть –
«к маленькой влажной дырочке, обещающей блаженство»
(было, было – разумеется, было:
сказать по правде, все мои д е в о ч к и
как на подбор оказывались красотками –
я любил больше брюнеток; впрочем, на рыжих тоже везло…
а вот крашеных блонди, признаться, обходил за версту –
не знаю, почему, но я никогда не пытался
«уравнять в интеллекте», так скажем, мозги и цвет волос.
Однако что-то берегло меня от ядовито-белых л и л е й –
возможно, это покажется кому-то странным, пусть:
я не обязан отчитываться и тем более оправдываться –
достаточно уже того, что я говорю с куклой, не так ли, пане Докторе?).

Берет Бабу-Ягу на руки, вальсирует с ней, потом открывает шкаф и, найдя там белый халат, надевает на куклу.

«Как к вам лучше обращаться? Звать-величать?..»
Баба-Ягиня осталась от Риты.
После развода она решила, так скажем, выпендриться –
вот и подарила ростовую куклу… ж е с т ь, ну да, ж е с т ь.
Но подарила, знаю, безо всякой злобы,
съязвив в меру: «Это твоя возлюбленная», – только и сказала.
Белый халат же забыла второпях Кира.
А ведь когда-то я пришел к ней с острой болью!..
Она долго спасала мой несчастный зуб – и, как ни странно, спасла.
Я заглянул через неделю – якобы «провериться»…
Мы встречались где-то с полгода, а потом –
сам не знаю, как вышло, – поженились: абсурд, конечно.
Всё было сказочно, да, сказочно: вы знаете, что такое сказочно, нет?
И всё же Кира обманула меня… да, обманула.
Я видел… как бы это сформулировать…
видел… Даму Её Сердца… на фото:
ничего мужеподобного – интересное, монголоидного типа, лицо,
твердый – и вместе с тем вот-вот готовый растечься – взгляд…
Я понял ее, понял с в о ю К и р у – и о т п у с т и л:
отпустил, да и что оставалось делать?
С кем-с кем, но вот с дамами нашему брату тягаться точно не под силу…
Нам с Кирой было хорошо, если задаться целью подсчитать,
да вычеркнуть из календаря
несколько испорченных выходных, что-то около полугода:
то есть, мы успели удрать лишь в Италию.
Сказать по правде, Венеция не поразила,
Милан – вообще ад, Рим – где-то как-то, а вот Флоренция…
Во Флоренции и случился наш «прощальный медовый»:
Кира была необычайно нежна,
необычайно, – а потом, уже в Москве, п р и з н а л а с ь.
Я, если честно, подумывал «о потолочных крючках» –
впрочем, осознание того, что твоя любимая уходит не к мужчине,
вселяло весьма идиотичную надежду на ее возвращение…
о, я еще недооценивал треклятый «голос однополой крови».
Возможно, я даже пошел бы тогда на то, чтобы
«делить» Киру с ее п о д р у г о й – чего греха таить,
было любопытно посмотреть, «как девочки делают это»,
быть может, почувствовать что-то новое и,
отдавшись потоку запретных ощущений…
Но Кира только покачала головой:
«Пойми, это серьезно, очень серьезно –
Серьезней, чем ты думаешь. Мне необходимо уйти», –
на необходимо она щелкнула зажигалкой,
и огонь осветил ее лицо –
в то мгновение она была по-настоящему о с л е п и т е л ь н а,
и я сломался,
сломался от ее безупречности.

* * *

Садится за ноутбук

Второе письмо Роботу Вертеру

«давно не общался с тем
кто не будет перебивать
или натужно кивать «впопад»
глядя меж бровей
выражая хорошо сыгранный
искренний интерес
плохому учил дядька Карнеги
философия pizdolizoff

матом не ругаться нельзя
надпись на сером заборе мозга
забор мозга
это чужие
чужие слова
которые всегда не вовремя
а ведь мы
мы на самом-то деле
хрупки
очень хрупки
да-да
в е т о ч к и
сорви меня Вертер
сорви
коль не боишься
не обломай

что еще убить в ночь душную?
что еще убить в ночь дождьную
июля грохочущего
восемнадцатилетнего?

…рви меня Вертер
так нужно»

Ходит по комнате

* * *

Что ж… мы развелись: точнее, нас развели, а потом…
потом я поздравлял ее с хэппибёстником и хэппиньюеар;
Кира говорила, что счастлива,
И я был почти рад, почти смертельно рад… не сразу.
Быть может, впервые в жизни я не повел себя эгоистично,
впервые в жизни оказался способным понять и н о е,
проникнуть в д р у г о е измерение –
или, быть может, это было вызвано самой
«нестандартностью ситуации»:
уйди Кира к какому-нибудь мужлану,
я, наверное, прикончил бы себя от ревности –
однако я не мог ревновать даму к даме.
Не умел… На свое счастье… Иначе б – крышка!

Тем временем «би» появлялись в моем окружении чаще,
чем того хотелось бы: возможно,
силы небесные испытывали, так скажем, мою толерантность…
Краткосрочный роман через три месяца после первого развода
завершился историей с некоей Ариной,
признавшейся, что у нее не было мужчины аккурат пять годков.
Я пожалел беднягу,
однако она быстренько пресекла «соболезнования»:
«П о д р у г и куда лучше» – «Но зачем-то же ты осталась со мной!» –
«Возможно, для самоутверждения…» –
«Хм… знаешь, моя бывшая оставила меня ради такой же, как ты…
Она, по ее словам, не создана для мужчины» –
«Даже для такого?» – «Что значит д а ж е?» –
«Ты очень нежный, мужчины такими не бывают» – «Ну я же есть, значит, бывают…»: такой вот диалог, ни убавить, ни прибавить…
Странная, конечно, была девушка –
с немыслимым пирсингом и офигенным тату,
с огромными синющими глазами да бритым затылком-ёжиком:
отдавалась же она с тем самым чувством,
которое можно было при желании принять за влюбленность –
однако она просто любила секс, классный секс, вот и всё.

После той встречи я долго рассматривал в Сети фото Кириной подруги:
найти через поисковик человека хоть сколько-нибудь «с именем»
легче лёгкого – так и всплыл этот корпоративный сайтик…
Она оказалась директором по персоналу
некоей, как любят сейчас писать,
«крупной, стабильно развивающейся компании».
В нее можно было влюбиться, да.
Втрескаться по уши
По самое не могу, да.
Кареглазая. Смуглая.
С чистейшей кожей.
Плюс ее волнистые волосы, ниспадающие на плечи…
Как это старомодно – ниспадающие на плечи…
«Саша», – так называла ее Кира, на французский манер.
Уж она-то сделает ее счастливой,
подумал я, и тут же, впрочем, осекся –
меня пронзила мысль, что нельзя, немыслимо, просто невозможно
«сделать» кого-то счастливым: это нонсенс, абсурд,
у ж а с (в том-то всё и дело!) не только р у с с к и й –
если ты не л у ч и ш ь с я, как посторонний, д р у г о й,
и н о й, поможет тебе засиять?..
Пронзить-то мысль пронзила, да вот осознание пришло
гораздо позже – долгие годы, как все «обычные люди»,
я искал счастье на с т о р о н е, даже не заглядывая в потайные кармашки
души собственной.
И что же в ней было, интересно, в этой душе?.. Ну-ка, ну-ка,
С этого места поподробнее…

* * *

Садится за ноутбук