Олег Бушуев - Преображения Павла Волгина. роман в стихах

• Название: Преображения Павла Волгина. роман в стихах
• Автор: Олег Бушуев
• Жанр: Альтернативная история

Виртуальная Россия, описанная виртуальным Пушкиным. Что бы было, если бы дух Пушкина мог вселиться в современного поэта. Как бы мог Пушкин описать современную действительность? Может быть, вот так… Астрахань – место действия романа. Каждый астраханец просто должен прочитать эту книгу. И не только астраханец.

---

Преображения Павла Волгина роман в стихах Олег Бушуев

© Олег Бушуев, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эпиграфы

«Четырехстопный ямб мне надоел:

Им пишет всякий. Мальчикам в забаву

Пора б его оставить. Я б хотел

Давным-давно приняться за октаву.»

(Александр Пушкин)

***

«Новый Лидер России долгие годы будет никому не известен, но однажды неожиданно войдёт во власть. Это произойдет благодаря силе своих новых, совершенно уникальных технологий, которых более ни у кого не будет, чтобы ему противостоять. А затем он возьмёт всю высшую власть России в свои руки, и никто не сможет ему противостоять. Впоследствии он же станет Властелином Мира, станет Законом, несущим свет и процветание всему сущему на планете… Его интеллект позволит ему овладеть всеми технологиями, о которых вся раса людей мечтала на протяжении всего своего существования, он создаст уникальные новые машины, которые позволят ему и его соратникам стать фантастически сильными и могучими – почти как Боги…»

(Эдгар Кейси)

***

«Мои стихи – как письма из страны,

Откуда не приехать, ни вернуться.

Страницы затираются и рвутся,

Теряются на чердаках они.

На них я и не требую ответ.

Такие небольшие письма счастья.

Ну, как ни посмотри, пишу сейчас я

Из прошлых дней, а может быть и лет.

Кому-то это письма мертвеца,

Из тех времён, когда ещё писали,

Когда ещё чудес других не знали,

И верили и в Сына, и в Отца,

Порой в Святого Духа торжество…

Мои стихи – как весточки оттуда,

Где между слов проскальзывало Чудо,

И многое читалось между строк.»

(Олег Бушуев)

Предисловие

Да, это грех, но так ведётся в мире:
Кумиров часто мы себе творим.
И в каждом сердце жив он – дух кумира,
Который тайно управляет им.
А мой кумир – любимец вольной музы,
Стихом он разорвал земные узы,
И в мир бессмертных духов он попал,
Когда взошёл на книжный пьедестал.

Он жив в своей заветной лире вечно,
Он здесь со мной, он в воздухе самом.
Пишу сейчас свои стихи беспечно,
И кажется, что воплотился он
В моём стихе, воскрес для жизни новой,
Разбив годов тяжёлые оковы,
И дерзкий, наконец, свершил побег,
Но не в обитель чистых, светлых нег,

А в этот век над самым краем бездны,
Где призрак рабства и свободы дух
Сцепились в битве хваткою железной,
И кто из них останется из двух,
С победой гордо выйдя с поля боя,
Достанется кому какой ценою
Победа, знает это только Бог.
Нам Пушкин в битве той помочь бы мог,

Будь он сейчас средь нас живым поэтом.
Немало в жизни написал он строк,
В которых веет свежим духом этим,
Свободы духом. Жаль, что он не смог
Закончить то, что начал так счастливо.
И, может, это только справедливо —
Проникнуться свободным духом нам,
Чтоб плыть по строчкам, словно по волнам.

Он не пророк, но в тайны предсказаний
О судьбах мира был он посвящён.
Веков грядущих прозревал он тайны
И вразумить людей стремился он.
И смерти ранней, может быть, причиной
Презренье было к той возне мышиной,
Что жизнью все размеренной зовут,
Поскольку был напрасен этот труд.

Увы, сейчас Поэта все забыли,
И сдали навсегда его в архив,
В обитель мрака, тишины и пыли,
От бури современной жизни скрыв.
Усильями чиновной серой рати
Был проведен, как все мероприятья,
Помпезный и формальный юбилей,
И толстый крест на нём поставлен ей.

Да, Пушкин для меня – как будто солнце,
Как светлый бог иного бытия,
Но, всё же, избегая эпигонства,
Его стихов не повторяю я.
И словно от вина причастья весел,
Я говорю: «воистину воскресе!».
Толь это он воскрес, толь я, с небес,
Неслышную другим, услышав весть

О том, что ныне совершилось чудо,
И я могу теперь с ним говорить
И, недостойный славы, даже буду,
Как он когда-то, видеть и творить.
Хотя, быть может, это дерзость, всё же.
Artistic license* вымысла лишь сможет
Мою такую дерзость оправдать
И право творчества как дар волшебный дать.

