Владимир Далецкий - Личная жизнь

• Название: Личная жизнь
• Автор: Владимир Далецкий
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-542-0

Произведение повествует о необычной девушке 16 лет, которая становится участницей всевозможных приключений, происходящих с ней в реальном мире и других измерениях. Благодаря своей душевной целостности и чистоте, девушка выходит победительницей из всевозможных испытаний, выпавших на ее долю.

---

Владимир Далецкий Личная жизнь

http://www.liteo.ru/

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

ISBN 978-5-00071-542-0

© Владимир Далецкий, 2016

© Издательство «Литео», 2016

* * *

Часть 1 Побег в никуда

Надоело. Что? Да все на свете! Эти постоянно ноющие и пилящие родители. Эти друзья, способные думать только о себе! Эта бессмысленно орущая школа. Тупые сверстники. Уже в 10-м, а в голове только одно: гы-гы, да гы-гы! А эта классная дама Эмилия Вениаминовна! От ее любимого словечка «асоциально» прямо-таки тошнит. Эта так называемая подруга Нелли с ее безобразной челкой, прыщавым носом и этим призывно-наглым: «Мальчики!». Но главная моя проблема – этот Степанов. Я в него с третьего класса влюблена была, а он меня не только никогда не замечает, но еще и презрительно так смотрит. Конечно, лучший ученик в классе! А для меня математика – темный лес. Я что, виновата, что у меня предметно-образное мышление?! Зато я лучше всех в классе рисую.

Это меня и подвело. Однажды, совершенно забывшись на уроке химии, в тетрадке профиль Степанова нарисовала. А так называемая подруга Нелли подсунула Степанову мою тетрадь. Говорит, что хотела приколоться. И прикололась! Степанов посмотрел и молвит с апломбом:

– Валечка Контуженая, пастель.

Типа такой продвинутый, мол, пастелью написано. А этим сексуально озабоченным переросткам из нашего класса одно на уме, мол, гы-гы, «пастель»! Кунжутную Степан в постель тащит! Тьфу!

Как вы уже догадались, моя фамилия Кунжутная. И вот в первый раз мой любимый, хоть и чисто платонически, парень так издевательски исковеркал мою фамилию. Конечно, я не смогла стерпеть. Схватила книгу по биологии и – бац его по голове: в «разумную» голову дыхание жизни. Он не ожидал от меня такой прыти. Обычно я тихая, спокойная, поэтому Степанов и представить не мог, что какая-то замухрышка, а нужно сказать, внешность у меня, честно говоря, не броская, его, лучшего в школе боксера, посмеет так наказать. Покраснел, бедняга, видите ли, ему стыдно сделалось. А как беззащитную девушку обижать, так на это совести хватает! Вижу: хочется ему встать и двинуть мне, но вроде бы неприлично – считает себя настоящим джентльменом. Вот и снизошел до того, чтобы меня убить словом – это можно, видимо, и настоящему джентльмену. Вот и молвит мой кумир так презрительно:

– Да, жертва аборта!

Все довольные гогочут, даже эта крыса, моя подруга! Так стало мне обидно почему-то, хоть знаю я цену этим друзьям-подругам и одноклассникам. Но глупое сердце – у него своя логика. Все в душе перевернулось – мой платонический возлюбленный, если так можно сказать, мне в лицо плюнул. И все против меня! Ни одного хотя бы мимолетного взгляда, не то, что слова, в поддержку.

Ну, плюнула и я в них всех, своих одноклассников! Даже не знаю, в кого конкретно попала, но хочется надеться, что в этого надутого павлина Степанова. Забыла даже свою сумку с учебниками, хлопнула дверью и побежала по коридору, потом вниз по лестнице. Проскочила мимо раздевалки – и на улицу. Даже не заметила, что холодно. Бегу, слезы вытираю. Люди от меня шарахаются – поздняя осень на дворе, а я без пальто. Сколько так бежала, не помню. Чуть пришла в себя, огляделась, оказывается, что я уже очутилась на улице Скрипина, а это в трех кварталах от нашего дома.

Вот здесь я и почувствовала, что вся продрогла. Ветер холодный, пронизывающий. И дрожь меня пробрала такая, что только зубы стучат. Ускорила шаг, но пока дошла до дома, совсем замерзла. Хорошо, что сосед с третьего этажа, лысый дядечка, дверь – она у нас с домофоном – передо мной открыл: выходил он в это время. Странно так на меня посмотрел, кажется, даже не узнал.

Хорошо, что ключи запасные от квартиры у соседки, тети Тани, были. Та, правда, подозрительно на меня посмотрела, как она любит говорить в таких случаях, мол, все ли у тебя в порядке, девушка? Открыла я квартиру, вошла, закрыла за собой дверь и – бах на пол. От обиды выть хочется по-волчьи! Но терплю, вдруг соседка еще на лестничной клетке. Укусила больно себя только за руку – легче, вроде бы, стало. Встала, иду в свою комнату – все внутри дрожит.

Надоело! Все надоело! Может, я совсем не нужна на этом свете? Никому не нужна! И себе тоже. Вот возьму и уйду. Убегу отсюда. Побег в никуда – вот мой выход из этой ситуации. Назад дороги нет! В своей комнате-клетушке посмотрела с отвращением на свою убогую обстановку. Что меня здесь держит? Тело все сотрясает от дрожи. Натянула свитер – не помогает. Пошла в ванную, включила теплую воду. Сейчас согреюсь – раз и навсегда! Теперь в столовую за ножом. Выбрала, кажется, самый острый. Попробовала большим пальцем. Ой, как обожгло! Кровь появилась. Совсем как в детстве, пососала палец. И так вдруг стало жаль себя. Неужели меня больше не будет? Как будто выключили телевизор. Все, черный экран! И нет будущего – только прошлое. И то в воспоминаниях, видимо, только моих родителей.

