Андрей Агафонов - Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика

• Название: Все засмеялись, а Гитлер заплакал. Публицистика
• Автор: Андрей Агафонов
• Жанр: Публицистика

В Красноярске выходила замечательная газета «Комок». В ней я работал очень долгие для себя пять лет, с 2003 по 2007 годы. Основу этой книги составляют мои «комковские» публикации, а также то, что было написано в это же время и после моего ухода из «Комка» для других изданий, в качестве текстов для телевидения или просто так. Часть текстов никогда нигде не публиковалась, часть расходилась довольно широко по Сети. Появилось желание собрать лучшие свои тексты под одной обложкой. Что я и сделал.

---

Еще штришок. Власти США на всякий случай с начала партизанской войны не продают Батисте оружия. А больше купить не у кого.

1 января 1959 года завершается рокировка – диктатор Батиста бежит в Доминиканскую Республику, «бородачи» (барбудос) Кастро входят в Гавану. Подогретая СМИ толпа встречает их восторженным ревом.

Комендантский час

Че Гевара не принимает участия в параде. Он – иностранец. Кубинцы могут неправильно понять. Специально для него пишется поправка в Конституцию, согласно которой «гражданином Кубы может стать человек, принимавший участие в Революции, имевший звание не ниже команданте и пробывший в этом звании не менее года». Наложили квадратик на местность – оказалось, что всем этим критериям отвечает наш герой. Поневоле вспомнишь, как нынче проводятся инвестиционные конкурсы.

А пока суд да дело с гражданством, чужестранец Гевара командует ревтрибуналом в крепости Ла Кабанья, комендантом которой назначен. О том, как именно революция будет судить своих врагов, Че Гевара много думал еще в лесах Сьерра-Маэстры (о чем он не думал-то?) Вот его кредо: «Для того, чтобы поставить человека к стенке, совсем не нужно юридическое подтверждение его вины. Это архаичные, буржуазные понятия. У нас революция! И революционер должен стать холодной машиной смерти, руководствующейся чистой ненавистью». Слово с делом не расходилось – расстреливал Гевара без суда и следствия десятками и сотнями. Поставить на такое дело кубинца было бы опрометчиво.

Для нас, советских, Че Гевара в семидесятые-восьмидесятые был кинозвездой. Фирмачом. Стилягой с автоматом. Экзотика, испанский язык, беретка с Хосе Марти… А убрать все это – и на тебе, козлобородый Феликс Эдмундович. И лексика, и мысли, и кашель, и всепоглощающая любовь к людям, которая выражается в биотоннах расстрельного материала – чем больше любишь человечество, тем больше расстреливаешь конкретных жалких людишек. И ничего нового, кроме языка – все эти нинья, сьемпре, команданте – на деле до боли знакомые «Пятилетку в четыре года», «Чистые руки, горячее сердце, холодная голова», «Кадры решают все», «Интеллигенция это говно нации».

Конечно, темперамент иной. Гевара не выносил споров, полемики, моментально вскипал: «Ну какой же ты подонок! Ну ты и дерьмо! Расстрелять тебя мало!»

Счастье народное… Да, боролся за счастье. Когда министры-ревизионисты первого революционного правительства принесли Кастро план реформ, рассчитанный на десять лет, Гевара закатил истерику: «На десять лет? Невозможно, Фидель! Мы не успеем. Они умрут, Фидель! Поверь мне, что все они умрут. Пойми, я медик и разбираюсь в этом. Из истощенных детей Сьерра-Маэстры не останется ни одного!» План завернули и скурили, авторов – выкурили в Майами.

Врачом, кстати, Гевара был паршивым – об этом говорят бойцы его отряда. А сам он вспоминает в мемуарах, что всем ставил один диагноз – истощение, и выписывал один рецепт – больше кушать. Разве что зубы рвал без диагноза и без наркоза, с веселым матерком в качестве анестезии…

Вот так же, без анестезии и с матерком, Че «оздоравливал» экономику Кубы. В короткие сроки он расправился с банковской сферой, промышленностью и сельским хозяйством и принялся за внешнеполитические сношения по всему миру. Во время сношений случались курьезы: в Китае от вида Мао с Геварой случился припадок астмы. Мао и Ганди были его кумирами с детства. Польщенный Мао распорядился закупать у Кубы сахар, но оружия не дал. Достаточно холодно принимали Гевару в Японии, Югославии, Алжире, ГДР и Египте… И только Хрущев раскрыл ему свои объятия – с целью, как сам потом говорил, «подпустить американцам ежа в штаны». То есть – поставить на Кубе наши ракеты. Взамен мы согласились покупать у Кубы сахар по цене, вдвое превышавшей разумную. Надо же было Фиделю и Че Геваре как-то компенсировать убытки (забавная история, кстати: после того, как Куба избавилась от всевластия американских монополий, ей стало не на что жить).

