Вера Маленькая - Однажды в Коктебеле. сборник

• Название: Однажды в Коктебеле. сборник
• Автор: Вера Маленькая
• Жанр: Русское современное

В сборник вошли повесть «Однажды в Коктебеле» и рассказы. О странностях любви, о поисках мира в душе, без которого это прекрасное чувство легко разрушить, а значит, страдать, каяться, надеяться на прощение. Или не надеяться, забыть!

---

– Молодая была, с черной косой. Эта где? – спросит, скрывая волнение.

Как они о ней уважительно! Директор школы, подумать только. Но она с ней разберется. Завтра… Лето, школа закрыта, значит дома.

Полная женщина полет грядки. Ноги в венах. Лицо отечное. Короткая стрижка, седые пряди. Ольга называет имя учительницы, просит пригласить. Она же не перепутала дом.

– Слушаю вас, – говорит женщина.

У Ольги перед глазами другое лицо. И в мыслях не было, что оно может быть другим, старым. Сколько ей? Сорок пять, пятьдесят? Она ведь хотела плюнуть в глаза той, красивой, молодой и бесстыжей! У этой глаза усталые, хотя и в пятьдесят еще можно быть молодой.

– Я ошиблась, – говорит Ольга.

Какая месть? Какое ружье? Они смотрят друг на друга, цветущая, яркая Ольга и учительница, которую безжалостно не пощадило время. В усталых глазах мелькает любопытство, изумление, но Ольга уже уходит. Уходит быстро. И долго еще сидит у пруда. Не сбылось и уже не сбудется. Прощайте, прощайте, Наташа Ростова Офелия, Дульсинея и Анна Каренина! Давно поняла, не «уродина конопатая» было самым страшным. Они со сверстниками обзывали друг друга грубей, а через минуту уже смеялись. Мир пошатнулся, когда учительница сказала: «Поцелуй». Когда захлестнула волна стыда, растерянности и страха. Все сплелось в ядовитый клубок, который не смогли распутать даже любовь, даже семья. Все отравляло и жалило. Теперь – то она знает, травма психологическая. Мамочка бедная плакала, не понимая, что происходит. Мамочка, которая так рано ушла. Лучше бы она тогда рассказала и все бы сложилось иначе, без навязчивый идей.

Горят щеки, как же они горят! И сердце стучит у горла. Надо раздеться, зайти в воду, раздвинуть зеленую тину, умыться, добраться до кувшинок. Она здесь одна, нет никакой учительницы. Неееееееет! А, может, и не было. Сон, сон, сон! Разбудил бы кто… Пиявки липнут к телу, вода затхлая. Ее тошнит. И вдруг вспоминается муж. Когда у нее проблемы, он говорит: «Остынь, Оленька. Ничто не стоит твоих страданий». Говорит и целует ее шею. Остыть надо. Зачем она только сюда поехала?

Рядом останавливается машина. Ольга вздрагивает от неожиданности. Голос знакомый. Владимир!

– С тобой не соскучишься. Вспомнил, что пристрелить грозилась. Отчаянная! Мало ли. Едва эту деревеньку нашли.

– Я тебе кто? – кричит она, – чего заботишься? Вот утону сейчас в этом вонючем пруду.

– Не каждый день мне душу открывают, – отвечает он спокойно, – ответственность появляется. Вылезай из пруда, вся в тине и пиявках. Артистка!

Он отдерет пиявок, обольет чистой водой из бутылок, разотрет махровым полотенцем, оденет, заставит выпить чаю из термоса, а в машине тихо скажет: «Оля, я тебе, никто, но ты послушай. Не сбылось, только жизнь продолжается. И у меня не сбылось. Девушку любимую потерял, военным не стал. Смириться надо. И сделать все, чтобы у дочки сбылось, а надрыв пройдет».

– Трудно смириться, – всхлипнет она, – предназначение не случилось, понимаешь?

– Тебе что, сам Господь указал на него? – разозлится он.

– Мне да, – ответит она, – сердце от радости заходилось.

– Вот окуну сейчас головой в этот пруд, – рассмеется он, – чтобы посмотрела потом на солнышко и обрадовалась. Жизнь – то одна, Оля!

– Одна, – повторит она, – потому и жаль несбывшееся. Проедем к деревне, я покажу тебе эту тетку. Он посмотрит на нее с жалостью.

– Как же тебя заклинило на этом несбывшемся. На этой тетке. Кстати, не сбыться могло и без учительницы. Просто не поступила бы. Часто такое случается. К психологу, Оля, надо. И пьесы попробуй писать. Это тоже театр. Что ты удивляешься? Я бы писал.

Ей захочется сказать, что нечего ее учить, сама разберется, а он всего лишь самоуверенный малиновый пиджак. Захочется, но не скажет. Не почувствует, как Владимир обнимет ее за плечи и будет стоять рядом, пока она не придет в себя, пока не прошепчет: «Отвези меня домой. Я так устала. И в деревню, попрощаться!» Оглянется на пруд, на кувшинки, до которых так и не доплыла. Подумает вяло и неожиданно, что интересный бы получился сценарий. Можно попробовать. Только попробовать!

