Коллектив авторов - Новейшая история стран Азии и Африки. XX век. 1945–2000. Часть 2

• Название: Новейшая история стран Азии и Африки. XX век. 1945–2000. Часть 2
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-691-00644-4, 978-5-691-00820-7

В учебнике раскрыты основные тенденции развития стран Азии и Африки в 1945–2000 гг. государств Дальнего Востока, Юго-Восточной и Южной Азии.

---

§ 6. Социальные процессы на Востоке

Основные направления социального развития

Вторая половина столетия была отмечена резким убыстрением социального развития стран Востока. Речь шла не только о зарождении новых социальных слоев, классов, прослоек и категорий, но и об изменении качества самого общества. Печать модернизации и даже «вестернизации» все более отчетливо определяла социальный облик Востока, тем не менее оставшийся пестрым и многообразным. Если можно себе представить западное общество в виде образца геометрически правильных форм и четких прямых линий, то восточное общество напоминает скорее сложный и прихотливый орнамент с асимметричностью и внешней алогичностью разнотипных узоров. Поэтому, наряду со все более часто встречающимся в социальных структурах Востока, особенно в конце XX в., западно-восточным синкретизмом, сохраняется и безусловное различие между обществами Запада и Востока, причем – не только в культурно-цивилизационном измерении.

Оставаясь многоукладным, пестрым и многообразным в социальном отношении, восточное общество качественно менялось. В его составе увеличивалась доля современных, модернизированных структур и соответственно уменьшалась доля традиционных, архаичных. Модернизация любого восточного социума (сельской общины, региона или землячества, города или отдельного его квартала, этноконфессии или входящего в нее религиозного братства) шла либо через «капитализацию», т. е. развитие частного предпринимательства и рынка, либо через насаждение государством «сверху» более современных методов хозяйствования, политической и производственной культуры, новейшей технологии и организации труда. Обычно сочетались оба канала модернизации. Но первый преобладал там, где инициатива принадлежала иностранному капиталу (почти во всех колониях или бывших колониях) или где успел заявить о себе национальный капитал (например, в Индии, Турции, Египте до 1952 г. и после 1970 г.). Второй канал имел преимущество в странах с военными или революционными режимами, в частности, в Бирме, Индонезии, Египте 1952–1970 гг., Сирии). Но и во втором случае огосударствление экономики всегда было неполным и объективно преследовало цель защищать слабую национальную экономику от внешних конкурентов, дав крышу и помощь местному предпринимательству, находившемуся в трудной стадии становления.

Монополистическая буржуазия

Капитализм на Востоке стал развиваться во второй половине XX в. намного быстрее, чем в первой. Но шло это развитие разными путями и потоками, принимало разные формы и питалось из разных источников. Оно привело примерно в 1970—1980-х годах к образованию нескольких капиталистических укладов. Из них важнейшим следует признать монополистический капитализм, представленный предприятиями транснациональных корпораций (ТНК) – наиболее крупными и современными, оснащенными новейшей техникой и непрерывно усваивающими самую передовую технологию, использующими самую квалифицированную и высокооплачиваемую рабочую силу. Однако господство ТНК ограничивалось в основном наиболее прибыльными (например, нефтедобывающими) или технически авангардными (например, электронными) отраслями. Кроме того, и в этих отраслях их стали теснить национальные монополии государств Востока, наиболее характерные вначале для Японии, Индии, Египта, Южной Кореи.

Южнокорейские «чеболи», т. е. монополии семейно-кланового типа, стали возникать уже в 1950-е годы. В 1980 г. полсотни «чеболей» давали до 10 % ВВП страны, а в 1990 г. – до 16 %. Объем их продаж тогда составил 130 млрд. долларов, причем 60 % этой суммы пришлось на 5 «чеболей» во главе со знаменитым Самсунгом, крупнейшим концерном в сфере электронной, тяжелой и нефтехимической промышленности. Его владелец Ли Кун Хи за счет постоянного внедрения новейших научно-технических достижений добивался роста производительности труда в отдельные годы на 25–27 %, неуклонно наращивая объемы производства и продаж, а также создавая свои филиалы за пределами страны. В частности, сборку телевизоров осуществляют его предприятия в 20 странах, включая Словакию. Концерн Дэу, уступая Самсунгу по объему продаж (26 млрд. долларов против 49 млрд. в 1991 г.), охватил более широкий круг отраслей, включая машиностроение и автостроение. Его продукция теснит продукцию известных японских «дзайбацу» (монополистических трестов) на рынках самой Японии! Кстати, все «чеболи», сотрудничая и с «дзайбацу», и с западными ТНК, постоянно стремятся занять второе после японцев место. В 1995 г. из 100 крупнейших компаний Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), наряду с американскими и японскими было 6 южнокорейских, но 13 – тайваньских. Тайвань благодаря своим банкирам, судовладельцам и коммерсантам стал вторым после Японии крупнейшим кредитором в мире. Он является крупнейшим инвестором практически во всех странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии.

