Петр Зеленов - Социалистическое, клиническое, медицинское, культурное, музыкальное произведение. Рассказ интеллигентного хама

• Название: Социалистическое, клиническое, медицинское, культурное, музыкальное произведение. Рассказ интеллигентного хама
• Автор: Петр Зеленов
• Жанр: Прочий юмор

Неожиданно раздался голос сверху: – Внимание, приготовились… «Сейчас, наверное, начнётся обратный отсчёт», – подумал я. Вдруг на секунду всё замерло, и мгновенно что-то началось. Передо мной зажёгся экран, он стал мерцать. Полёт начался…

---

Социалистическое, клиническое, медицинское, культурное, музыкальное произведение Рассказ интеллигентного хама Петр Зеленов

© Петр Зеленов, 2016

© Евгений Боровков, дизайн обложки, 2016

Корректор Ксения Ложкина

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Это время Олимпиады восьмидесятого года, золотое время для москвичей. Это время, когда рок-музыка была запрещена, но звучала в каждом окне, а на концерты отечественных рок-музыкантов, групп «Машина времени», «Воскресенье» или «Круиз» приходилось ездить в Подмосковье и назывались те концерты подпольными. Да, и ещё одно, это моё прозвище, друзья звали меня Хэнк, почему не знаю.

Глава 1

Ясным солнечным летним утром я проснулся в семь часов и стал собираться в сумасшедший дом, не по своей воле, конечно, а направил меня туда военный комиссариат. Я косил от армии начиная с первого же призыва, когда мне было ещё восемнадцать, и за это время подрос аж до двадцати трёх годков, но никак не мог отвязаться от этой почётной обязанности и, как говорится, достал их терпение. Я был музыкантом, но любимая страна уверяла меня в обратном и пыталась поставить под ружьё, но ничего у неё не выходило, и тогда было решено направить меня в психиатрическую больницу имени Кащенко на обследование. Закралось у большевиков сомнение в моём здравомыслии, не давало им покоя моё увлечение несерьёзной и даже, по их же мнению, вредной музыкой. Хотели они сделать из меня настоящего человека. И видимо, для этого направили на обследование.

Как сказал мой друг Серёжа, «каждый интеллигентный человек должен побывать в сумасшедшем доме». Изрёк он это на следующий день после того, как я получил направление. Мусик, так мы его звали, человек незаурядного ума, и он, конечно, был музыкант, но музыкант с большой буквы, или просто гений. Мусик привил мне любовь к классической музыке и научил понимать её, правда, ничего специально для этого он не делал, достаточно было просто с ним дружить.

– Направляют меня на обследование, будь оно не ладно, – сказал я трагическим голосом Мусику по телефону, не по мобильному конечно, тогда их ещё не было. Удивительно, правда?

– Надо это отпраздновать, – ответил мне гений. Для него, очевидно, это означало мою победу над военкоматом и что вопрос о моей службе закрыт навсегда.

– В Кащенко достаточно просто попасть, и ты автоматом негодный призывник или, скорее, непризывник, – продолжал изрекать он мудрые мысли.

Мусик старше меня лет на пятнадцать, из его уст, уст старшего товарища, всё звучало убедительно, и призыв отметить это дело тоже возымел своё действие. Отмечать поехали к детскому хирургу, нашему товарищу. Он частенько нас зазывал в гости, если мы отказывались от приглашения – шантажировал. «У меня есть коньяк, им меня задарили, его уже некуда ставить!» – кричал он в телефонную трубку, а мы всё не ехали и не ехали. Но вот случился повод, и, по утверждению Мусика, повод хороший, чтобы отметить его коньяком. На этот раз нас уговаривать не пришлось. Мы, будучи людьми интеллигентными, позвонили сами, сказали, что едем. Прихватив с собой ещё пять бутылок водки, закуски и пятерых наших друзей, мы примчались на коньяк.

Хотелось бы вот ещё что сказать: слово «закуска», проскользнувшее в моём рассказе, – это не формальность там какая-то, это не просто словцо, относиться к слову «закуска» абы как нельзя, и я уделю ему внимание.

Про честный обман

У меня дома стояла музыкальная аппаратура рок-группы «Школа», так мы её с друзьями нарекли. Кстати сказать, неплохо всё это звучало, прямо у меня дома мы и репетировали, я играл на барабанах. В то время записи качеством не блистали, в общем, что-то шумело и рычало из магнитофонов, кто и что там поёт, разобрать было довольно трудно. Но для основной массы населения главное, чтобы были слышны роковые гитарные рифы, барабаны и соло, этакие запилы, и, в общем, что там играет, мало кого колыхало. Самым главным аргументом тогда служило особое обстоятельство – дефицит. Кстати, всё, что я перечислил из еды, кроме водки, тоже было дефицитом и нельзя было просто такую вкусняшку купить, её можно было только достать, а для этого нужны были разные добрые знакомые, заведующие магазинами, мясники и т. д., и они у нас были. Рок-музыка, особенно отечественная, тоже была большим дефицитом, и достать записи разных подпольных групп было делом непростым.