В стихах он остаётся вечно с нами,
От низменных страстей и чувств далёк.
Как сон ночной ложится в подсознанье,
Так лёгкий стих его мне в душу лёг.
Всё сказанное мною тут не ново,
Ну а его божественное слово-
Оно всегда и ново и навек,
Как на вершинах горных чистый снег.

Со мной грустит он в царско-сельском парке,
Когда стою, о липу опершись,
Со мною у пруда он в вечер жаркий,
Когда свою обдумываю жизнь,
Когда домой задумчиво иду я,
Он тихо строчки мне мои диктует,
Но не из тёмной бездны, не извне,
А словно бы он сам живёт во мне.

Насколько я могу, всегда стараюсь
Признанья дань за слог платить ему.
Он для меня совсем не иностранец,
Хоть европеец, судя по всему.
Ища всегда в возвышенном опору,
Как и доныне, так и в нашу пору
С поэта образованный народ
Всегда примеры вольности берёт.

Сама национальная идея
Меж строк в его стихах заключена,
И я сейчас её назвать посмею:
Свобода – так для нас звучит она.
Лишь только с ней Россия возродится,
И ей лишь только вправе мы гордиться.
Да и не с ней ли в душу мне проник
Дух вольный ненаписанных им книг.

Одна из этих книг так начиналась:
«О сколько намъ открытій чудныхъ…» Cтоп!
Как сердце, помню, юное сжималось
От этих мудрых строчек, как озноб
От слов бежал мурашками по телу!
Но хватит мемуаров, ближе к делу!
О чём в стихах хотел сказать поэт?
В том у меня давно сомнений нет…

Чтоб вечное не путать с архаизмом,
А с эпигонством верность образцам,
Важно не знанье книг, а знанье жизни,
Доступное одним лишь мудрецам.
Я заболел? Скажите  мне на милость
И в том, что это всё так получилось,
Моя заслуга иль судьба сама?
А может, просто я сошёл с ума?

Нет, то строка развития просила,
И в сердце верность Пушкину храня,
Я шёл за ней, и словно дух России
Сошёл его строфою на меня.
И сердцу захотелось продолженья,
Так рифмой чувства приведя в движенье,
В моей душе оживший вольный дух
Мне сразу обострил и взгляд, и слух.

А вдохновенью очень важен случай,
Поэту он как вздёрнутый курок.
Мысль друга или впечатленье лучше,
Чтоб от него поэт зажечься мог?
В меня строка уверенность вселила,
Заворожила рифмой, вдохновила.
И понял я, что чудо в мире есть,
И вдохновенье— это дар небес.

Ведь вдохновенье – суть стихотворенья.
Когда диктует свыше дух слова,
В которых можно видеть суть явлений,
Ты обретаешь твёрдые права
Пророка с мудрым даром ясновидца,
Но дар тот только может проявиться,
Лишь если можешь сердцем видеть ты,
Не отличая были от мечты.

Дух просвещенья, опыт, случай, гений…
В подлунном нашем мире без него,
Без творчества, порыва, вдохновенья,
Увы, мой друг, не стоят ничего.
И труд души мне как освобожденье,
Как облегченье после восхожденья,
Как полной грудью долгий сладкий вдох,
Как взгляд на горы вниз из облаков.

Но в нашей жизни редко вдохновенье.
Оно – итог мучительных трудов,
И продолжаться может лишь мгновенья,
Блеснув на фоне прожитых годов,
Хоть кажется порой, что это муза,
Ища с тобой душевного союза,
На ухо шепчет рифмы в тишине.
Приятно ощущенье это мне.

А слушать музу – следовать призванью,
Быть не как все, во всём ища свой путь.
Не скорбь и грусть тогда приносят знанья,
– свободу, избавление от пут.
Ну а полёт души – бессмертья признак,
Его нам заменяет в этой жизни
Из узкой колеи своей побег.
Велик лишь только вольный человек.

И, словно осенённый благодатью,
Услышал я как будто эхо вдруг,
И рифму тут же записал: «читатель»,
И с нею гений, «парадоксов друг»,
В меня как дух вселился неизбежно.
И, сохранив нажитый опыт прежний,
Посредником его я в мире стал
И продолженье к строчкам написал.

И то, что вдохновенный я услышал,
Я в строки стихотворные сложил.
И подчиняясь светлой воле свыше,
О том поведать миру я решил.
Быть может, в жизни это раздвоенье
– и есть источник чистый вдохновенья.
Эпохи я хочу стихом связать
И, что поведал дух, пересказать…

Что ныне бред -поэзии примета,
Напрасно критик уверяет нас.
И что безумье – это знак поэта,
А стих – поток его бессвязных фраз.
Род философии порой – поэма.
Противопоставляем часто все мы
Напрасно к философии любовь
Священным откровеньям рифм и строф.

