Ядвига Яскевич - Основы философии

• Название: Основы философии
• Автор: Ядвига Яскевич
• Жанр: Философия
• Год: 2016
• ISBN: 978-985-06-2705-6

Рассматриваются сущность и содержание основных разделов философского знания (онтология, гносеология, философская антропология, социальная философия), анализируются важнейшие проблемы философии и конкретно-исторические варианты их решения. Подготовлено в соответствии с типовой учебной программой, утвержденной Министерством образования Республики Беларусь.

1-е издание вышло в 2011 г.

Для учащихся учреждений образования, реализующих образовательные программы среднего специального образования, а также всех интересующихся проблемами философской мысли.

---

Взаимосвязь, взаимовлияние науки, философии и искусства проявляется не только в том, что они различными средствами описывают природный и социальный мир. Искусство с его образным мышлением воздействует на научное и философское творчество.

Альберт Эйнштейн (1879–1955), например, признавал, что в качестве элементов мышления у него выступают более или менее явные образы и знаки физических реальностей. Он высказывает два критерия выбора научной теории: внешнее оправдание, т. е. соответствие опыту, и внутреннее совершенство – ее естественность, красота. О квантовой теории Н. Бора Эйнштейн писал, что это наивысшая музыкальность в области мысли. Почему так велика была тяга Эйнштейна к Моцарту и Достоевскому?

В творчестве Достоевского Эйнштейна привлекала рациональная поэтика писателя, глубокая, трагически противоречивая, беспокойная мысль, ищущая разгадку бесконечной сложности бытия, смысл жизни человека, путь к истине и добру, к социальной и моральной гармонии. Достоевский, подобно ученому, ставил своих героев в условия жесткого эксперимента, и эти герои на грани безумия, на грани преступления, почти в патологических муках мысли и чувствах раскрывали парадоксальность и противоречивость человеческого бытия. Именно в этом смысле Достоевский дает Эйнштейну больше, чем любой мыслитель.

В музыке же Моцарта ученый видел идеал бездонного по глубине и безмерного по сложности слияния могучего и возвышенного, красоту и богатство человеческого духа, выраженного в удивительной простоте и гармонии.

Что роднит философию, искусство и науку? Единство и слитность рационального и эмоционального не может не роднить научное и художественное творчество. Музыка и исследовательская работа в области физики различны по происхождению, по словам Эйнштейна, но связаны между собой единством цели – стремлением выразить неизвестное. Наука открывает тайны природы, а искусство – духовного мира человека. Для Эйнштейна главное предназначение человеческой души – бесконечно сложное, мучительное и радостное познание природы во имя человека, как и его самопознания.

В современной науке роль психологических мотивов возрастает и приближается по своему значению к роли психологических мотивов в художественном творчестве. В этом смысле наука становится ближе к искусству, и анализ того, что переходит от искусства к науке, оказывается необходимым эталоном анализа науки.

Поэтому очень важно уметь видеть плодотворное взаимодействие науки, искусства и философии. Научная истина способна проникнуть в любые сферы знания, осуществляя в них правду жизни общества и природы и представляя их как источник эстетического наслаждения. Именно так реализуется синтез истины, добра и красоты в нашем знании о мире.

Каким образом осуществляется взаимодействие философии, науки, искусства, морали, философских, научно-художественных, эстетических и нравственных начал в человеческой культуре?

Философская рефлексия (от лат. flexio – размышление, самопознание) позволяет зафиксировать, что в знаменитой триаде: истина, на постижение которой нацелена наука, добро, как одна из высших моральных ценностей, красота, осмысливаемая в искусстве, – сокровенные идеалы поиска человечеством гармонии. Известно, что Платон (427–347 до н. э.) на вершину своей пирамиды идей помещал не Истину, а Благо. Идея истины располагалась значительно ниже, потому что путь к благу – это не только путь истинного знания, добываемого наукой. Этот путь освещается и идеалами красоты, измерениями прекрасного, осмысливаемыми искусством, художественно-эстетическим мировосприятием. Всякая культура ставит перед собой задачу достижения блага, но каждая культура ставит ее по-своему. Путь к Благу для науки нового времени мыслился через постижение объективной истины. Для современной науки познание истины любой ценой, получение знания ради знания, вне системы моральных ценностей является слишком опасным.

Казалось бы, любовь к истине и ее красоте является лучшим основанием для морали, а люди науки должны быть носителями высокой морали. Французский математик, физик и философ Жюль Анри Пуанкаре (1854–1912) писал, что наука ставит нас в постоянное соприкосновение с чем-либо, что превышает нас, приводит нас в восторг, позволяет уловить роскошную гармонию законов природы, соприкасаться с идеалом, который для ученого значит больше, чем он сам, что и составляет почву, на которой можно строить идеал.

