Андрей Мансуров - Ироничная фантастика – 1. Социально-приключенческая фантастика

• Название: Ироничная фантастика – 1. Социально-приключенческая фантастика
• Автор: Андрей Мансуров
• Жанр: Научная Фантастика

Ироничным обычно называют детектив, написанный женщиной. Эта книга иронична несколько в ином смысле. Погони, драки, стрельба, поиски разгадок роковых тайн и несметных сокровищ, тайны гибели космических кораблей и целых цивилизаций, заброшенные бункеры и подземелья, чужие и непривычные формы жизни, Искусственный Интеллект – все это здесь есть. Как и любовь. Однако предлагаю не слишком серьезно ко всему этому относиться: ведь это… Ироничная фантастика!

---

Наверняка создатели этой боевой программы рассчитали точно, как лучше всего, не убивая, снизить эффективность функционирования (если можно так сказать о человеке) его мозга и логики. Ведь если просто убить Лидера – враг заменит его на другого. И ничего не изменится. Если же снизить его, так сказать, КПД работы, можно смело, выждав расчётное время, нападать: эффективно сопротивляться страна, или там, планета, возглавляемая таким Лидером – не сможет!

Ох какие же молодцы те, кто скрыл это сокровище от разумных существ! И какой я идиот, что решился на его включение!.. Нет, не идиот – самоуверенный придурок!

– Дорогая, – говорю, – извини, мне надо на минутку пройти в лабораторию.

Ну, чувствую себя более-менее спокойно: Мать же сказала, что мыслей моя хитрая коза читать не может. А то, что я собираюсь сделать, на мои эмоции, кажется, не…

Как бы не так!

– Нет. – и слышу я в её голосе металл, – Никуда ты не пойдёшь! Я поняла! Ты хочешь от меня отделаться! Нет!!! Я не позволю тебе перечеркнуть всё, что между нами было! Если бы ты знал!.. Тебе, мужчине – никогда не понять: что для нас, женщин, означает – Любить!..

Это священное чувство! И я не позволю тебе плюнуть мне в душу, и променять меня на какую-то сучку!

– Ты что, дура?! Какую ещё сучку?! Откуда ей тут взяться?!

– Я знаю, я поняла!.. Я почувствовала, что у тебя здесь – вот прямо здесь, на корабле, есть другая! И ты хочешь променять меня – меня! – на неё! Какая же ты сволочь! Кобель вонючий! Нет, никуда я тебя не отпущу! Ты – мой! Только МОЙ! Люби меня – и никого больше!..

– Заткнись, робот чёртов! Какая, на… Любовь! Ты, железяка безмозглая! Что ты понимаешь в чувствах?! Думаешь, я всю жизнь буду сидеть и слушать, развесив уши, твои скандалы? Пусти сейчас же!.. – я попытался спихнуть эту разъярённую фурию с колен.

Спихнуть-то спихнул, а вот встать не получилось – она уже сама так пихнула меня в грудь, что я только ухнул, хлопнувшись вместе со стулом на пятую точку!

Ну и дела!.. Недаром опасался! Слава Богу, кое-что предпринял заранее!

– Мать! – ору, – Давай!

Как кинется тут моя «любимая» к люку в коридор! Только и успел, что схватить её за лодыжку в красивом прыжке – даром, что ли играл три года за университетскую футбольную команду!

Потолок взорвался снопом красивых разноцветных искр!

Это моя ласточка засветила мне другой ногой в глаз!

Хорошо хоть, реакция у меня – будь здоров: профессиональная. Иначе бы не выжил с такой-то работой. Перекатившись, попробовал прижать её, тоже упавшую от моего рывка, под себя.

Где там! Получил такую оплеуху, что завалился прямо под пульт управления. Хорошо, Мать к этому времени закрыла переборку, и даже ударив в неё с разбегу всем телом, моя «хрупкая» тростиночка не смогла выйти. Зато уж вмятину оставила приличную!

И это – на закалённой стали!

Чёрт! Чёрт! Чёрт! В мои планы вовсе не входило портить ни оборудование «Лебедя», ни саму Иву! Чего там Мать копается – ведь эта штука уже подбирается ко мне, подобравшись, как пантера, и глаза у неё горят отнюдь не миролюбием и желанием приласкать!..

Забился я под пульт, и вылез с другой стороны – подальше от греха. Хотя погонись она за мной – шансов нет. Говорю же: боксёр-тяжеловес!

Смотрю – упала вдруг на пол.

О-о-х-х!.. Успела, значит, Мать перевести чёртов регулятор.

Одно могу точно сказать – не слишком-то я рвался подойти посмотреть что с Ивой.

И отца своего я теперь понимал куда лучше: он, бедняга, всё такое терпел СЕМЬ (!) лет! А уж потом мы остались с мамкой вдвоём… Впрочем, жить с «неописуемой красавицей, достойной роли Королевы Бала, Мира, и всего прочего» даже в качестве сына – удовольствие на любителя. Так что через ещё восемь лет я тоже… Отправился в «любое другое место» – лишь бы подальше!

Когда подошёл к обожаемой заразе – не удивился.

Она опять рыдала. Правда, теперь совсем по-другому. Громко, отчаянно, взахлёб.

