Е. Черносвитов - …в этом мире несчастливы… Книга вторая

• Название: …в этом мире несчастливы… Книга вторая
• Автор: Е. Черносвитов
• Жанр: Биографии и Мемуары

Это вторая книга из серии «…в этом мире несчастливы…» в книге собраны документальные истории, которые произошли в разное время. В основном, в нашей стране. Авторы являлись в каждом случае или свидетелем, или врачом, или психологом, или экспертом. Прежде, чем собрать предлагаемые читателю истории, авторы заново их переосмыслили. Отсюда все истории приобрели два важных качества: каждая история имеет не одного, а, всех трех авторов и каждая история превращается в «почти документальную историю».

---

«Мыс Лазарева» – одна из жемчужин Дальнего Востока. Огромный порт международного класса с собственным интерклубом, который построили и полностью обеспечивали всем необходимым и обслуживали японцы, покупающие у нас лес. Богатый поселок, именно за счет торговли с Японией. Главным врачом в поселке был мой друг, хирург и заядлый кинолюбитель (его фильмы завоевывали призы даже заграницей!). Дальний родственник Михаила Шолохова, сам он был личностью одаренной и необыкновенной. У Журавлева была одна из лучших в мире коллекция старых пластинок танго (ему присылали эти пластинки со всех концов света в обмен на кинофильмы о природе – флоре и фауне Дальнего Востока). Его квартира была настоящим музеем. Он превосходно делал чучела рыб, птиц, морских и таежных животных, различные изделия из корней и веток деревьев. Собирал также морские, редкие раковины, звезды… Да, что там говорить! Все – не расскажешь! Да и словами о Журавлеве и его музее – не передашь!

В поселке все, конечно, друг друга знали и все друг о друге знали тоже. Знали, что красавица Ксения, жена участкового милиционера, отчаянно изменяет ему, в основном, с портовой элитой, в том числе и капитанами японских судов (якобы для этого, в интерклубе была построена комната свиданий). Участковый, тем не менее, сильно любил Ксению и пытался сохранить семью. Его все жалели. Она родилась в поселке, и там прошли все ее годы. Участковый же, Федор Руднев, приехал в поселок из Украины. Он был хорошим участковым и дело свое знал прочно – а это не просто в портовом поселке.

В тот роковой день солнце стояло в зените и нещадно палило, так что, несмотря на весну, было жарко, как в июле. Но солнце было бронзовое, что предвещало штормовую погоду. Ксения среди бела дня принимала позы кама сутры в комнате для свиданий в интерклубе с очередным капитаном японского судна. Нужно сказать, что занималась любовью она исключительно ради искусства и никогда за это ни с кого не брала ни то, что денег, но и подарков. Одевалась очень скромно. Но настолько была прекрасна, что любая одежда ей только бы повредила. Федор не раз брал свою жену от очередного любовника прямо из постели, но никогда и палец на нее не поднимал. И не урезонивал, все ждал, что «нагуляется и опомнится». Но, в этот раз на него что нашло. Он ударом своего огромного кулака уложил на пол японца, попытавшегося, когда Федор ворвался в комнату, остановить его приемами карате, схватил за волосы Ксению, и потащил ее так по улице, голой. Ксении удалось от него вырваться, и она побежала. Тогда Федор вынул пистолет и выстрелил ей в ногу. Он закричал ей, чтобы она остановилась. Но Ксения, упав на колени, продолжала двигаться, волоча за собой окровавленную ногу. Федор выстрелил второй раз. Целился во вторую ногу, но попал в плечо. Истекая кровью, Ксения продолжала уползать от Федора… Тогда он выстрелил третий раз, именно в тот момент, когда она повернулась к нему и что-то хотела, видимо, сказать. Пуля вошла ей прямо под левый сосок в сердце. Ксения распласталась на земле мертвая в луже крови…

…На этом месте я останавливаюсь, перевожу дыхание и смотрю на женщину – интересно ли ей? И вижу – лицо у нее стало каменным, а прекрасные глаза широко открыты и смотрят куда-то перед собой. «Продолжайте, пожалуйста, продолжайте!» – сдавленным голосом попросила она. И я продолжил свой рассказ о Ксении…

…Труп Ксении я вскрывал в морге центральной районной больницы поселка Мыс Лазарева. Мне помогал мой друг и коллега Анатолий Журавлев и старший следователь прокуратуры, мой приятель и одногодок Александр Насобин. Труп для вскрытия готовила санитарка морга больницы Любовь Дмитриевна, или просто баба Люба.

Когда мы вошли в секционную комнату, и увидели тело Ксении на белом мраморном столе, голое и омытое, то невольно все замерли: оно было прекрасно! Я молниеносно вспомнил афоризм Бальзака: «Женщина только дважды бывает поистине прекрасна – на ложе любви и на смертном одре!». На теле не было еще никаких следов смерти. Оно, повторяю, было прекрасно, и… соблазнительно! Я ужаснулся этой своей последней мысли – «соблазнительна!» И тут же вспомнил Жору Теплова. Затем в моей голове закружились еще более страшные мысли, что я мог бы любить Ксению …сейчас!

