С. Добрунов - Откуда приходят люди в этот мир?

• Название: Откуда приходят люди в этот мир?
• Автор: С. Добрунов
• Жанр: Русское современное

О чем эта книга? Конечно, о любви! О любви как самом главном проявлении человеческого сознания. Любовь к женщине. Любовь к Родине. Любовь к детям. Любовь к животным. Любовь к Богу. Любовь к жизни. Герои этих рассказов познают смысл жизни, стремятся найти её цель. Наслаждаются её вкусом. А вкус жизни – на губах у женщины, на острие клинка, в прицеле пулемёта, во встречах с родными после разлуки, в понимании Бога, победе над смертью. По каким законам мы живём? «Я Люблю – и, значит, я живу».

---

Но вот справившись и решив будить, наконец, к обеду своих мужчин, она поднялась на крыльцо. И в этот момент тонкий пронзительный сигнал «мявкнул» у самых ворот, и в следующий же момент калитка открылась, во двор вбежала, нет, влетела даже счастливая Катя. Крепко прижалась щека к щеке со старшей сестрой и, чуть раскачиваясь, стала целовать, целовать, целовать Настю…

Следом в калитке появился Глеб, немного смущенный, но тоже с радостным выражением глаз. Он держал в руках красивый по тем годам пакет из полиэтилена с фотографией знаменитого певца на боку.

– Настя! Вот. Это Глеб…! – Катя смутилась, не зная, как его представить и, все решив, как всегда сразу и правильно, продолжила: – мой муж, почти настоящий. У нас свадьба 22 мая. Ещё больше смутившийся Глеб несколько нелепо наклонил голову, даже наклонился к маленького роста Насте, протягивая ей тот пакет.

– Вот это Вам… и детям, а я, да я Глеб, почти муж, за оставшийся месяц Катя, надеюсь, не передумает, – все смелее и смелее говорил Глеб.

Настя, толком ещё ничего не поняв, с широко раскрытыми глазами, удивилась настолько, что даже губы удивились, раскрылись и показали всегда спрятанные зубки. Она только шептала что-то неясное, но Глеба окинула своим цепким взглядом и осталась довольна.«Хорош парень, красивый», – говорили её глаза, осматривающие Глеба от головы до блестящих коричневых туфель; даже дорогие часы задержали на себе на долю секунды этот взгляд. Так толком ещё и не начав говорить, все ещё удивлённая произошедшим, она ещё раз прижала Катю, поцеловав в веснушки, рукой стала приглашать гостей в дом. А сам дом был построен, устроен так, что входили все в помещение, которое было и кухней, и прихожей одновременно: здесь были и вешалка, и котёл, и кухонная мебель, и все остальное; далее проход вёл в гостиную, где посередине и стоял стол, сервированный на пятерых, а в стенах были двери, ведущие в три спальни, чем и был богат этот дом.

– Вот это моя комната с детства, – Катя показала Глебу на одну из дверей. – Кто сегодня лидер? Костя или Сергей? – спросила она у Насти, то есть спросила, кто спит сегодня в её комнате.

– Не знаю, – отмахнулась Настя, – они могут и ночью лидерством поменяться, – и она резко открыла дверь. С кровати вставал мальчик, вернее, вставал и спал одновременно, полуразбуженный непонятными звуками в доме. Но, увидев Катю, проснулся сразу и закричал радостно: «Училка приехала!» и повис на шее то ли у тёти, то ли у старшей сестры. Из другой комнаты вышел тоже заспанный Олег, а из третьей двери выглядывал точно такой же мальчик, как и Костя, который сегодня, видимо, был подчинённым и спал не в Катиной комнате. Смущение от первой встречи у Глеба быстро прошло, и он чувствовал себя как свой среди этой дружной, весёлой и, должно быть, уже и его семьи…

Вскоре все мужчины умылись, оделись, причесались. Все пребывали в отличном настроении, все, кроме Серёжи, который и сегодня уступал лидерство и имел обиженный подавленный вид, потому что брат не давал ему подобраться к Кате и как следует пообниматься и поговорить с ней. Одет он был в простые брюки, Костя красовался в редких, тем более для детей, в те времена джинсах и без умолку говорил с Катей. Она, заметив, что Серёжа грустит, подозвала его к себе и, посадив с другой от себя стороны на диване, всё пыталась развеселить его, рассказывая о своей веселой студенческой жизни, познакомила с Глебом, ещё раз назвав его своим мужем. Мальчики сначала с опаской посматривали на чужака, но как-то быстро освоились и задавали ему кучу вопросов, в основном про «Ладу» и, заполучив ключи, которые для поднятия настроения Глеб вручил Серёже, пулей умчались во двор испытывать предмет в оригинале.

– А вдруг заведут и поедут? – испугалась Катя.

Да она и не закрыта, но я, как учил Антон, нажал секретку. Так что не заведут.

– Да? Да они твою секретку в момент найдут, – они же дети водителя.