В Индии буржуазия, пожалуй, первой на Востоке достигла стадии монополистического капитала. Межкорпоративные инвестиции, переплетение интересов различных фирм, власть «контролирующих семей» над множеством предприятий самого разного профиля превратили элиту индийской буржуазии в своеобразного «коллективного монополиста». Уже в 1960-е годы в экономике страны ведущее место заняли 75 монополистических групп во главе с богатейшими семействами Таты, Бирлы, Мафатлала, Тхапара, сохранившими и даже усилившими свои позиции к 1990-м годам. Семи из этих групп принадлежали 3/4 индийских инвестиций за рубежом, в том числе 40 % из них – группе Бирлы, заграничные активы которой превышали ее активы в Индии. Таким образом, деятельность монополий Индии, так же как японских монополий или корейских чеболей, имела международный характер, распространившись от Бирмы и Малайзии до Африки. В то же время есть примеры активности египетских монополистов (в частности, Османа Ахмеда Османа) в Индии и Юго-Восточной Азии. Монополии Индии связаны и с западными ТНК: в лидировавшей в 1993–1996 годах компании страны «Хиндустан Левер» 51 % акций – у англо-голландской ТНК «Юнилевер». Вместе с тем индийские монополии теснили везде на Востоке своих конкурентов за счет дешевизны рабочей силы, оплата которой в 1990-е годы составляла, например, около 5 % оплаты работников соответствующей квалификации на Тайване.

Бюрократия

Помимо монополистической буржуазии, повсюду на Востоке чрезвычайно сильна бюрократическая буржуазия. Финансово-экономическая мощь монополий (как иностранных, так и национальных) позволяла им ставить себе на службу значительную часть государственной бюрократии. Ее представители во главе предприятий госсектора (достаточно сильного в большинстве стран Востока) были, как правило, связаны с частным капиталом и на деле обычно увязывали свои действия с интересами крупной, особенно монополистической, буржуазии. В 1960-х годах в Индии из 339 высших управляющих госсекторы 136 представляли крупный бизнес, а 55 сочетали (несмотря на формальный запрет) государственную службу с частным предпринимательством. Высокие оклады верхушки бюрократии (уже в 1960-е годы они превосходили минимальную зарплату в госсекторе Египта в 30 раз, в Индии – в 64 раза, в Пакистане – в 40 раз, в Бирме – в 32 раза) с учетом всех льгот, добавок и дополнительных выплат составляли огромные суммы. Уже в 1960-е годы доход среднего предпринимателя в Индии составлял 1–4 тыс. рупий в месяц, а у министра или высшего бюрократа – от 5 до 7 тыс. рупий. Кроме того, крупные бюрократы, помимо прямых хищений из казны и взяток, ухитрялись фактически торговать различными лицензиями, льготами, разрешениями, патентами, выдачей госкредитов, освобождением от налогов и т. п.

Обращая все свои законные и незаконные доходы в капитал, бюрократия превращалась в бюрократическую буржуазию, концентрировавшую в своих руках и власть, и богатство. Этот паразитический слой, не заинтересованный, в отличие от буржуазии в «чистом виде», в развитии производства, так как это требовало реинвестиции хотя бы части прибылей, более того – опасавшийся любых перемен, способных ослабить его господство, неизбежно тяготел к коррупции и стагнации, к консерватизму и реакционности. Сотни и тысячи менеджеров госсектора в Индии, Индонезии, Малайзии, Пакистане, Тунисе, Турции в 1960—1980-е годы либо были, либо становились на деле представителями бюрократического капитала, неотделимого от фаворитизма, застоя и черного рынка. По некоторым подсчетам, подобная «паразитическая» буржуазия уже в 1960—1970-х годах присваивала до 30 % национального дохода Индонезии и до 40 % – в некоторых арабских странах. Многие главы государств – Садат в Египте, Сухарто в Индонезии, Маркос на Филиппинах – активно стимулировали процесс обуржуазивания бюрократии. Головокружительно быстрое обогащение этих, как их называли в Египте, «жирных котов» привело к наличию в этой стране в 1980-е годы около 500 семейств, каждое из которых владело собственностью не менее чем в 10 млн. египетских фунтов.