Одноклассники, может быть, и придут на похороны, потолкаются в сторонке. Может быть, скинутся на какие-нибудь дешевые цветы. Валька Русиянова, наша общественница, будет подходить ко всем с траурным видом, мол, учудила эта Кунжутная, но нужно купить цветы, чтобы в школе пальцами на наш класс не показывали. Валентинов театрально протянет десять рублей, мол, на такое дело не жалко! Степанов сделает хорошую мину при плохой игре и продекламирует, демонстрируя свою исключительность, что-то вроде этого: «Я мир сравнил бы с шахматной доской. А пешки – это мы с тобой. Подвигают – и сунут в темный ящик на покой!».

Классуха скажет на кладбище речь, прочувствованную. Мол, какая нелепая смерть! Столько было надежд! И даже слезу пустит – она это любит делать очень театрально, когда мы ее «достаем». Тьфу, даже думать обо всей этой театральной постановке не хочется. Только вот мать жалко, да и отца тоже. Они ведь меня любят. Ничего не жалеют для меня. Мама, сколько я себя помню, всегда с таким чувством говорит: «Наша принцесса!». И мне это когда-то нравилось: чувствовать себя принцессой. Но теперь-то я понимаю, что это что-то вроде насмешки. Какая из меня принцесса?! Если только в роли короля-отец – водитель автобуса, а в роли королевы-мать – продавец гастронома. А посмотрите на мои тряпки – по-другому мой гардероб не назовешь. Степанов морщится, когда меня видит, мол, «бал безвкусицы». Посмотрела бы я, как бы он сварганил себе свой фирменный прикид за грошовую зарплату моих родителей.

Ну что, лезть или не лезть в ванну, наполненную теплой водой? Я-то понимаю, что здесь игра заканчивается. Если же перейду этот Рубикон, то назад дороги нет. Просто собственная гордость не позволит отступить. Это значит, потерять всяческое уважение к себе. Вот только проблема – не лезть же в ванну в синем свитере. Хоть, как говорится, «в морге тебя переоденут», но так не хочется, чтобы те, кто меня найдут, увидели в розовой воде синего цыпленка. Потом начнут рассказывать всем, на кого я была похожа.

Звонят в дверь. Я уже ногу занесла, чтобы поставить в ванну. Все вдруг покачнулась, и вот па-да-ю! Что со мной? Неужели упала? Нет, мне это показалось. Вот стою спокойно на полу возле ванны. Голова, правда, подозрительно побаливает, кажется, все дело в затылке. Открывать или не открывать дверь? Открывать, а то еще спасатели ввалятся, а я еще не дошла до кондиции. Тогда точно психушка! Так уже с Кэт из соседнего дома было. А сколько о ней посудачили, мол, сопливая Джульетта. Вот невезуха! Скорее замести следы. Нож – подванную.

Подкрадываюсь к двери с замирающим сердцем. Словно нашкодивший котенок!

– Да, кто там? – спрашиваю томным голосом.

– Дочка, это я, мама, открой сейчас же! – доносится взволнованный голос в ответ.

– Да все в порядке ма-а-а! – тяну я, прикидываясь беззаботной дурочкой.

Щелкает замок, и в комнату врывается ураган – моя мать.

– Как ты, все в порядке? – испуганно хватает она меня за плечи. – А зачем воду в ванну набрала?

– Согреться хотела, – объясняю я. – Повздорила с одноклассниками и полетела домой без пальто. Замерзла!

Мать еще о чем-то говорит, а я замечаю, что из полуоткрытой входной двери выглядывает Парфенов. Так вот кто «пожар» устроил! Парфенов в нашем классе новичок – только в этом сентябре в нашу школу перевелся, так что я еще не разобралась, чего он стоит. Но, как видно, совать свой нос в чужие дела любит. Вот я ему этот любопытный нос чуть не прищемила, когда захлопнула дверь квартиры. Мать все что-то выясняла, а я пошла, легла в сою кровать прямо в одежде и с головой одеялом укрылась, чтобы ничего не слышать и ничего не видеть.

Проснулась, а вокруг темно. Я сначала подумала, что все еще под одеялом. Нет. Ощупала все вокруг – лежу на чем-то колючем. Где это я? Может, я, действительно, того?.. Может, я уже там, куда совсем еще недавно так стремилась? Вокруг, как в таких случаях говорят, адская тьма. Честно скажу, испугалась. Лежу, трясусь в ужасе. И вдруг откуда-то тусклый такой свет, словно из-за угла. Да, я про свет, который чудится тем, кто расстался с жизнью, где-то читала. Вот из-за угла выплывает неяркий круг света. Этот нездешний свет выхватывает из темноты часть кирпичной стены, а вот потолок теряется в полумраке. А, может, его совсем нет? А я в каком-то бездонном колодце, куда попадают те, кто не умеет ценить самое высшее благо – жизнь. Ага, да это же обыкновенная свеча, которую держит незнакомая девушка. Ее лицо, подсвеченное снизу, кажется мне страшной маской. Жуткое зрелище! Видимо, это по мою душу! На голове у девушки какой-то дурацкий колпак.