Последовал карибский кризис и шахматный размен: мы убрали с Кубы свои ракеты, американцы убрали свои – из Италии и Турции. Че Гевара почувствовал себя одураченным. Он-то считал, что Советский Союз просто обязан не иметь никаких иных интересов, кроме поддержки социалистических режимов по всему миру. Он об этом много раз говорил и гневно упрекал нашу страну в том, что она «наживается» на странах третьего мира, ПРОДАВАЯ им оружие и оборудование вместо того, чтобы ДАРИТЬ. Такое простое соображение, что СССР недавно закончил тяжелейшую в истории войну с Германией, что целое дееспособное поколение уничтожено, что страна лежит в руинах – этого борца за мировое народное счастье никогда не останавливало.

После очередного турне, в ходе которого Че Гевара сделал ряд публичных заявлений о нехорошей советской алчности, в Гаване его встретили без почестей и объявлений в газетах. Состоялась знаменитая «беседа с Фиделем», длившаяся сорок часов (до такого, пожалуй, и Чавесу далеко), после чего Че Гевара уехал «рубить тростник». Как выяснилось значительно позднее, тростник он рубил на Конго, позднее – в Боливии, а потом тростник дал ему сдачи.

«Алло, это Ливия? Езжайте все в Боливию!»

Если называть вещи своими именами, Куба, Остров Свободы, в шестидесятые годы стала рассадником международного терроризма, спонсируемого Советским Союзом, Китаем и, возможно, некоторыми странами западного лагеря. Кубинские военные действовали в вооруженных конфликтах по всему миру – в Африке, Индокитае, Южной и Центральной Америке. В одной только Анголе в разное время побывало около 300 тысяч кубинских солдат, единовременно – до 50 тысяч солдат, 1500 танков, 150 самолетов и вертолетов. Че Гевару отправили в Конго – вряд ли в качестве поощрения. Страна считалась тяжелой на подъем. Довольно скоро команданте понял, почему. Местный вождь революции не вылезал из борделей, а воины, доставшиеся Геваре, не шли в бой, пока местный колдун не угощал их специальным отваром. Стреляя, бойцы Гевары закрывали оба глаза, а когда стреляли в них – бросали оружие на землю и принимались танцевать.

В принципе, можно было попробовать взять на дрессировку орангутанов… Но Гевара счел такое положение вещей унизительным и добился перевода в Боливию. Почему туда – потому что Боливия, сама по себе тихая и забитая страна, граничила с пятью другими, в том числе – с родной Аргентиной. Поднять восстание в самой Аргентине Че пробовал (уже будучи Че), но его подняли на смех. Аргентинцы вообще насмешливы. Так что действовали по плану Б: в Боливии база, оттуда вылазки, далее два, пять и сто Вьетнамов на территории Южной Америки – и вот гибнут и рушатся Соединенные Штаты в пламени мировой революции! Смерть мастеровщине! Умер проклятый метельщик!

Эх, не дожил Че до 11 сентября 2001 года – счастливее человека не было бы на свете…

Крестьяне Боливии были немало удивлены, обнаружив в сельве вооруженных людей, говорящих на чужом языке. Подумали было, что это наркоторговцы – ну и доложили в полицию. Полиция пришла проверить дом, где базировались партизаны. Партизаны обстреляли их из кустов и убили одного полицейского. И, разумеется, пустились в бега. Их довольно быстро обнаружили и уничтожили. О том, что непонятные диверсанты – люди непростые, власти Боливии начали догадываться после того, как задержали одного из «партизан» – французского левака Режи Дебрэ. Хотели было казнить, да за профессора вступилась мировая общественность, начиная с Жан-Поля Сартра и кончая Папой Римским. Французские левые ценили Гевару выше, чем Фиделя, поскольку Гевара был из хорошей семьи и знал французский. Сартр как-то сказал даже, что Гевара был наиболее совершенным человеком, какой только возможен.

И на солнце бывают пятна – теоретика партизанской войны Че Гевару войска заштатной Боливии играючи загнали в угол и обезоружили. И пристрелили бы на месте, если бы он не крикнул: «Я – Че Гевара, я нужен вам живым!»

Президент Боливии Баррьентес был человеком неглупым и практическим. Оставить Че Гевару живым означало отдать его под суд и вызвать дичайший международный резонанс буквально на пустом месте. Ведь вопросы возникли бы – что делал гражданин Аргентины на территории суверенной Боливии? Почему его сопровождали граждане Кубы? Правда ли, что одна из убитых – гражданка ГДР Тамара Бунке, она же Таня-партизанка – была его, Баррьентеса, любовницей? И какую информацию он ей сливал? И знал ли он, что гражданка Бунке работала не только на кубинскую разведку, но и на Штази и КГБ?

Слишком много неудобных и неизбежных вопросов. Слишком со многими придется портить отношения.

Так что Че Гевару просто расстреляли и похоронили на аэродроме.

Его могилу искали тридцать лет и зачем-то нашли.