И будет длинная дорога домой. Машину поведет охранник, а она уснет у Владимира на плече и увидит себя веселой, конопатой. В старинном зеркале. Девочка озорно тряхнет светлыми волосами и кому – то невидимому скажет: «Я все поняла. Не надо бояться. Я Оленька! Не уродина, нет!» В зеркале мелькнет вдруг яркое солнечное пятно. На миг! А Ольга во сне почувствует, как тихо и спокойно вздохнет душа. И это будет не роль, не роль…

Глава 3. Рыжая Лена

Перед зеркалом Алла Юрьевна стоять не любит. Причесаться, губы слегка подкрасить, а больше и незачем. О чем оно ей расскажет? Об усталом взгляде, о рано поседевших волосах… Коса когда – то была до пояса. Так нет ее давно. Нет! Правда, в другом, старинном и потускневшем, иногда мелькнет яркое, веселое пятнышко. На миг! Словно солнечный зайчик. Чудеса… Зеркало стоит в просторных сенях, где всего лишь крохотное оконце. Какие зайчики? Выбросить бы, да соседи подарили, когда она переезжала в этот дом из унылого учительского. Директором школы ее назначили. И совхоз купил вот этот, сухой, светлый, добротный… И зеркало, подарили. Давно это было. Ребенка она ждала. Никто и не знал. А началось все с земляничной поляны.

Оглянешься в прошлое и увидишь себя красивой, с корзинкой в руках… Спортивные брюки, футболка, кеды. Волосы перехвачены узенькой алой ленточкой. Глаза черные цыганские, губы яркие, пухлые. По ягоды она тогда шла. В лес, подальше от школы, от учительского домика, в котором затхло и сыро. В лес, в лес! От коллег, от разговоров о школьных проблемах. Каникулы, отпуск. Чего о них говорить? В лес, к прозрачному роднику с ледяной водой, к поляне, где зреет душистая, нежная земляника. Идти далеко, но в радость.

Руки исцарапаны еловыми ветками. Не больно. И хочется, как в детстве, закричать: «Л – е – е – е – е —е —н – а —а – а!» И представить, как из – за густого ельника вихрем налетит чудо, большое, пушистое, рыжее. Подхватит на руки, закружит, расцелует. Чудо зовут Леной. Она берет с собой семилетнюю Альку в лес, на реку, на пруд. В селе говорят, что Лена с приветом. Но какое Альке дело до привета. Она и представить не может, как он выглядит. Бегает и бегает за Леной целыми днями. Худенькая мама только машет рукой. Кроме Альки в семье одиннадцать детей. Младшему два месяца. Алька часто ночует у Лены. Мама разрешает. А чего бояться? Живет Лена с бабушкой, крикливой, но доброй. Накормят. Выспится в теплой постели. Лучше, чем дома, где дети постарше спят на полу, под старыми одеялами, на жестких матрацах. Чего бояться? Теплое, пушистое, рыжее… Лена, Ленусенька! Алька разомлеет от оладий с вареньем и медом. Ласковые руки перенесут на кровать. Она прижмется к ночной сорочке в цветочек, большому, мягкому животу рыжеволосого чуда. Счастье и сон безмятежный. Счастье и сон… Под тихое мурлыканье Лены. Под нежное касание ласковых рук. Однажды услышит, как мамина подруга ворчит:

– Не пускала бы Алю к Ленке. Набалует. С приветом же.

– Да ладно тебе, – отмахнется мать, – Ленка добрая. Мне спокойней, Алька такая шустрая. Да и какой привет? Подумашь, два класса всего осилила. Плохо без родителей. Болтаются по свету, а бабушка, что смогла… Замуж бы ей!

– Кто возьмет – то дурочку? – вздохнет подруга, – а ведь красавица.

Алька прибежит на ферму, где Лена помогает дояркам, возьмет в тоненькие пальчики ее большую руку и прошепчет:

– Не переживай, я стану учительницей и всему, всему тебя научу.

– Ладно, – рассмеется Лена, – расти быстрей.

Через год Лена выйдет замуж за веселого, кудрявого, хромого Колю. Алька сначала не огорчится. По – прежнему будет прибегать к знакомому дому с букетиком незабудок, горсточкой ягод. Только все изменится… Изменится! Каждый вечер она будет тихо сидеть за столом, сжав ладошки, и ждать, когда подойдет Лена и она уткнется носом в большой, теплый живот, а Коля уйдет, потому что она главнее. Это же ее Лена. Ее! Не уйдет Коля, а Лена не подойдет, как раньше.

– Сколько можно? – прикрикнет однажды Коля, – надоело.

Лена проводит Альку за калитку, погладит по плечику и скажет:

– Мы с тобой по грибы скоро пойдем. Потом за клюквой. Ты не плачь. Коля хороший. Если не веришь, спроси у бабушки.

Алька вырвется, побежит, не разбирая дороги. Заберется в кусты сирени и будет долго, без слез, тихонечко выть. И придумает месть дядьке, который украл у нее Лену. Камень ударит Колю в поясницу. Его надолго отправят в больницу. И никто не поймет, что это сделала Алька. Никто, кроме Лениной бабушки, которая придет к маме и будет долго с ней говорить. Алька подслушает и поймет страшное: Коля написал заявление в милицию, которая во всем разберется и ее, Альку, поставят на какой – то учет. Мама горестно вздохнет, закажет переговоры с сестрой и скоро увезет Альку в далекий южный город. Перед отъездом она прибежит к Лене, обнимет и задохнется от волнения.