– Ну хватит, – говорю, – Мне уже всё это надоело!

Ага, ни за что не догадаетесь, что дальше было!

Вскидывает эта фея Любви на меня свои заплаканные фиолетовые глазки, и ползком мгновенно (я и пошевелиться не успел – не ждал!) подбирается к моей ноге, и хватает так, словно это её спасательный круг в штормящем море! И уж так она эту ногу мне обрыдала, так умоляла простить её, негодную девчонку, дрянь глупую, и ревнивую мнительную идиотку!..

А потом я услышал, что она – ну никак не заслуживает прощенья! И что её нужно наказать! Причём немедленно! И – не жалея!..

Пока я пытался вникнуть в логику происходящего, она вскочила, метнулась в чулан (есть у меня такой в рубке), вытащила оттуда швабру. Тут уж я совсем было решил, что мне конец!

Она, однако, переломила ручку пополам, схватила черенок, и на коленях, в слезах и причитаниях, подползла (!) обратно, умоляя (вот именно – умоляя!) наказать её, и поскорее! И посильнее!..

Палку она протягивала обеими руками, и чуть ли не насильно всунула мне в руку.

После этого подставила свою спину и снова просила – не жалеть её, подлую сволочь и мерзавку неблагодарную!..

Ну, я-то знаю, что нервных окончаний на спине андроида немного (вернее, их у них не бывает в принципе), поэтому не противился особо сильно – уже начал въезжать, что у нас за садо-мазохистские игрища начались. Кожу андроида почти ничем не повредишь и не испортишь. Ну вот я и приложил ей пару раз. Вначале несильно.

Ну а потом – как чёрт под руку дёрнул! – выдал ей от души, так, что только всхлипывала, да дёргалась. А уж стонала… Призывно.

И точно. Сработало это жутко эффективно.

Взял я её, «обессилено» распластавшуюся по полу, на руки, говорю:

– Мать. Открой чёртову переборку.

И потащил это «доверчиво прижавшееся» безутешно рыдающе-всхлипывающе-ластящееся д… мо опять в свою каюту, на любимую койку.

Она уж так «вписывалась» в меня всем телом, и уж та-а-акая была покорная, кающаяся, несчастная… Мягкая. А взгляд…

Можете не сомневаться – наказал я её как положено, и изо всех сил!

Проклятый второй Режим – он, похоже, ещё эффективней, чем Первый…

Но зато теперь-то я себя чувствовал королём: этот алгоритм поведения если и отличался от того, что стоял у «старой» Ивы все тридцать лет, то лишь в смысле супер-подчинения, и великолепной настройки на все мои желания в смысле… ублажения меня, Любимого Хозяина и Властелина.

Может, этот Режим списали с какой-нибудь Младшей Жены в каком-нибудь Гареме… Да ещё капитально обученной Камасутре и всем тонкостям мужской психологии.

Словом, следующие три дня у нас царили полная Гармония и спокойствие. Хотя…

Почему-то чувствовал я и какое-то… Разочарование, что ли, и… Стыд.

Словом – совершенно не так, как с Первой!

Ну а затем… Странно. Пошла – как бы рутина. Я бы назвал это прозой жизни.

Ко мне цеплялись по мелочам, и периодически тыкали в нос необустроенностью «Лебедя»: то, понимаешь, мойка у меня допотопная (Чёрт. А меня она тридцать лет вполне устраивала), то пылюки полный трюм (ну, тут она где-то права: не лазать же мне самому, или не заставлять Мать манипуляторами вытирать и протирать всю эту хрень влажными тряпочками…), то мебель (какая, к дьяволу, у меня – мебель!) стоит не эстетично, и не соответствует фэншую…

С придирками и капризами, впрочем, справлялся легко. Говорил: «Да, да, дорогая! Скоро купим новую мойку, вот только до супермаркета долетим… Вытрем… Вымоем. Переставим. Но – потом как-нибудь. Сейчас я (типа) сильно занят! А ты пока напиши список, чего нам нужно докупить в ближайшем порту…»

Но миниуборщика пришлось-таки извлечь из ангара, починить (ну, это-то пришлось сделать Матери!) и запустить. Пока он пылесосил и оттирал застарелые пятна машинного масла, меня так и плющило: по-моему, нет ничего более ненавистного мужскому слуху и более страшного испытания для терпения, чем гудение этого самого пылесоса…

На третий день, сидя опять в рубке, и приказав Иве снова сшить себе чего поприличней, чтобы одеть, я спросил о том, что серьёзно беспокоило с самого начала «полевых испытаний»:

– Мать! Какова вероятность для меня влюбиться в ЭТУ Сущность?

– Ноль целых, сорок две сотых процента.

– ?!

Она повторяет – как будто я не расслышал! А я не не расслышал – я недопонял!

– А… почему так?

– Насколько я помню их инструкцию, и разбираюсь в твоём характере, тебе этот второй Режим абсолютно ничем не грозит. Ведь ты – не безвольный мазохист. Я бы, скорее, отметила у тебя некоторую, – тут она поспешила поправиться, – совсем крошечную, склонность – всё же к садизму. Особенно в отношении механизмов… – тут она поспешила перевести разговор, так как я сердито взглянул на черенок швабры…