Александр Федосюк - Цивилизация права: по лезвию между двух анархий

• Название: Цивилизация права: по лезвию между двух анархий
• Автор: Александр Федосюк
• Жанр: Прочая научная литература

Это первая за последние 50 лет книга, в которой автор обращается к теме, поднятой проф. В.П.Грибановым и проф. В.Д.Сорокиным, но забытой современной российской правовой наукой: «Система правового регулирования социума».

Автору удалось разрешить вопрос о первоосновах правового регулирования, найти критерии, позволяющие в режиме реального времени предсказать пути эффективного правового развития любой организации, государства, практический потенциал законопроекта в рамках любой социальной системы.

---

Оптимальность построения вавилонского законодательства, базирующегося на необходимости беспристрастного и скорого судебно—договорного разрешения споров, обнаруживает явное стремление Хаммурапи к стабилизации внутригосударственных отношений путем их нормативной гражданско—правовой централизации. Вероятно, тот же фактор повлиял на объединение регламентации хозяйственной деятельности «военной организации» Вавилона и иных субъектов гражданского права112.

Специфика военной организации Вавилона опосредована построением ее в форме ополчения с характерными признаками, обозначенными А. Смитом113: призыв только на время похода, самостоятельная военная подготовка, самостоятельное хозяйственное обеспечение в мирное время.

Основу же хозяйственной деятельности воинов составляло право пользования имуществом «илька»114, – материальной базы обеспечения армии и иных «царских людей». Входившее в «ильк» имущество (основное имущество «военной организации» – земля и скот) не переходило в собственность воина, а оставалась государственным. Необходимость сохранения его «государственного» статуса требовала:

регулярного поддержания ценности имущества и выполнения воинами соответствующих гражданско—правовых обязанностей по обслуживанию «илька»;

нормативно—закрепленного блокирования возможности отчуждения государственного имущества «илька» в личную собственность.

Таким образом, в отношении «военной организации» (априори, «неорганичной» социальной системы) в условиях единого гражданско-правового пространства Кодекса был реализован принцип тотального контроля имущества неорганичных социальных систем.

Закрепление права пользования ильком и определение порядка его восстановления предполагает первоначальную необходимость законного признания права. Кодексом не был регламентирован порядок заключения подобного договора. Но, фактически, данное право возникало при передаче имущества воину и впоследствии, согласно Кодексу, принадлежало только субъективно данному воину115. Подобно каждому праву, возможность самообеспечения за счет государственного имущества (илька) сопровождалась ограничением правоспособности – в отношении права распоряжения и совокупностью условий, связанных с регулярностью обработки получаемой земли116 и выполнением служебных обязанностей117.

В случае возникновения гражданско—правового спора и до момента принятия судебногорешения допускалась самозащита имущественного права путем удержания спорного имущества118. В Кодексе исключений для воинов в решении подобных вопросов не приведено. Поэтому, учитывая достаточную подробность положений Кодекса, предполагался единый для всех субъектов порядок применения самозащиты.

Кодекс Хаммурапи не вводил прямых запретов на возмездную (по договору) передачу земельного или животного «илька», но ограничивал круг лиц, имеющих на это право, состав объектов продажи и условия заключения договора. Так, низшие воинские чины не могли продать исключительно имущество илька119. Переход его сопровождался обязательной передачей обременений, – обязанностью несения службы120. Причиной тому было, явно, не экспериментаторское, но умозрительно-осознанное понимание Хаммурапи комплекса мер правового регулирования, направленного на охранение государственного имущества от растраты воинами, – не имевшими опыта распоряжения собственным имуществом и не нацеленными (согласно чрезвычайной, нестабильной, «военной» первооснове любой «военной организации») на полноценное участие в гражданско-правовых отношениях. Кроме того, это позволяло сберечь государственное имущество от расхищения неблагонамеренными (коррупционно-нацеленными) субъектами в ущерб, соответственно, боеспособности государственной «военной организации», – армии. Неизменная принадлежность земли «илька» государству поддерживала материальную привязанность к военной организации воинов (граждан земледельческого государства) и, так или иначе, это обеспечивало поддержание материальной обеспеченности, соответственно, боеспособности армии.