И точно, через несколько секунд уже был слышен работающий мотор машины. На разборки пошел Олег. Вскоре мотор заглох, а пристыженные, но, видно, очень довольные мальчики вернулись в комнату. Возвращая ключи, Серёжа с гордостью сказал: «Классная тачка!» и поднял вверх большой палец, изображая полное удовольствие и гордость: «Завелась с полуоборота!». Только его брюки, брюки, а не джинсы, были все в пыли от двери машины, которую он заодно и «протёр» ими…

Хозяйка всех пригласила к столу и первым делом, ещё до то ли завтрака, то ли обеда стала раздавать привезенные гостями подарки. Мальчикам достались два одинаковых, но разного цвета водяных пистолета, в которых и воды-то не было, но уже через секунду, переспорив, кому какой цвет принадлежит по праву, они начали оспаривать это право, стреляя друг в друга неизвестно откуда взявшейся водой. Родители их как-то спокойно отнеслись к перестрелке и шуму. Далее Настя достала из пакета картонную длинную коробку с коньяком «Белый аист», в те годы настоящего и очень вкусного.

– Это, конечно, мне, – потирая руки, проговорил Олег, – мне и Глебу, вернее, – и потянулся за бутылкой.

Настя покачала головой в знак полного несогласия, но бутылку передала.

– Не будь это подарок, так бы я его тебе и отдала. Это же почти лекарство… Она опять опустила руку в пакет и достала оттуда маленькую коробочку белого цвета, чуть больше спичечной, в целлофановой плотной упаковке. Её пронзительные глаза и плотные пухлые губки раскрылись вдруг в удивлении, и все три ямочки на щечках и подбородке выразили это удивление:

– «Шанель», «Шанель №5»! – c восторгом прочла Настя. – Не может быть… У меня есть «Шанель,» у одной меня во всей станице!

– У тебя и двойня у одной во всей станице, – улыбаясь, пошутил Олег, но тоже был удивлён и удивлён приятно.

– Мама, какая шинель и как шинель может влезть в такую маленькую коробочку? – удивлённо спросил Костя.

– Не шинель, а «Шанель» – духи французские, – позор, не знать такого. Снимай джинсы. Шинель… теперь я лидер, – злорадно вымолвил Серёжа, – теперь твоё прозвище Шинель и никогда тебе не быть лидером.

Настя попыталась понюхать духи, даже не сорвав с коробочки обёртку, но, поняв, как надо сделать, потянула за блестящую полосочку на краю коробочки; обертка разорвалась и легко снялась. Настя аккуратно вскрыла коробочку. Внутри оказался маленький флакончик, граммов на пять, с притёртой фигурной пробочкой. Настя, не задумываясь, вынула пробочку и сразу коснулась ею ушей с двух сторон и шеи: гостиная наполнилась несколько сладковатым, но в то же время фантастическим, неописуемым ароматом французских духов.

– Вот это да! Куда бы нам пойти теперь, чтобы все услышали этот запах? – задумчиво проговорила Настя и, помолчав секунду, добавила; – Шанель, Коко Шанель! Спасибо! Вот это подарок. У меня такого никогда не было.

Она подошла к Глебу и поцеловала его в щёку.

А Олег уже вскрыл коньяк и разлил по рюмочкам, даже не взгянув на бутылку водки, отодвинул её на край стола, как второсортную, ненужную вещь. Выпили, поели. Еда деревенская была вкусной, аппетитной и свежей. Катя с Глебом молчали, хотя первая неловкость уже давно прошла, Настя суетилась с тарелками, Олег тоже молча ел, но иногда поглядывал на коньяк. Выпили по второй, потом по третьей.

И когда у всех на щеках появился коньячный румянец, и языки были уже готовы говорить обо всём сразу, поднялся Глеб – без рюмки, правда, и, опёршись о стол сначала одной рукой, а потом и другой, переменив позу, вздохнул и заговорил медленно, но уверенно:

– Знаете, Настя и Олег, Олег и Настя! Костя и Сергей! Я приехал сюда, к вам в гости, – он умолк на мгновение, специально сделав паузу перед тем, как сказать главное, – чтобы просить руки вашей сестры и, наверное, дочери. – Румянец сошел с его лица, несколько блестевшие от выпитого глаза посерьёзнели: – Я прошу вас отдать за меня замуж Катю! – он сел.

– Я не против, я «за», – Олег опять взял в руки бутылку.

– Олег, подожди, – Настя встала, в глазах её появились слёзы и одна уже катилась по пухлой щечке к появившейся вдруг от переполнявшего её счастья ямочке. Я так и знала, я две недели не сплю, всё думаю о Кате, как чувствовала… – тихо говорила она и, утерев слезу полотенцем, добавила, – это от счастья, счастья за вас. Я тоже согласна!!! И очень рада и за свою Катю, и за тебя, Глеб, – она подошла к ним и поцеловала сначала Катю, а потом Глеба, обдав их запахом своих духов…

А вечером ходили гулять к Дону на закрытый ещё пляж. Могучая река – действительно была тихой почти, беззвучной, только всплески играющей в воде рыбы нарушали эту тишину. И весенний воздух, то тёплый, то прохладный от дуновения ветерка, наполненный запахом воды Дона и Настиных духов, пьянил и освежал в одно и то же время. Они шли вдоль реки до церкви Михаила Архангела от того места (я не поняла – от какого места: от церкви или до того места, где красуется…?), где сейчас красуется памятник Григорию и Аксинье, где «против станицы выгибается Дон кабаржиной татарского сагайдака, будто заворачивает вправо». Река молчала. Тишина природы, ожидавшей приближения шума весны, передавалась и людям. Они молча шли, слушая эту тишину. Здесь, в Вешенской, ветки деревьев ещё не покрылись зеленью, только почки наливались соком зарождающихся листочков. Тишина давила на уши, покрывала Дон и оба берега спокойствием и умиротворением, и лишь всплески рыбы и легкий прибой иногда шелестели вблизи.