Дома мы такую рычащую кассеточку этакой дефицитной музыки быстренько и накидали, назвали группу «Ремон обави» с ударением на последние буквы, выкинув и поменяв несколько букв в словосочетании «ремонт обуви», и, хотите верьте, хотите нет, впарили таксисту за семьдесят рублей, по тем временам это большие деньги. А главное, таксисту угодили, он сказал: «Да я прекрасно знаю эту группу, очень хотел и никак не мог её достать, и вот такая удача, спасибо, пацаны» – и, выложив нам денег, вставил кассетку в магнитофон и стал наслаждаться музычкой.

Но вернёмся к празднованию по случаю получения направления на обследование в психиатрическую больницу имени Кащенко. Приехали мы к педиатру, другу нашему, домой, как водится, готовка, как это мы умеем, и, перед тем как вкусить приготовленной вкуснейшим образом еды и выпить под хороший разговор с добрыми людьми, хирург- педиатр решил нас угостить и одновременно удивить. Он достал откуда-то из закромов пятидесятилетней выдержки французский коньяк, чем, конечно, удивил, сказал, что хочет угостить, чем удивил второй раз, а налив всего по 10 грамм каждому, удивил и в третий.

Мы видели его страдания при разливе этого чуда по рюмкам, но совсем не угостить он не мог. Это как бриллиант в несколько карат, обладая им, его невозможно не показать другим людям, чтобы не похвастаться. Когда мы пробовали коньяк, он терпеливо смотрел и ждал охов и восхищений. И мы его не разочаровали, охали и ахали, всячески давая понять, что знатоки этого дела и т. д., в общем, угодили как могли и начали пить водку, а пятидесятилетнее чудо было убрано ещё лет на пятьдесят, судя по тому, как долго хирург прятал бутылку в те же закрома.

Поздним вечером мы все и педиатр, всего восемь человек, втолкали себя в такси и поехали гулять на свежем воздухе. Доехав до места назначения, мы выгрузились около ДК МАИ.

Она была валютная проститутка (неплохое начало для романа), и было у неё смешное прозвище Калатушка. Её-то мы и встретили сразу после выгрузки из машины, с криками «стой, родная» мы быстро её настигли. А двигало нами абсолютно безобидное желание угостить нашу хорошую знакомую рюмкой водки. Но неожиданно наш дорогой педиатр-хирург достал из-за пазухи тот самым французский пятидесятилетний чудо-коньяк и принялся им на лавочке угощать даму, чем удивил и в четвёртый раз, но гораздо сильнее трёх предыдущих.

Сидя в беседке и попивая этот чудесный напиток, мы вспомнили про моё направление в психиатрическую клинику, и Мусик изрёк: «Каждый интеллигентный человек должен там побывать».

Я считал себя, конечно, человеком интеллигентным, но хотелось быть исключением из правила, несильно я стремился в это так часто посещаемое интеллигентами место.

Всё-таки это было трудновато – взять и лечь в психушку. Готовился я к этому довольно долго, несколько раз ездил туда и прогуливался возле больницы. Узнал даже, что номер у неё первый, и, набравшись смелости и скорости, даже подходил к дверям приёмного покоя, но всякий раз в моё интеллигентное нутро вселялся какой-то хам по имени Петрович, который сбавлял скорость и говорил мне: «Ну это всё на хер! Поехали обратно пиво пить, завтра приедем».

Внутренний интеллигент, которого звали Викторович, быстро соглашался с Петровичем, в этом было некое единение двух непримиримых внутренних врагов, и мы быстро уезжали пить пиво. Но пил я пиво, конечно, не один, а с друзьями.

Мой друг Вова, видевший все мои внутренние противоречия, связанные с армией, понял, что мне выпал шанс и упускать его я не имею права. «Тебе уже 23, какая армия?» – спрашивал он меня.

Вова был человеком умным и, главное, остроумным. Чего стоит только история про загранправа! Случилось это, правда, немного позже изложенных событий.

Про закуску

Звонит мне как-то в субботу Мусик и говорит:

– Пётр Викторович, а давайте сегодня будем кушать водку.

– Чего ж нет, давайте откушаем, Сергей Александрович, – отвечаю ему, а это значит совсем не то, что многие сейчас подумали.

Фраза «давайте сегодня кушать водку» подразумевала под собой гораздо больше, чем выпивание портвейна до умопомрачения и закусывание его плавленым сырком где-нибудь на лавке в детском саду, как это было принято в то героическое время. Это, друзья мои, означало совсем другое: это стол, заставленный всякой вкусной всячиной, если, конечно, умеешь эту всячину правильно приготовить и, главное, сервировать, а это мы с Мусиком умели исключительно, и в этом большая заслуга именно старшего товарища.