Ольга Трушкова - Не догоняй давно ушедший поезд. Рассказы

• Название: Не догоняй давно ушедший поезд. Рассказы
• Автор: Ольга Трушкова
• Жанр: Русское современное

Разные люди, разные судьбы… Молоденькой учительнице в начале жизненного пути уготована встреча с самым настоящим выродком рода человеческого, а маленькому Стёпке из неблагополучной семьи ниспосланы кем-то свыше добрые люди, которые помогают ему найти место под солнцем. В одном ПТУ оказываются талантливый сирота Сергей Пряхин, прозванный Интеллигентом, и живущий по «понятиям» и под покровительством главы администрации дебил Черепанов. Знакомься, читатель, с разными людьми и их судьбами.

---

Женщине опять стало невыносимо стыдно за те нелепые мысли о человеческой черствости. Люди разные. Везде. Всегда. Так и должно быть, потому что не будь зла, как бы мы узнали, что есть добро? Вот что она увидела, когда после той травмы впервые за неделю вышла за калитку? Разметенную соседями широкую дорожку от ограды и до самой проезжей части.

Неправда это, что «сегодня каждый сам по себе», люди в своём большинстве всегда остаются людьми. На том и стоим.

Окинув придирчивым взглядом праздничный стол и не найдя отклонений в сервировке и нарушений в традиционном меню, Вера Николаевна хотела было всплакнуть на радостях, что не одна Новый год встречает, но не успела. Стрелка часов приближалась к заветному числу, и слезопад пришлось отложить до другого случая.

***

…Через день дочь уехала домой, в свою шумную и суетную городскую жизнь, а Вера Николаевна, проводив глазами сигнальные огоньки такси, ещё долго стояла на высоком крыльце и слушала звенящую тишину морозного январского утра. Второго в новом году.

Вот и ещё один год ушёл в прошлое. Каким он был? Да обыкновенным. А что принесёт год грядущий? Поживём – увидим. Закат уже не за горами? Возможно. Но не горы окружают её село. Солнце садится за прекрасной сибирской тайгой, которая начинается сразу за огородами, и, как ни посмотри, на первом плане – тайга, а закат – это уже после. Так что Вера Николаевна не будет больше жить в ожидании своего заката. Она будет просто жить.

Иркутск – Веренка.Январь, 2015.

Последние дни уходящего лета

Она перелезла через забор своего огорода и сразу же очутилась под сенью вековых елей и гладкоствольных берёз – подворье граничит с сибирской тайгой, таинственной и прекрасной. Это её тайга. Это её мир.

Сегодня Вера Николаевна особенно остро ощутила приближение осени. Осени в природе. Осени в её жизни. Услужливая память процитировала незабвенные есенинские строки о благословении тому, что «…пришло процвесть и умереть», а в голове рождалось своё, выношенное подсознанием:

Последние дни уходящего лета…
Коснулась листвы желто-красная медь.
И песню мою, что не вся ещё спета,
Пусть в несколько нот, но хочу я допеть.

Успею ль? Смогу ль? Иль сорвусь на той ноте
Которую взять недостанет уж сил?
И птицей, подраненной прямо в полёте…

Стоп! Дальше не надо, потому что в заключительной строке может рифмоваться то, о чём ей думать совсем не хочется. Во всяком случае, здесь, где так царственна осанка деревьев и лёгкий ветерок колышет их густые кроны. Во всяком случае, сейчас, когда в душе полный покой, а сама она находится в согласии с собой и со всем миром.

Это и есть умиротворённость, подумала она и, очистив широкий пень от прошлогодней хвои, присела на него. Сквозь густую листву берёз, чуть тронутую легкой позолотой осени, пробились лучи заходящего солнца. Они заиграли на уже пожухлой траве, на белых кроссовках и на чудом уцелевших нескольких ягодках шиповника.

Мир и покой.

Почему люди не могут жить в той же гармонии, в какой живёт её тайга? Ведь в ней, в её тайге, всем хватает места под солнцем. Зачем суетиться, отнимать у другого то, что тебе не принадлежит? Зачем лгать, воровать, убивать? Ради наживы? Но неужели гомо сапиенс не может понять, что на тот свет он с собой ничего не унесёт?

Да… Гомо-то мы, конечно, гомо, но все ли мы сапиенс?

Ей вдруг вспомнился рассказ о чукче, который вытащил сеть с богатым уловом, но взял всего двух лососей, а остальную рыбу выпустил в море. Вопрос, почему он так поступил, чукчу несказанно удивил:

– А пошто мне столько? Я столько, однако, не скушаю. Скушаю этих, потом опять поймаю.

Вот и смейся теперь над северным человеком, считай его недалеким, смотри на него свысока и сочиняй анекдоты про низкий уровень его интеллекта.

Вера Николаевна встала, поймала медленно падающий, уже покрасневший листок осинки, разгладила на ладони и осторожно положила на пень.