Наука дает такие образцы морального поведения, как коллективизм, солидарность, бескорыстное служение идеалам, укрощение темных инстинктов, предрассудков и суеверий, отвращение ко лжи и слепому подчинению. Мораль поддерживает науку, направляет поведение ученых, помогает дать правильные общественные оценки их деятельности.

Незадолго до своей смерти А. Пуанкаре предсказывал, что мораль и наука по мере своего развития будут превосходно согласовываться друг с другом. А вскоре началась Первая мировая война, впереди был еще весь XX в., мировая резня, наука (монстр Бухенвальда), использовавшая в качестве материала для исследования препараты, изготовленные из крови узников, использование бактериологического или экологического оружия. Научное сообщество не смогло возвыситься над общим уровнем нравственности общества.

Когда четкие нравственные ориентиры утрачивает современный ученый, вооруженный всей мощью современной техники и поддерживаемый всеми активами современных государств, когда он в «интересах науки» и не из нравственных побуждений, а чисто «эстетического» интереса к «делу», к открытию и творчеству как таковому, изобретает наборы яда, атомное, бактериальное, психопатогенное и т. п. оружие, это смертельно для человечества, не говоря о том, что это смертельно и для науки[17].

Тревожные симптомы нравственного состояния науки, массовая разработка самых бесчеловечных средств научно-обоснованного насилия над телом и духом человека конца XX в., крушение нравственно-эстетических идеалов родства и гармонии с природой, служения красоте человека и мира, здоровой и полнокровной жизни – не более чем эпизоды общего состояния современного мира, духовного кризиса, охватившего современное человечество. Как вернуть утраченное единство идеалов Добра, Красоты, Истины как величайших феноменов человеческой культуры, сделать моральной нашу мораль, нравственной – нашу нравственность и цивилизованной – нашу цивилизацию – в этом один из фундаментальных вопросов современной философии.

Исследование исторической динамики предмета философии, ее проблемного поля, сравнение философии с мифологией, религией, наукой, искусством, позволяет сделать вывод о том, что философия не сводится ни к одному из этих феноменов человеческой культуры однозначным образом. Такое сведение означало бы неоправданное снижение существа философии, заключение ее в узкие рамки. Философия не поддается определению через что-то другое, она есть нечто самостоятельное, предельное, последнее выговаривание и последний спор человека, захватывающее его целиком и постоянно. Она может быть понята в силу этого только через саму себя и в качестве самой себя. Она требует, чтобы мы смотрели не в сторону от нее, но добывали ее из ее самой. Она сама есть, только тогда, когда мы философствуем. (Философия есть философствование. М. Хайдеггер.)

Немецкий философ Мартин Хайдеггер (1889–1976) подчеркивает двусмысленность, специфицирующую философию: «Философия выступает и выглядит как наука, не будучи таковой; философия кажется похожей на мировоззренческую проповедь, тоже не будучи ею. Философская мысль всегда есть мышление, охватывающее заодно и понимающего человека, и его бытие – не задним числом, а так, что первого нет без второго, и наоборот. Нет никакого схватывания целого без захваченности философствующей экзистенции. Философия лишь выглядит научным обоснованием и описанием мировоззрения, будучи, однако чем-то иным. Она есть философствование, мышление в предельных вбирающих понятиях, спрашивание, вопрошание, которое в каждом вопросе, а не только в конечном итоге спрашивает о целом, постоянно захватывая при этом и самого вопрошающего, самого человека. В силу этого философия представляется чем-то таким, что, во-первых, каждого касается и до каждого доходит, и, во-вторых, является предельным и высшим»[18].

Хайдеггер пытался осмыслить суть философии, философского вопрошания путем истолкования и осмысления романтического изречения известного немецкого поэта и философа Новалиса: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома». Философия может быть подобной тягой, когда мы, философствующие, повсюду не дома. Очевидно, быть дома повсюду, значит быть всегда, и главное, в целом. Это в целом и его целое мы называем миром. Нас всегда зовет нечто как целое, бытие в целом, к которому и тянет нас в нашей ностальгии. Философская истина есть по существу истина человеческого присутствия в мире. В судьбе человеческого присутствия укоренена истина философствования. Философия позволяет человеку поднять собственное присутствие и присутствие других до плодотворной вопросительности. Правда такого понимания есть нечто последнее и предельное. Поэтому философия – это всегда противоположность всякой успокоенности и обеспеченности, изгнание из повседневности, она подобна вихрю, который находится в самом существе человека, его присутствии, подобно воронке, затягивающей человека в свою середину, чтобы именно таким образом он смог понять свое присутствие. В этом суть истинного настоящего философствования, готовность к опасности философии.