У Пушкина в стихах такого бреда,
Который ныне в моде, вовсе нет.
И безыскусность чувства – это кредо.
Таким, как он, и должен быть поэт.
Простым, доступным, только не банальным,
Не формой лишь одной оригинальным,
Но, прежде, осмысленьем бытия.
Таким, как он, хотел бы быть и я.

Размер в стихах совсем не так уж важен,
Будь это ямб, иль дактиль, иль хорей.
Да пусть хоть и гекзаметр будет даже,
На сотню лет моложе иль старей.
Но коли цели ясной строки служат,
Скажи, чем строфы пушкинские хуже
В эпоху этих быстрых перемен,
Чем беспородный нынешний катрен?

Критерии все ныне потерялись,
Ни в чём ориентиров чётких нет,
И вехи ставить я себе стараюсь
Из лучших достижений прошлых лет.
И пусть сейчас высокое не в моде,
А модно только пошлое в народе,
Но есть же, к счастью, те, кто жизни смысл
Находят в устремленье мысли ввысь.

Слова стихов всегда чужды науке,
В душе от чувств рождаются они.
И лечат нас от ханжества и скуки.
Они как витамины нам нужны
В скитаньях наших средь забот и злобы.
И в эти годы наглости и стёба
В стихах душевной мудрости ищу
И ей цингу души своей лечу.

И не из низкой зависти к успеху
Теперь я в стихотворца превращусь.
Расставив в строках рифмы словно вехи,
По ним же я к себе и возвращусь.
Я – это я, ни Бродский, и ни Пушкин,
К чему чужой мне славы побрякушки?
Призванью свыше буду верен я,
И, может, вспомнят внуки про меня.

Оно ещё придёт, другое время,
И свой порядок в жизни наведёт.
В стихах как в землю втоптанное семя
Мой вечный дух над временем взойдёт.
Хотя мне будет мало в этом толку,
Но всё ж своею книжкою на полке
Хочу порой напомнить о себе
Друзьям моим, отчизне и судьбе.

Мудрее я теперь, чем был я прежде.
Пока любовь в душе моей царит,
Пока ещё питаю я надежды,
Пока ещё бесценные дары
Порой от жизни этой получаю,
Великодушно, словно царь, прощаю,
В душе своей обиды не храня,
Всех тех, что не поверили в меня.

Я ждать привык. Смирился с ожиданьем,
Как с форс-мажором войн и катастроф,
Как с мыслью о конце, со страхом тайным,
И с рифмой, и с чередованьем строф.
Замедленный показ, где зритель дремлет
– ползёт улиткой по пространству время
Событий тех, которых очень жду,
Моё, ж, летит и тает на лету.

В стихах не буду душу на потеху
Толпе и черни раскрывать свою,
И оду ни стране своей, ни веку
В поэме философской не спою.
Не высказать души моей словами,
Хоть и хочу я поделиться с вами
Тем, чем живу сейчас и чем дышу,
И над стихом задуматься прошу.

Пишу я не для тех, кто отдыхает,
И кто всегда по ветру держит нос.
Пишу для тех, кто глубоко копает,
Ища ответ на каверзный вопрос.
И хоть живу в провинции у моря,
Себя мишенью ощущаю я,
Бываю я и с Богом часто в споре
Насчёт несовершенства бытия,

Но Бог меня пока оберегает,
Быть может, оставляя на десерт,
А может, на бессмертье обрекает,
Разрывом сердца заменяя смерть.
То, что живу в глухое время, знаю,
Но может быть услышит он сквозь мглу:
Как Зло на свете мне ни объясняют,
Но оправдать его я не могу.

На то, конечно, и даны Пегасу
Два рифменных крыла, чтоб мог летать,
Меня носил он часто над Парнасом,
Оттуда было далеко видать.
Страна стихов – невспаханное поле,
И должен рифмой распахать его я,
Чтоб прорастали в душах семена
Любви, в знак искупленья данной нам.

И пусть считает фарисеев племя,
Что клад на этом поле я ищу,
Раз, превращая острословье в лемех
Я поле русских слов вспахать хочу.
Миря порой философа с поэтом,
Хочу пройти я с честью поле это,
Взрывая рифмой комья слов пустых,
По борозде, что называют «стих».

Всё в этом мире призрачно и зыбко,
И если что и нужно в жизни мне,
То это – милой нежная улыбка,
Порой глоток Мерло иль Шардонэ,
Да рифма —верной музы откровенье,
В которой есть озноб прикосновенья
Того, чему названья в мире нет,
И то, что в мире видит лишь поэт.

Писать поэму эту начиная,
За плугом рифм по полю я иду,
Что потеряю, я пока не знаю,
И что на этом поле я найду.
Труд тяжек, но завидна, всё же, доля
Поэта—пахаря, а это поле…
Границ и вех не ведает оно.
Вперёд, Пегас! Начнём же c Богом!

Нно-оо!!!