Припомнилась строка классика:

Листок оторвался от веки родимой…

Что-то рановато отрываться от мам-пап листочки начали, акселераты таёжные. Не в срок. Лето-то ещё не кончилось. Ох, детки, детки. Осиновые да берёзовые. Улыбнулась, потому что это она произнесла вслух. Запрокинула голову и увидела чистую, прозрачную голубизну неба. Невесомые облака самых причудливых форм медленно проплывали над остроконечными, как шапки бурят, верхушками деревьев, почти задевая их. Время остановилось. Не было ни войны в Украине, ни беженцев, ни жалкой пенсии, ни немыслимо выросших за последние месяцы цен на самые необходимые продукты, ни её неизлечимой болезни. Не было ничего. Только она и её тайга. Да ещё последние дни уходящего лета…

Сентябрь, 2014.Иркутск – Веренка.

Смело топчу я ногой…

Осень приказала перезревшей листве опуститься на землю (покрасовалась, мол, и будет), и листва толстым пестрым ковром покорно улеглась туда, куда велено было. Только не все подчинились суровому приказу: наиболее стойкие золотистые солдатики, несмотря на свою обречённость, продолжали отчаянно сражаться с осенью. Их было немного, силы явно неравны, значит, скоро и эти «герои» падут «смертью храбрых» под порывами холодного северного ветра.

Тропинка едва угадывалась под опавшей листвой, кроссовки почти утопали в ней, но Вера Николаевна уверенно ступала без боязни оступиться, потому что это была её тропа.

Смело топчу я ногой
Вешнюю леса красу.

Прекрасное стихотворение и как будто про этот момент. Вот идёт она по лесу с пластиковым ведёрком (за маслятами подалась, коих после недавних дождей, по словам соседки, видимо-невидимо) и топчет эту самую «вешнюю леса красу». Красиво сказал поэт, только вот многие бездумно повторяют эти строки, а в смысл не особо-то и вдумываются.

Всплыла картинка из далёкого прошлого.

Ванечка Сёмин, круглый отличник по её предмету, бойко, с выражением продекламировал выученное наизусть стихотворение Аполлона Майкова и ждал от неё вполне заслуженной пятёрки.

Но тут троечница Света Козаченко грустно, едва ли не со слезой в голосе спросила:

– Вера Николаевна, а разве можно красу топтать? Ведь это же краса!

– А вот Ваня нам сейчас и объяснит.

Ваня не стал объяснять – думать про красу ему не задавали, а домашнее задание он выполнил. Вот смотрите, в дневнике у него всё записано.

Пятёрку Ваня получил: он ведь зазубрил набор не совсем понятных ему слов и даже выразительно прочитал, нигде не нарушив их порядок. Себе же Вера Николаевна поставила жирную единицу. Не за этот урок. За предыдущий. За тот, на котором она вводила детей в мир поэзии Аполлона Майкова и не донесла до них всей прелести этого стихотворения.

А ещё она поняла, что Света Козаченко не «серенькая мышка», как месяц назад охарактеризовала её завуч, листая классный журнал и представляя молоденькой учительнице её будущих учеников, а очень тонкая натура, способная интуитивно почувствовать то, мимо чего может равнодушно пройти отличник Ваня Сёмин.

***

Сколько уж лет минуло, а она помнит всех своих учеников. Ну, или почти всех. Причём, не только отличников. Помнят ли они её? Наверное, да. Пусть и не все, но помнят. Письма, приходящие по социальным сетям интернета, – тому подтверждение.

Два года назад, получив одно из них, Вера Николаевна долго вглядывалась в фотографию. Открытый, по-детски доверчивый взгляд немного грустных глаз может принадлежать только тому мальчику, мальчику из её невозвратной юности.

Она читала знакомое сочетание имени и фамилии, но не спешила открывать сообщение, которое прислал ей этот немолодой человек – она боялась ошибиться, ведь в мире столько однофамильцев!

«…я так долго искал Вас и, наконец-то, нашёл!»

Не ошиблась. Это, действительно, был он, Коля Иваненко, ученик её самого первого в жизни класса, того самого, о котором Вера Николаевна в самом начале семидесятых упомянула в коротеньком стихотворении…

Вечер веки туч устало смежил
Ветер за окошком глухо стонет.
И чем чаще дождь, тем письма реже
Согревают сердце и ладони.

Груда непроверенных тетрадей
Планов неоформленная масса,
Да ещё забота: как мне сладить
С этим непослушным пятым классом?

А класс был обычным: в меру шаловливым, но вполне управляемым. Просто очень уж хотелось молодой и совсем неопытной учительнице выглядеть степенной и строгой. Слава Богу, ничего из этого не получилось – дистанция между нею и её сорванцами исчезла сама собой.

«… мы с одноклассниками часто вспоминаем, как Вы читали нам «Кортик» и «Бронзовую птицу…»