Наверное, что – то мое лицо и фигура выражали при таких ужасных мыслях, при этом, я медлил и не начинал вскрытие, потому, что на лицах своих напарников я видел растерянность. Они очень странно смотрели на меня, но ничего не говорили… Я очнулся, когда услышал следующее: «Знаете, парни, мне очень хочется лечь сейчас на мраморный стол рядом с Ксенией и согреть ее своим телом!» Я опешил! Кто-то из моих друзей произнес вслух мои мысли! И страшно испугался – а вдруг я сошел с ума и сказал это сам?! Но тут же другой, явно не мой голос присоединился: «И мне тоже хочется, очень хочется…!» Но тут вошла санитарка Любовь Дмитриевна, молча окинула нас взглядом – троих молодых здоровых парней, стоявших, одетыми в белые халаты, перед голой прекрасной молодой женщиной, лежащей перед ними, такой доступной… и – мертвой! Любовь Дмитриевна бережно подобрала упавшие на стол и раскинувшиеся по нему огненные волосы Ксении, и вскрытие началось…

…Потом, сидя в самолете по пути домой я, погруженный в хаос своих мыслей о Ксении (да, я думал только о ней!), сделал поразительное для себя открытие. Если в головах трех разных и совершенно здоровых парней, при виде красивого мертвого женского тела – трупа! – возникает одна и та же мысль… о любви с ним (трупом!), то не следует ли из этого, что в глубине сознания каждого из нас сидит некрофил?! С другой стороны (я умышленно опускаю цепочку логических умозаключений), не носим ли мы, каждый в себе, своего двойника – уродца («Жору Теплова») Не секрет, что каждый урод видит себя внутренним взором красавцем (носит в себе своего красавца – двойника)…

…Мои мысли были прерваны голосом моей попутчицы, который я услышал, как наяву. Правда, я не уверен, задавала ли мне этот вопрос моя попутчица на самом деле? «А Вы смогли бы сейчас, спустя 25 лет, вспомнить лицо Ксении?» Видимо, я слишком долго тянул с ответом, ибо перед внутренним взором поплыли картины: я вновь с попутчицей вдвоем ночью в вагоне «СВ» «Премьер»! Так долго, что ей пришлось медленно, словно доводя до моего сознания, повторить свой вопрос, пристально глядя мне в глаза. Я даже зажмурился – и от ее пристального взгляда и от напряжения, с которым я вызывал из памяти лицо Ксении… «Да, я вспоминаю, вспоминаю, – пролепетал я, неуверенно, и вдруг словно проснулся, объятый липким ужасом… – Я – вспомнил! Это было Ваше лицо!» Моя попутчица громко и нехорошо расхохоталась. Тряхнула своими пышными огненными волосами, подмигнула мне своими прекрасными зелеными глазами и произнесла: «Ленинград! Приехали!» С этими словами стала быстро собираться и открыла дверь купе, чтобы выйти. Я стоял и молчал. Я был в прострации. Она вышла, медленно закрывая за собой дверь купе, потом вдруг приоткрыла ее, и высунула свою голову – волосы ее свободно упали вниз, и разметались, чуть ли не касаясь, пола. (Как тогда, в морге, упали волосы Ксении) … «Кстати, меня зовут Ксенией. И мне – 20 лет (я вспомнил, что Ксении, когда она умерла, было 20 лет). Но я никогда не была в поселке Мыс Лазарева!» С этими словами она исчезла. Никогда больше, я ее не видел. И видеть не хочу!..

P.S. «Fuck the death, otherwise the death will fuck you»!

Серийный убийца резко отличается от убийцы рецидивиста тем, что он сначала убивает жертву, а потом насилует. Насильник никогда намеренно не убивает жертву. А, если в «борьбе» убивает, то случайно и никогда мертвую не насилует…

История пятьдесят пятая. Казус 16

Она задавала и задавала себе одни и те же вопросы, в одном и том же порядке: 1) Когда это началось? 2) Почему это началось? 3) Кончится ли это? Она была близка к отчаянию! Англичане называют это – addict. Addict, как сейчас рассматривают его специалисты, бывает не только к наркотикам. Вроде бы схожим addict страдал Шарль Бодлер. Но он написал, а она не напишет «Les Fleurs du mal»… Что ей делать? Продолжать и ждать, куда кривая выведет? Или – покончить с вопросами, назойливыми мухами, покончив с собой? А, может попробовать и честно все написать на бумаге? Возможно, тогда и ответы на проклятые вопросы всплывут? «Итак, – решила она, – буду писать!»

Вступив в бальзаковский возраст, она получила в подарок на день рождения от своего поклонника, к которому даже серьезно не относилась, одно из крупнейших издательств «глянца» в Москве. Он был членом Государственной Думы. Вскоре она его бросила, решив, что «бизнес ее возбуждает гораздо сильнее, чем секс». А бизнес процветал. Дело в издательстве налажено было превосходно. Ей не приходилось нисколько напрягаться, разве, что подписывая бумаги. Через несколько месяцев она купила иномарку, а еще через несколько – переехала из своей однокомнатной гос. квартиры в пентхауз с собственным подъездом и лифтом прямо в квартиру. Жизнь потекла по установленному стереотипу элиты, к которой она теперь принадлежала. Секс стал гораздо реже и не приносил ей больше ничего, кроме дорогих подарков. Резко сузился из-за нового материального положения круг общения. Перестала навещать родственников. Но – никакой депрессии! «Жизнь – это бизнес», – говорила она себе первое, когда просыпалась, и последнее, когда засыпала, утопая в шелках своей любимой огромной постели. Не курила. Алкогольные напитки из фантастически красивых бутылок тоже не привлекали ее. Рестораны, пьянки, рестораны – это не для нее. «Деловые» тусовки и сексуальные связи – тоже.