Несоблюдение определенных Кодексом условий передачи «илька» однозначно приводило к расторжению договора отчуждения имущества с вполне современными последствиями: приобретатель по такому договору обязан был возвратить имущество и «терял свое серебро»121. Подобный результат вполне совпадает с современными последствиями признания договора недействительным. Таким образом, обеспечивалось сохранение государственного статуса имущества «илька» (основного имущества вавилонской «военной организации»), – предназначенного исключительно для обеспечения хозяйственных потребностей «царских людей».

Данное действие совпадает с выводами некоторых современных военных цивилистов122 об ограничении любой гражданско-правовой правосубъектности (ответственности) военных организаций, но системно материальная «безответственность» субъектов гражданского права может быть обусловлена и конституционно допускается государством только в условиях чрезвычайного, «военного» положения123 или несения боевого дежурства, пограничной службы124. Объяснением такой «повальной» правосубъектности «военной организации в Вавилоне может служить, во-первых, системно-обусловленный низкий уровень правосознания профессиональных воинов во все времена (профессиональная деформация – война всегда есть нарушение, разрушение, неприятие гражданского закона), а, во-вторых, как и в настоящее время, – отсутствие или же недостаточность полноценных системных научных исследований в сфере правового регулирования.

Согласно Кодексу, также, признавалось незаконным распоряжение военачальника (администратора), направленное на изъятие имущества «илька» у воина или передачу этого имущества или самого воина (его личной свободы) третьему лицу. Подобное злоупотребление служебным положением влекло явное уголовное наказание125, приравнивалось к уголовному преступлению, ввиду, возможно, существенности его безусловного влияния на стабильность основ государственного строя.

Сходство Кодекса с современным российским законодательством, в отношении признания недействительности юридически значимого126 фактов в значительной степени обусловлено тем, что в обоих случаях акцент делается на существенности правил оформления договора127.

Для унификации терминологии, используемой в настоящем исследовании и исключительно в его рамках, все юридически значимые события, документы, действия объединены понятием – «юридически значимые128 факты»129. По мнению В. Б. Исакова130, «практический смысл и научная ценность теории юридических фактов заключаются в том, что она изучает один из аспектов фактической обоснованности правового регулирования». К тому же, «система юридических фактов, четко очерченных в законодательстве, своевременно, полно и достоверно установленных в процессе применения права» является одной «из важных гарантий… законности». Но в настоящее время «место юридических фактов в «механизме правового регулирования», их функции в правовой системе до конца не раскрыты, а регулирующие возможности не всегда используются в полной мере. Поэтому, локальное введение в рамках данной работы понятия «юридически значимого факта» (универсального, сводящего воедино все юридически значимые события, документы, действия), с одной стороны, способствует выяснению фактической обоснованности правового регулирования как бесспорно важного системного явления, а с другой стороны, позволяет избежать отклонения данного исследования в сторону изучения природы неопределенного и спорного термина.

Гражданский кодекс Российской Федерации, по сравнению с Кодексом Хаммурапи, расширяет перечень последствий недействительности, учитывая субъективные критерии умысла, злонамеренности при заключении сделки131 и персонифицированные характеристики субъектов132. Такая субъективизация имеет целью охрану прав не вполне дееспособных или недостаточно осторожных лиц от недобросовестности контрагентов но, одновременно, усиливает влияние субъективных факторов на требующее объективности судебное разбирательство, соответственно, создает существенные предпосылки для децентрализации (субъективизации) применения норм гражданского законодательства.

В Кодексе отсутствует базовая система категорий, научно определяющих регламентируемые им правоотношения («недействительность», «субъекты права», «объекты права», «договор» и так далее). Это позволяет сделать вывод о том, что вавилонское законодательство опиралось не вполне на «букву закона», а на более простую систему унифицированных правил, «правовых принципов» имеющих непосредственную цель – ускорение процесса судопроизводства и позволяющих достичь искомого при минимально—приемлемом объеме твердых правовых норм.